Дефиле по подиуму, стр. 4
Аня чуть-чуть отодвинулась и посмотрела на свою работу. Результатом она осталась довольна, и, самое главное, ей никто не мешал со своими советами. Вот теперь афишу можно показать всем. Надо посоветоваться, куда ее повесить, чтоб глаз радовала и артистам не давала расслабляться.
Ваня подкрался незаметно и даже присвистнул. Тут же сбежались почти все.
– Ну, Малышева, ты даешь! Клево!
– Здорово! Как в настоящем театре.
– Класс! Осталось только название театру придумать, например «Кахо».
– Ну-ну-ну! – засмеялся Кахобер Иванович. – Спасибо, Аня, прекрасно получилось. Так, на сегодня закончили.
Ребята гурьбой высыпали из школы и, смеясь и возбужденно обсуждая сегодняшнюю репетицию, стали расходиться по домам. Кахобер посмотрел им вслед, улыбнулся в усы, вдохнул полной грудью весенний воздух и отправился домой, весело насвистывая «Пора-пора-порадуемся на своем веку…».
– Ну что, хохотушка моя, устала? – Ваня забросил Анин рюкзак себе на плечо.
– Нет. Когда в удовольствие, знаешь ли, так хорошо! – Аня подняла руки и потянулась к небу.
Она чувствовала, что вчера что-то перевернулось в ней, и ощутила вдруг внутри какую-то силу.
– Ну надо же, с самого утра не можем с тобой поговорить, – сказал Волков. – То одно, то другое. Я вчера вот что подумал. А поехали вместе в Прагу на месяц?
– Вань, да ты что!
– Ну пожалуйста! Мама вчера звонила. Я ей рассказал про наш облом с лагерем, так она как закричит, что Бог все-таки есть, что услышал ее молитвы, что ждут нас с тобой в гости. Я слышал, как Ирочка завизжала от радости и Леон Богуславович захлопал в ладоши.
– Как ты не понимаешь, что они именно тебя ждут. Я не могу так злоупотреблять гостеприимством твоих близких. А потом, это ведь деньги, очень большие деньги.
– Мы что-нибудь придумаем, обязательно! – Волков все время забегал вперед и заглядывал Ане в глаза.
– Нет, Вань, я не поеду. – Аня уже приняла решение.
– Я все равно поговорю с твоими родителями, – упрямо пробубнил он.
– Зачем? Я же тебе ответила.
Оттого, как спокойно и уверенно Аня это произнесла, Ваня почувствовал безысходность.
– Тогда я тоже никуда не поеду. Без тебя – никуда.
– А вот это уже… Не ожидала от тебя. Мама ведь ждет тебя каждую минуту. Зачем ты ее разыскивал? Чтобы теперь играть: захочу – приеду, не захочу – не приеду?
– Аня, что ты несешь? – Волков вытаращил глаза.
– Вань, я очень тебя люблю, но еще я тебя уважаю. И одно без другого существовать не сможет. Поцелуй меня.
Они долго стояли под огромным тополем и нежно смотрели в глаза друг другу.
4
Аня вошла в квартиру и сразу почувствовала напряжение, застывшее в воздухе. Родители тихонько сидели на кухне, и даже телевизор не вещал про катаклизмы на планете.
– Так, что случилось? – Аня пристально всмотрелась в тревожные глаза мамы.
– Доченька, мы все знаем.
– Про мою беременность?
– Про какую беременность? – Мать с отцом переглянулись и побледнели.
– Шутка! – сказала Аня.
– Ань, ты нормальная? – Мама улыбнулась, а до папы пока еще не дошло.
– А что? – пожала плечами Аня. – Ванькины родители однажды перепугались, а потом уже на все согласны были. Я тоже решила вас повеселить. Какая-никакая разрядочка. Ну, что у вас случилось?
– Так! Я не понимаю, мы рожаем или не рожаем? – Папа смотрел то на жену, то на дочь.
– Вот это реакция, это я понимаю! – Аня заливисто захохотала.
– Коль, ну ты что? – Марина Сергеевна посмотрела мужу в глаза. – Ань, звонил Пал Палыч, он нам все рассказал. Что ж ты сама вчера промолчала?
И тут накатило. Хохот перешел в истерику, остановиться Аня уже не могла. Такое с ней было впервые. Уши заложило, перед глазами стояла пелена. Как в тумане, Аня видела вскочивших родителей, пролитый чай, растерянные глаза папы. Хохот невозможно было остановить, хотя в животе начались жуткие спазмы: «Еще немного, и я лопну. Так вот почему так говорят».
Мама плеснула в лицо дочери холодной водой, и Аня стала выпрямляться из скрюченного положения, резко вдыхая воздух.
– Ой, не могу, ой, чуть живот не лопнул, – еле выговорила она.
