Дело о сумочке авантюристки, стр. 28
— Что вы сказали ему?
— Я сказал, что если купля-продажа состоится, мы бы хотели завершить сделку как можно быстрее, то есть, если сделка не будет заключена до полуночи, мы посчитаем трату времени на дальнейшие переговоры бесполезной.
— Что ответил Фолкнер?
— Фолкнер сказал, что заедет ко мне между десятью и одиннадцатью часами, что он вынужден пойти на банкет, устраиваемый знатоками рыбок, что потом у него назначена еще одна встреча. Он сказал, что при встрече сделает окончательное предложение, что если мы не примем его и на этот раз, он посчитает вопрос исчерпанным.
— Когда вы звонили, он не говорил, что рядом с ним кто-то находится?
— Нет, не говорил.
— Разговор состоялся не позднее восьми пятнадцати?
— Да, не позднее.
— И не раньше восьми?
— Да.
— Быть может, раньше?
— Уверен, что нет. Так как в восемь я взглянул на часы и задумался, удастся ли мне еще раз поговорить с мистером Фолкнером.
— Вы считаете, что разговор состоялся не позже восьми пятнадцати?
— В восемь пятнадцать, мистер Мейсон, я настроил приемник на интересовавшую меня программу. Могу с точностью указать время.
— Вы нисколько не сомневаетесь, что говорили с самим Харрингтоном Фолкнером?
— Нисколько.
— Как я понимаю, Фолкнер не пришел на назначенную встречу?
— Нет, не пришел.
— Вас это не встревожило?
Диксон пригладил волосы короткими пальцами.
— Не вижу причин не быть с вами откровенным, мистер Мейсон. Я был разочарован.
— Но не стали звонить мистеру Фолкнеру еще раз?
— Нет, не стал. Я боялся попасть в неловкое положение, чем-либо проявить свое нетерпение. Сделка, которую я пытался заключить с мистером Фолкнером обещала быть достаточно выгодной.
— Вы можете вспомнить точно, что говорил Фолкнер?
— Да, он говорил, что собирается пойти на очень важную встречу и как раз одевался. Потом он сказал, что предпочел бы пойти на эту встречу, а сделку с нами заключить сегодня.
— Что вы ответили?
— Я сказал, что такая договоренность вряд ли устроит мою клиентку, так как сегодня — суббота. На что он заявил, что приедет к нам между десятью и одиннадцатью вечера.
— Не возражаете, если я узнаю цену, которую вы установили?
— Не думаю, что она имеет какое-нибудь значение, мистер Мейсон.
— Или цену, за которую миссис Фолкнер соглашалась продать свой пакет акций?
— Правда, мистер Мейсон, я не могу понять вашей заинтересованности.
— Разница между двумя суммами была ощутимой?
— Да, вполне.
— Когда мистер Фолкнер заезжал к вам?
— Насколько я помню, около трех, и пробыл здесь всего несколько минут.
— Вы уже высказали ему свое предложение к тому времени?
— Да.
— И он сделал вам свое?
— Да.
— Сколько времени длился разговор?
— Не более пяти минут.
— Мистер Фолкнер виделся с женой, я имею в виду, с бывшей?
— При этом разговоре — нет.
— А при каком-либо другом разговоре?
— Насколько я помню, да. Встреча была случайной. Мистер Фолкнер заезжал ко мне около одиннадцати часов утра и встретился со своей женой, я имею в виду бывшей, на крыльце.
— Они разговаривали?
— Кажется, да.
— Могу я спросить, о чем?
— Уверен, мистер Мейсон, тема разговора касалась только Дженевив и ее мужа.
— Могу я задать Дженевив несколько вопросов?
— Для человека, чья заинтересованность в наследстве Фолкнера весьма туманна, простите меня великодушно, вы хотите слишком многого.
— Я хочу встретиться с Дженевив Фолкнер.
— Вы случайно, не представляете человека, обвиненного в убийстве мистера Фолкнера?
— Насколько я знаю, обвинения не были предъявлены никому.
— Но вы можете предполагать, кому именно такие обвинения могут быть предъявлены?
— Естественно.
— И этот человек может стать, или уже сейчас является, вашим клиентом?
— Мне может показаться соблазнительным представлять человека, обвиненного в убийстве мистера Фолкнера, — с улыбкой заявил Мейсон.
