Толстый – повелитель огня, стр. 22
– Что стоишь молчишь, скажи что-нибудь! Как ты? Пойдем чай пить! Витя, накрывай, Валентина Ивановна, идемте, потом вспомните, а нет – так я напомню.
Васнецов рассматривал пол и теребил горящие, наверное, уши. Он осторожно повел плечом, освобождаясь от рук тети Лены, и промямлил:
– Мне пора. Увольнение до двадцати часов.
Тетя Лена прямо сникла. Словно она целый год ждала этого Васнецова, письма писала, ночей не спала. А он приехал, показался и вот уже ручкой машет: пора, пора, увольнение до двадцати…
– У вас там строго, – сказала она, как будто самой себе. – Ну, заходи тогда. Я не знала, что ты здесь служишь…
– Он заходит, ма, – вмешался Витек. – Часто заходит. Только я не знал: он что, у тебя учился?
– Ну да! – обрадовалась тетя Лена.
– Я сам не знал, – смущенно ответил Васнецов. – Заходил пару раз, пирожки купить, вас не видел.
– Я редко приезжаю! По выходным, и то не всегда удается выбраться.
– А… – Васнецов по-прежнему смотрел в пол.
Оно и понятно: забегаешь так в дом к знакомому, шинельку подшить, а там – твой бывший преподаватель! Да еще целых два! С детьми-внуками. Есть от чего в пол смотреть и бубнить себе под нос:
– Не знал, вот сюрприз…
Тетя Лена разулыбалась и хлопнула Васнецова по плечу.
– Ладно, беги, Толяш. Будет время – заходи, поболтаем.
– Толяша! – включилась бабушка. – «Падеж мужского рода!» Все, вспомнила, вспомнила! – Тонкому показалось, что она сейчас захлопает в ладоши, как первоклассница. – Первый курс актерского в прошлом году! Ну, ты выдал тогда на экзамене!
Сашка хихикнул: «Падеж мужского рода» – это сильно даже для первокурсника. Неужели бабушка могла такое забыть?! И прозвище такое броское – «Толяша»… Тоже, кстати, где-то слышал.
– Ну что вы, Валентина Ивановна, лишь бы парня смутить! – вступилась добренькая тетя Лена. – Он теперь солдат, какие тут падежи?!
– Теперь устав, – робко заметил Толяша. Прижал к себе крепче свернутую шинель и глянул на часы в прихожей: – Еще семь… Темнеет рано, я и подумал с перепугу, что опаздываю.
– Вот и оставайся! – обрадовалась тетя Лена. – Есть время чаю попить.
Тонкий первым шмыгнул в кухню и набрал воды в чайник. Может быть, если взрослые сядут за стол и займутся Витькиной выпечкой, им не захочется больше смущать Васнецова. Парня было почему-то жаль.
Саня смахнул крошки со стола, достал пирожки и чашки. Из прихожей наконец-то начали подтягиваться взрослые. Тетя Лена одобрительно глянула, как хозяйничает Тонкий, подсказала: «Блюдца в буфете возьми», похвалила Витька: «Ты шкаф починил? Замечательно!» – и вдруг завопила:
– Пожар!
Глава XIV
Борьба человека с огнетушителем
Тонкий оглядел кухню – ничего. Посмотрел в окно – опаньки! Горит не дом, горит пекарня!
За окном полыхало, не сильно, зато ярко, освещая забор и пожухлую осеннюю траву. Как Сашка сразу не заметил?!
На крик прибежали Витек, Васнецов и бабушка. Тетя Лена и Тонкий уже рванулись к выходу, и в результате получилось столпотворение в дверях. Вот и потеряли первую драгоценную минуту…
Сашка выловил тетю Лену за плечи, подтолкнул к телефонному аппарату в кухне:
– Звоните в пожарку! – И, просочившись между бабушкой и Витьком, выскочил на улицу.
Деревянная часть пекарни, где был расположен склад, полыхала и потрескивала. Склад! Тонкий слышал, как лопаются мешки с мукой, а может быть, так стреляли старые доски. Через распахнутую дверь пламя вырвалось на волю и ползло по стене на крышу.
Через распахнутую дверь, да! Около часа назад Витек, вообще-то, все запирал…
Громко пальнул шифер. По нему ползком-ползком вилась низкая змейка пламени, подбираясь к самой пекарне. А там электрические духовки. Проводка!
