Во власти любви, стр. 39
Глава 17
– Снимай рубашку.
Мэтью вскинул голову и уставился на Финни как на сумасшедшую.
В середине следующего дня Финни появилась в кабинете мужа. Всю ночь она не спала, но чувствовала себя бодрой. До самого утра она составляла список необходимых трав, а утром вручила его дворецкому. Тот посмотрел на нее с надеждой, быстро оделся и вышел из дома. Через час с небольшим он вернулся с пакетом трав, которые удалось разыскать. В следующий раз принесет остальные, и тогда у Финни будет все, что ей требуется.
– Что ты сказала? – переспросил Мэтью.
– Я сказала: снимай рубашку.
Готорн, сидевший за письменным столом, откинулся в кресле. Ярости и отчаяния, так испугавших накануне Финни, не осталось и следа. Он изогнул бровь и скривил в усмешке губы.
– Ну-ну, миссис Готорн. Неужто вы передумали и решили выполнить свой супружеский долг?
Она покраснела, но оставалась спокойной.
– Мне нужно осмотреть твои шрамы… все до единого.
Она сказала это просто, без обиняков. Почти по-деловому. Мэтью изменился в лице. На нем снова появилась ярость.
– Нет! – Он вскочил и бросился к двери. Финни загородила ему дорогу.
– Пожалуйста, – ласково, но настойчиво промолвила Финни. – Я могу тебе помочь. – Она положила ладонь на его больную руку. – Разумеется, если ты мне позволишь.
Он посмотрел на нее затравленно, словно волк, попавший в капкан. На его лице появились настороженность, страдание и… надежда: вдруг Финни в самом деле поможет?
В камине потрескивал огонь. Время текло мучительно медленно.
Не дождавшись ответа от Мэтью, Финни принялась расстегивать на нем рубашку.
За все это время Мэтью не проронил ни слова, лишь смотрел на Финни, не сводя с нее глаз. Она едва в обморок не упала, когда увидела, сколько у него на теле рубцов.
Только бы он не заметил, что она в шоке! Какой же она была дурой!
Размышляя всю ночь, миссис Готорн пришла к выводу, что вылечит его. В Африке ей приходилось видеть всевозможные раны. От снадобий знахаря они затягивались прямо на глазах. Но таких ран, как у Мэтью, она не встречала.
Они шли от плеча и спускались по руке до самой кисти. Осколки стекла не задели левую руку, и потому все полагали, будто у Мэтью изуродовано только лицо. Шрам, протянувшийся от брови к скуле, был всего лишь поверхностным порезом. Но рубцы на теле… Казалось, Мэтью волокли по битому стеклу. Рваные, медленно заживающие раны. Какое ужасное зрелище!
Финни с трудом сдерживала волнение. Тело его завораживало своей красотой и, так же как обезображенное лицо, казалось высеченным из мрамора. Так и хотелось к нему прикоснуться. Финни вздохнула, чтобы унять возбуждение.
Этот мужественный человек вызывал восторг и уважение. Никому и в голову не приходило, сколь велики его страдания. Другой на его месте давно бы пал духом.
Не успела Финни опомниться, как Мэтью вырвал рубашку из ее рук.
– Полюбовалась уродом? – отрывисто бросил он.
– Нет! – воскликнула она, схватив его за руку.
Боль снова огненной лавой разлилась по телу. Мертвенная бледность покрыла его лицо.
– Прости, – сказала Финни и убрала руку.
Мэтью рухнул в кресло и закрыл глаза. В кабинете воцарилась тишина и стало нестерпимо душно. Беспомощность и чувство вины угнетали Финни. Она не могла найти нужных слов, однако первым заговорил Мэтью.
– По-моему, чеснок не поможет, – тихо промолвил он.
Она вздохнула.
– Мне все известно. Если бы даже Куинси не пичкал меня, как он выражается, твоими удивительными снадобьями, я все равно догадался бы, что творится что-то неладное, ибо дом провонял чесноком.
– О Мэтью! – сказала она, опустившись на колени. – Я не подумала, когда схватила тебя за больную руку.
– Я побывал у лучших врачей Бостона. Они говорят, что мне нужно больше отдыхать и тогда раны затянутся.
– Чушь!
Мэтью, прищурившись, спросил:
– О чем ты?
– Ерунда все это. Раны затягиваются, но одновременно от бездействия слабеют мышцы.
Лоб Мэтью прорезали морщины.
– Я лечился у лучших докторов.
– Да, у тех, которые заштопали тебя и оставили все как есть.
Мэтью отпрянул от нее.
– Прости, – извинилась Финни.
– Не стоит. Ты одна говоришь правду. Они утверждают, будто от удара по голове у меня поврежден мозг.
– Глупости.
Он взглянул на нее, и в нем вновь вспыхнул огонек надежды, но тут же погас.
– У меня все плывет перед глазами. Покалывает в правом боку, бывает, что я не могу двинуть рукой. Она висит, словно плеть.
– Но не всегда же так. Вчера я видела, как ты взял карандаш.
– Взял. Ну и что толку? Даже прямой черты не смог провести!
Мэтью с горечью рассмеялся.
– Разве ты не понимаешь, Мэтью? Возможно, карандаш не так послушен тебе, как раньше, но ты взял его и пытался рисовать. Значит, не все так плохо и руку можно вылечить.
В нем снова вспыхнул огонек надежды.
– Если бы рука перестала слушаться тебя в результате травмы мозга, на ее выздоровление нечего было бы рассчитывать, что бы ты ни делал, как бы ни старался.
Финни говорила убежденно, хотя понятия не имела о подобных травмах. Но она знала, как заживают раны, и о том, как легко организм приходит в негодность, если его не тренировать. Она должна быть уверена, чтобы Мэтью не сомневался в ее правоте.
Финни поднялась с колен и взяла у него рубашку.
Мэтью сидел во вращающемся кресле с подголовником. Финни повернула кресло, и солнечные лучи коснулись изувеченного тела Мэтью. Финни дотронулась до его ран, Готорн вздохнул. На сей раз она не причинила ему боли. Его тело было горячим, и Финни захотелось прильнуть к нему и забыть обо всех своих страданиях. Лишь в объятиях Мэтью она могла бы обрести покой.
Она осторожно пощупала раны на плече, чтобы определить, насколько они глубоки. Его тело расслабилось, и Финни слегка надавила на рубцы, потом еще и еще. И всякий раз по его руке пробегала дрожь.
Раны были глубокие, мышцы и сухожилия порваны.
В этот момент раздался стук в дверь.
– Кто это? – сердито спросил Мэтью, но Финни, не дожидаясь ответа, в мгновение ока оказалась у двери.
– Вы все достали? – торопливо спросила она, увидев Куинси.
Тот протянул ей несколько сине-зеленых веток и с гордой улыбкой промолвил:
– Да, мэм. Вот ветви эвкалипта.
– Замечательно! А теперь, будь добр, принеси горячей воды и поставь в ванной.
На лице Куинси появилось недоумение.
Мэтью вскинул бровь:
– Нельзя узнать, зачем тебе горячая вода?
– Ты примешь ванну.
Куинси и Мэтью переглянулись, и дворецкий быстро вышел из кабинета Мэтью, многозначительно посмотрев на Финни.
– Знай я, что ты согласишься искупаться со мной, я бы давно уже показал тебе свои шрамы, – произнес он с лукавой улыбкой.
Но через полчаса, когда он стоял перед ванной с горячей водой, ему было не до смеха.
– Зачем ты разделся? – крикнула Финни, войдя в ванную. В руке она держала чашу, наполненную маслом эвкалипта.
– Чтобы залезть в ванну.
Она покраснела и невольно вспомнила о золотистых волосах на груди и животе, теряющихся за поясом его брюк.
– Что-то не так? – спросил он, и его голос гулко разнесся по ванной.
У миссис Готорн на лбу выступили бусинки пота, но не от жары, причина была другая.
– Нет, ничего. Я просто не сообразила.
Финни вылила в воду эвкалиптовое масло, и в воздухе распространился резкий аромат.
Кашлянув, Мэтью взглянул на нее и непослушными пальцами стал расстегивать брюки, что стоило ему немалых усилий. Финни как ни в чем не бывало подошла к нему и принялась помогать, будто это было для нее делом привычным.
– И как только американцы переносят зиму?! – сказала она, расстегивая первую пуговицу. – Снег, снег, снег… – Финни принялась за вторую и заметила: – Если верить твоим словам, снег сойдет.
К тому моменту когда Финни расстегнула последнюю пуговицу и брюки упали на пол, Мэтью справился с охватившим его смущением.