— Мне бы этого не хотелось.
Мейсон многозначительно промолчал.
— Адвокат, намеревающийся предъявить незначительный иск на наследство Харрингтона Фолкнера, может рассчитывать на большую откровенность, чем адвокат, собирающийся представлять человека, обвиняемого в убийстве Харрингтона Фолкнера.
— Предположим, обвинения несправедливы.
— Это может решить только Суд Присяжных, — самоуверенно провозгласил Диксон.
— Предлагаю предоставить Суду такую возможность, — с улыбкой произнес Мейсон. — А я хотел бы видеть Дженевив Фолкнер.
— Боюсь, это невозможно.
— Как я понимаю, она не имеет прав на наследство.
Диксон резко опустил взгляд.
— Почему вы спросили об этом?
— Имеет?
— Насколько мне известно, не имеет, если в завещании не предусматривается обратное, что почти невозможно. Дженевив Фолкнер не имеет права на долю в наследстве Харрингтона Фолкнера. Другими словами, у нее не было причин убивать его.
— Я спрашивал совсем не об этом, — усмехнулся Мейсон.
— А я дал вам такой ответ, — улыбнулся Диксон.
Раздался легкий стук в дверь и, мгновение спустя, дверь открылась. В комнату, не дожидаясь ответа, с уверенностью хозяйки вошла женщина.
Диксон нахмурился.
— Сегодня я не буду ничего диктовать, мисс Смит, — сказал он.
Мейсон повернулся и посмотрел на вошедшую женщину. Она была стройной и очень привлекательной, в неподдающемся более точному определению возрасте между сорока пятью и пятидесятью годами. Мейсон заметил, как по ее лицу скользнуло выражение изумления.
Адвокат мгновенно поднялся с кресла.
— Вы не присядете, миссис Фолкнер? — спросил Мейсон.
— Благодарю вас, я… я…
Мейсон повернулся к Диксону.
— Прошу меня извинить, но не догадаться было весьма трудно.
Диксон несколько мрачно признал, что выбор фамилии «Смит» был весьма неудачным.
— Дженевив, дорогая, позволь представить тебе мистера Мейсона, очень известного, умного адвоката, который посетил меня ради получения конфиденциальной информации о Харрингтоне Фолкнере. Он спросил разрешения повидаться с тобой, на что я ответил, что не вижу достаточно веских оснований для разговора.
— Диксон, если ей есть что скрывать, рано или поздно, все станет известно, и…
— Ей нечего скрывать, — прервал адвоката Диксон.
— Вы увлекаетесь золотыми рыбками? — обратился Мейсон к Дженевив Фолкнер.
— Не увлекается, — ответил за нее Диксон.
Миссис Фолкнер невозмутимо улыбнулась Перри Мейсону и сказала:
— Ловлей рыбок, на мой взгляд, увлекается сам мистер Мейсон. Сейчас, если вы не возражаете, джентльмены, я оставлю вас и подожду, пока мистер Диксон освободится.
— Я уже ухожу. — Мейсон встал и поклонился. — Не подозревал, что бывшая жена мистера Фолкнера столь привлекательна.
— Об этом не подозревал и сам мистер Фолкнер, — сухо заявил Диксон.
Он поднялся из-за стола и подождал пока Мейсон, с поклоном, удалился.
13
Из аптеки, находившейся в полудюжине кварталов от дома Диксона, Мейсон позвонил себе в контору.
— Делла, — сказал он, когда та сняла трубку, — немедленно свяжись с Полом Дрейком. Пускай он раскопает все, что сможет о разводе Харрингтона Фолкнера. Дело слушалось пять лет назад. Мне нужна не только вся информация, но и копии свидетельских показаний, если это возможно, и сведения о том, что в действительности за этим кроется.
— Хорошо, шеф. Еще что-нибудь?
— Все. Новости есть?
— Очень рада, что ты позвонил. Я представила в Суд запрос о правомерности содержания Салли под стражей, судья Даун определил его срок действия до следующего вторника. Сейчас Салли Мэдисон предъявлено обвинение в тяжком убийстве первой степени.
— Я думаю, обвинение было предъявлено, как только полицейским стало известно о твоем запросе.
— Вероятно.
— Хорошо, я отправляюсь в тюрьму, чтобы потребовать свидания с Салли.