Тонкий прикинул, чем грозит Витьку поломка электрических духовок, и начал наконец-то искать пожарный щит. Он бежал вокруг пекарни, щурясь от дыма, и уговаривал себя: «Должен быть пожарный щит, обязательно должен, это пекарня все-таки, а не сортир дощатый…» О том, что огнетушитель может быть старым, а песок – сырым, он старался не думать.
Обежав пекарню, наверное, раза три, Сашка все-таки увидел щит. Обрамленный пламенем, как дурацкой рамкой, он висел на деревянной стене склада, прямо у дверей. Плохонький замок на двери, кстати, был сорван.
Тонкий, вообще-то, не трус, но ему стало как-то не по себе. Натянув свитер на голову, как скафандр, прикрывая рукой глаза, подглядывая между пальцами, он подскочил к щиту, протянул руки и откатился назад кубарем с огнетушителем в обнимку.
– Осторожно! – Сашка влетел носом прямо в ботинок.
Витек (а ботинок был его) рывком поставил Тонкого на ноги, отобрал огнетушитель и выдал мокрое полотенце:
– Отойди!.. Я тебя очень прошу!
Тонкий завязал лицо полотенцем и сделал пару неуверенных шагов назад. Витек уже стоял у распахнутой двери склада, разбивая о стены струю пены из огнетушителя.
Подбежал Васнецов, толкнул другую дверь (поддалась, хотя ее тоже запирали!) и скрылся в кухне.
– Саша! Саша, иди сюда! – на пороге дома тетя Лена с бабушкой призывно махали руками.
Тонкому стало стыдно. Конечно, Витек не хочет пускать несовершеннолетнего Сашку на шашлык. Конечно, тетя Лена не простит себе, если шашлык из Тонкого все-таки получится. Конечно, бабушке он дорог, даже когда плохо себя ведет. А все равно как-то не козырно: прятаться в доме, когда все нормальные парни тушат пожар…
Васнецов не в счет. Этот обормот выкидывал вещи. Из окна пекарни на хорошей скорости вылетали металлические листы-противни, создавая такой грохот, что Сашка понял – Васнецов это специально. Хочет, чтобы в воинской части за холмом подумали, что война, и прибежали на помощь.
Звенели и рассыпались, ударяясь о забор, фарфоровые чашки (Тонкий еле увернулся), алюминиевые кастрюли летели прямо в лоб, на полдороге падая и грохоча, как барабаны туземцев.
Тонкий шагнул в сторону, и не вовремя. Тяжело взлетев и сделав мертвую петлю для солидности, приземлилась тяжеленная чугунная мясорубка. На ногу. Спасибо, что по голове не попал. Где он только нарыл такое чудище?!
– Осторожно, балда! – процедил Тонкий сквозь зубы и похромал к дому.
Освещая улицу мигалками, к воротам подъехала пожарка. Из кабины выскочил парень и распахнул ворота, впуская машину. Сам побежал впереди. Через полминуты пожарные уже разматывали рукав. Справятся без него. Теперь – точно.
– Больно попал? Покажи, разуйся, – бабушка с тетей Леной перехватили Тонкого около дома, синхронно взяли под локти и усадили на крыльцо.
Сашка вяло отмахивался:
– Нормально, ба. – Но понимал, что от него все равно не отстанут, пока не найдут какой-нибудь страшный перелом. При этом всамделишнему перелому быть вовсе не обязательно.
Тонкий осторожно стянул кроссовок и пощупал место ушиба:
– Терпимо.
– Жив? – подскочил Васнецов. То ли все выкинул уже, то ли решил предоставить дело пожарным. Саня ему кивнул и стал высматривать Витька.
Витек сражался с огнетушителем. Стоять ровно и тушить он уже подустал, а струя пены все била. Стена кое-где была в пушистой пене, как новогодняя елка. Рядом ходил, согнувшись, Витек и пытался направить струю в огонь. Струя не слушалась и била в землю, склад зарастал сугробом и полыхал внутри.
– Уронит, – холодно заметил Васнецов. Тетя Лена сердито на него покосилась:
– Пускай. Витя! Витя, бросай его, иди сюда! Пожарные приехали!
Как будто Витек не видел! Трудно не видеть тех, кто стоит в метре от тебя и поливает крышу. С карниза льется тебе за шиворот, и сам ты уже похож на белый сугроб, но выпустить дурацкий огнетушитель не можешь, иначе зальешь пеной все вокруг и еще получишь по ногам… Хотя и так все в пене…
Витек подумал, наверное, то же самое, потому что огнетушитель он, наконец, бросил и, стряхивая с себя хлопья пены, пошел к своим. Тетя Лена выбежала ему навстречу, поймала под локоть и принялась отряхивать: