Люби меня, как я тебя, стр. 16
Венька
Через неделю в школу пришел Винт. Хотя никто не хотел писать ему записок в больницу, но возвращению его в класс все обрадовались. Больше всех, конечно, радовался сам Пашка. Он каждому совал под нос свою правую руку. Она была синеватая, с шелушащейся кожей и слишком белыми ногтями.
– Это после гипса, – пояснял Винт. – А нос, глядите, как новенький! Вообще ничего не видно!
Пашкину руку с уважением и некоторым смущением оглядел даже Антуан. Он знал от Веньки, что его не поставили на учет в детской комнате милиции благодаря вмешательству Винта. Венька пришел еще раз навестить Пашку именно в тот момент, когда тот стоял на подоконнике палаты и кричал своей мамаше: «Не заберете заявление – выпрыгну отсюда, так и знайте! Тут, между прочим, четвертый этаж! Костей моих не соберете!»
Перед самым уроком Винт подошел к Веньке и попросил:
– А можно я с тобой сяду?
Венька тут же собрал разбросанные по парте учебники и тетради. Он привык сидеть один. Со второго класса с ним никто не садился после того, как он подрался со Славкой Никоненко, а потом в гневе изорвал ему все тетрадки, дневник и даже учебник по математике.
Пашка сел рядом. Венька боялся даже дышать. Только бы ничего не случилось такого, что выводит его из состояния равновесия…
Все сегодня складывается так хорошо! Винту все обрадовались, зла никто не держит. Рядом с ним, Венькой, будет теперь сидеть… друг… А что? Может быть, они теперь с Пашкой подружатся?
Домой они шли вместе. Возле Венькиного дома Винт спросил:
– Можно я к тебе зайду? Я, знаешь, сегодня ключи забыл, а дома – никого…
– Пошли! – обрадовался Венька. К нему с детсадовских времен никто из ребят, кроме Ленчика, двоюродного брата, никогда не заходил.
Пашка сразу приметил почти готовую избушку.
– Ух ты! – изумился он. – Клево! Это ты сам?
– Почти. Папа немного помог. Я хочу еще церковь сделать, старинную. Вот как здесь! – Венька развернул по закладке книгу «Русский Север». – Гляди! Вот эта часть называется четверик, этот венец – восьмерик. Это бочка, это барабан, а это – главка с крестом.
– А сможешь?
– Не знаю. Попробую.
– Венька! А можно я тебе помогать буду? У меня, правда, рука еще не очень хорошо действует…
– Конечно, можно! Сначала нужно много бревнышек наклеить. Тут особая ловкость не нужна. Это ведь просто бумажные трубочки.
Потом новые друзья еще долго листали книгу, любовались цветными иллюстрациями.
– А вот эту Преображенскую церковь в Кижах построил мастер Нестор без единого гвоздя, топором… – рассказывал Винту Венька.
– Не может быть! – удивлялся тот.
– Точно! А главок у нее, знаешь, сколько?
– Ну!
– Целых двадцать две!
– Да-а-а! Такую из трубочек не сделаешь…
Венька почесал в затылке:
– Можно, наверно, только очень долго. Главки трудно из бумаги делать. Мы с папой намучались, пока придумали, как.
Когда Винт ушел, Венька решил, что этот день был самым счастливым за последние пять – нет, даже все шесть! – лет его жизни.
А потом все опять пошло вкривь и вкось. Как и другие, 7-й «А» готовился праздновать День защитника Отечества. Девчонки суетились, без конца сбивались в кружок и что-то обсуждали громким шепотом. Ребята старались не слушать, так как понимали, что речь идет о подарках и всяком таком приятном, о чем лучше не знать. Пока. До 23 февраля.
А 22-го случилось следующее. Оля Авласович, самая маленькая ростом и самая скромная девочка 7-го «А», пришла в школу в новых туфлях на платформе. Венька тут же понял, что это она сделала зря. Еще заметнее стало, какая она крошечная, какие тоненькие у нее ножки. Туфли Олю уродовали. Венька об этом только с сожалением подумал, а Славка Никоненко с Димкой Васильевым, глядя на нее, смеялись так, что Оля в слезах убежала домой.
После уроков Танька Осокина попросила всех остаться и сказала:
– Завтра, 23 февраля, в 16.00, мальчики приглашаются на дискотеку нашего класса. Сначала будет небольшой концерт, потом – пирожные и… все такое. Приходите все, кроме… – Танькино лицо стало жестким, – кроме Никоненко и Васильева. Их мы не приглашаем.
23-го, с утра, все было нормально. После первого урока девчонки подарили всем мальчикам, даже Никоненко с Васильевым, по брелоку, шоколадке и открытке со смешной собакой в военной фуражке.
Ровно в 16.00 Венька пришел в класс. Ради праздника он надел нарядный белый джемпер с синей буквой «V» на груди.
– Козлов, проходи, – сказала Прижняк. – Ты первый, так что выбирай себе место.
Венька оглядел класс. Из сдвинутых парт девчонки соорудили один большой стол, который буквально ломился от всяких сладостей и лимонадных бутылок. Венька обвел глазами девочек и наткнулся на внимательный взгляд Осокиной. Ему тут же вспомнилась раздавленная орхидея. Венька вздохнул и скромно сел на первый попавшийся стул.
В класс вошла Кира Геннадьевна, посмотрела на часы и с удивлением заметила:
– Странно. Уже двадцать минут пятого. Где же наши будущие защитники Отечества? Вениамин, ты не в курсе?
Венька отрицательно помотал головой.
Через час, который был для всех присутствующих пыткой, стало ясно, что никто из мальчиков больше не придет. Девчонки сидели молча, с самыми мрачными лицами. Кира Геннадьевна выглядела растерянной. Венька же просто не знал, куда ему деваться в своем снежно-белом джемпере.
В 17.15 Оля заплакала:
– Это все из-за меня. Зря вы не пригласили Димку со Славкой. Они все назло…
Венька поднялся со стула и виновато промямлил:
– Ну… я пойду…
– Нет! – К нему подскочила Осокина и взяла за руку.
От теплой Танькиной руки Веньке сделалось жарко. Он почувствовал, как краснеет. А Осокина тащила его к столу и все повторяла:
– Нет! Нет! Нет! Никуда ты не пойдешь! Вот! Выбирай лучшее место! Они нас унизили… А мы… посмотри, сколько всего наготовили! Вот этот пирог мы с мамой вчера вечером пекли. Он с яблоками. Хочешь? – И, не дожидаясь ответа, Танька плюхнула на тарелку перед Венькой огромный кусок. – А вот Алкино печенье…
Венька видел, что Осокина еле сдерживает слезы. Он не очень любил сладкое, но готов был съесть и пирог, и печенье, чтобы только исправить положение. Но разве такое положение исправишь?
– Кира Геннадьевна! – бросилась к учительнице Прижняк. – Разве мы что-то не так сделали? Разве мы не правы? За что они нас так?
– Я в замешательстве, девочки, – честно призналась Кира Геннадьевна. – Мне казалось, что вы хорошо придумали. Подарки получили все, а на праздник, который вы целиком подготовили своими руками, имели право не приглашать оскорбивших Олю мальчиков. Теперь я понимаю, что с этими двумя «героями» надо было поговорить и потребовать… нет… попросить извиниться. А знаете что? – улыбнулась вдруг учительница. – Давайте праздновать! Один кавалер у нас все же есть.
Кира Геннадьевна подошла к столу, открыла бутылку лимонада и стала разливать напиток в разнокалиберные чашки и стаканы, принесенные девчонками из дома.
Потом они играли в разные игры, которые в бесчисленном множестве знала учительница, и даже танцевали под Ленкин магнитофон. Венька чувствовал себя так неловко, как никогда в жизни. Он несколько раз порывался уйти, но бдительная Танька хватала его за рукав и возвращала на место.
В конце концов Венька все же исхитрился и сбежал. Он шел домой в самом дурном расположении духа. Ясно, что ребята договорились не ходить на праздник в знак солидарности с Никоненко и Васильевым. Это было нехорошо. Те вели себя гадко. А Оля – очень хорошая девочка. Не стоило ее так обижать. Подумаешь, туфли смешные! Кроссовки Васильева – еще похлестче! А девчонки так старались!
Венька вытащил из кармана брюк брелок. На цепочке с кольцом висел прозрачный шарик, внутри которого была вмонтирована маленькая моделька старинного автомобиля. Венька никогда таких и не видел. Раздобыли же где-то! А стол… Каких только пирогов и пирожных не наготовили одноклассницы! Напрасно ребята их так оскорбили. И, главное, он опять оказался в идиотском положении. Никто не пришел. Даже Винт. А он, Венька, явился, как дурак, в своем белом джемпере… То, что его никто не предупредил, было неудивительно. Но вот Винт… Он-то, кажется, мог бы…