И тут же ее раскрасневшееся, мокрое лицо исказила гримаса боли и страдания. Аня горько зарыдала, бросившись маме на грудь.
– Все, я больше не могу! – Николай Петрович схватил сигареты и выбежал на балкон.
Мама обняла Аню и потащила ее в ванную.
Через час они сидели в Аниной комнате, и Аня все говорила, говорила и говорила… Казалось, все эти три, даже четыре года она мысленно вела дневник и все переживания и радости записывала в него. Как будто мамы не было рядом или кто-то мешал им поговорить. И вот наконец настал момент, когда Аня захотела прочитать вслух маме все свои записи. Она лежала на диване, а мама сидела рядом и держала ее руку, ласково поглаживая. Спутанные волосы девушки были разбросаны по подушке, а опухшее от слез лицо светилось искренностью, и с каждым словом на душе становилось легче и светлее. Как же она могла так долго держать все в себе? Зачем надо было таиться от самых близких людей?
– Понимаешь, мамочка, я сама себе была противна – толстая, неуклюжая, страшненькая. Ведь у всех девочек уже что-то было, пусть не любовь, но какие-то отношения. А я? Я даже всегда смеялась над их разговорами о мальчишках, а на самом деле безумно завидовала. Ну что, что во мне было хорошего?
– Дурочка моя. В каждом человеке есть что-то хорошее. Я вот смотрю на нашу Людмилу с работы – красавица, умница, а муж какой-то неказистый. Но если б ты знала, какая у них любовь!
– Вот именно. Мужчина может быть некрасив, в нем ценятся совсем другие качества. А женщина должна быть привлекательной.
– Нет, не то. Женщина должна знать, что она привлекательна. Ты чувствуешь разницу?
– Да как же это можно знать, если ты видишь в зеркале совсем другое. Я вот как увидела Ваньку первый раз, сразу подумала – этот человек для меня. Сама ведь первая подошла. И что? Он влюбился в Светку Красовскую, потому что она красивая.
– Твоя логика меня убивает. Ты сама себе противоречишь. Где Ваня и где Света сейчас? Ведь у вас такие прекрасные отношения с Ваней. Или вы поссорились?
– Вот! Вот теперь переходим к следующей проблеме. Да, я очень счастлива сейчас. Но как долго это счастье продлится? Я не могу ни на минуту расслабиться. Я все время жду, что завтра все это закончится и я опять останусь одна. Мамуль, если б ты знала, как безобразно я вела себя в Праге! Я ведь его даже к матери приревновала, почему он, видите ли, ей уделяет то внимание, которое по праву должно принадлежать мне. А Ирочка! Бедный ребенок стал раздражать меня буквально на второй день. А ведь она приехала совсем ненадолго. И ты хочешь, чтоб я себя любила? Идем дальше. Мы с Ваней все время вместе, я даже на шаг боюсь его от себя отпустить. Я и в экстремалку с ним бросилась, чтобы разнообразить наши встречи, чтоб он мной восхищался. Но в то же время я очень устала от напряжения, в котором постоянно нахожусь. Мам, я вчера поймала его взгляд – он так любовался Дэзи у Пал Палыча… Это та девушка, что мне очень нравится.
– Вот видишь, тебе она тоже нравится.
– Да, но я-то в нее не влюблюсь, а другая – Ека – так ехидно надо мной посмеивалась. Говорит, что наша с Ваней любовь ненадолго. Вчера Пал Палыч как сказал, что мы не едем в лагерь, так у меня чуть ноги не подкосились. И не потому, что в лагерь хочется, а потому, что разлепиться с ним не можем. А сегодня утром он мне говорит, что мы поедем в Прагу. Я как представила себе его беготню между мной и мамой, сразу поняла, что не хочу этого.
– Теперь послушай меня, дочь. Ты знаешь, я даже счастлива, что тебя прорвало. Вот теперь все встанет на свои места. Сначала ты пребывала в состоянии сжатой пружины, для подростка это нормально. Я себя прекрасно помню – все не нравится, всем недовольна, зажимаешься. Потом любовь тебя сильно-сильно растянула и долго держала в таком напряжении. А сейчас ты сорвалась и встала на свое место. Я тебя умоляю, прекрати кому-то что-то доказывать, так жить нельзя. Полюби себя такой, какой любим тебя мы с папой, Ваня, Ира, ваш Кахобер. Разве стоит тратить жизнь на то, чтобы доказывать что-то какой-то Еке? Лучше возьми для себя в пример все красивое, радостное, доброе. Знаешь, как я счастлива твоими победами. А комплексы твои давай лечить, как ветрянку. Вместе мы справимся. И с Прагой ты совершенно права. Пусть Ваня едет один, а то будет перебор. Вам надо немного поскучать друг без друга. А потом, любая уважающая себя женщина должна иметь в своей жизни хоть один роман в письмах.