Выбери меня, стр. 14
Марта все еще возилась на кухне, убирая посуду с сушки. А Джош, глядя на нее через стеклянную дверь, думал о том, как быть дальше. Больше он не один.
5
– Подожди, еще раз для тупых. – Марта села на кровати по-турецки. – Ты когда убегал, то просто зашел на почту и… Дальше я ничего не понимаю. Как тебя не арестовали? Весь в крови, еле на ногах держался. Ну не слепые же они там, в конце концов. И потом, ведь все посылки проверяют.
Джош почти не следил за ходом ее рассуждений. Прошло полторы недели, а они еще только целовались. Это становилось похоже на издевательство: Марта постоянно отговаривалась раной. «Подожди, еще не зажило» – и точка. Джош уже сотни раз мысленно прижимал ее к себе, ласкал эту грудь, плечи, но наяву никогда.
Порой бывает, что физический контакт не складывается, не доставляет людям того удовольствия, которое они ждут. Тогда появляется чувство неудовлетворенности партнером и, как следствие, некоторое отвращение к сексу вообще, если, конечно, не возникает кто-то третий, способный уладить эту проблему хотя бы для одного из пары. Но Джош не замечал за Мартой ничего подобного. Она абсолютно адекватно воспринимала его поцелуи и так же адекватно на них реагировала, если не считать постоянных «подожди». Следовательно, проблема здесь не в физической несостыковке. Это было бы заметно: в таких делах невозможно ошибиться. Либо твои прикосновения доставляют удовольствие, либо нет, третьего не дано.
Может, все-таки у нее есть парень? Бывает же, что люди расстаются на полгода, на год. Хотя, кроме наличия в доме мужских рубашек, ничто не говорило в пользу этой версии.
– Эй, я от тебя добьюсь сегодня чего-нибудь вразумительного? – Марта склонилась над Джошем, лежавшим на кровати, и помахала у него перед глазами рукой. – Ты хоть меня слышишь?
– Извини, я задумался. Ты что-то хотела спросить?
– Да я уже полчаса не могу добиться от тебя, каким образом после ограбления драгоценности попали в мою квартиру.
Она облокотилась о спинку кровати: черные тугие кудри рассыпались по плечам, растянутый ворот футболки чуть оттопырился, чуть обнажая грудь. Нет, сегодня Джош решительно не мог думать ни о чем другом. Он уже столько раз прикасался к ней, столько раз чувствовал, как его охватывает желание, как страсть сжигает все изнутри. Но Марта была непреклонна. Должна же существовать причина.
– А откуда у тебя столько мужских рубашек? – Вопрос сорвался с губ сам собой и, только когда он прозвучал, Джош понял, до какой степени нелепо выглядит. Марта имела все основания залепить ему пощечину.
Но вместо этого она рассмеялась.
– Так вот о чем ты все время думаешь! Ах ты ревнивец! Вот уж чего не ожидала. – И Марта, сидевшая до этого у Джоша в ногах, проворно перебралась поближе и положила его голову себе на колени. – Давай устроим бартер. – Она наклонилась и чмокнула его в лоб. – Ты расскажешь мне, как драгоценности попали в мою квартиру, а я выдам тайну мужских рубашек.
Джош улыбнулся: какими добрыми делами он заслужил такое сокровище?
– Понимаешь, я вышел из музея абсолютно спокойно, держа безделушки за пазухой. Никаких признаков преследования, даже никаких намеков. Тишь да гладь. Почувствовал себя уверенно, расслабился. А потом вдруг откуда ни возьмись полиция: «Руки за голову, на землю»… стрельба…
– Подожди, я опять не могу понять. Если здание уже было окружено, когда ты еще находился внутри, по крайней мере в новостях об этом говорили, то как тебя вообще выпустили?
– Они думали, что нас много. Не знаю, с какой радости, но думали. Меня посчитали первым. Иногда в экстренных ситуациях наши так поступают: если нет шансов пробиться всем вместе, то выходят по одному, распределив краденое. Больше вероятности, что, бросившись в разные стороны, полиция в итоге кого-то да упустит. И обычно упускает три четверти. За двумя зайцами погонишься… Они решили, что и в этот раз будет так же. Предположительному первому дали отойти подальше, чтобы не спугнуть остальных, а потом попытались взять, но, как видишь, у них ничего не вышло.
– Хорошо. – Марта запустила пальцы в его волосы, некогда коротко стриженные, а теперь немного отросшие, и стала нежно массировать затылок. – Но ты не ответил на главный вопрос: как драгоценности оказались здесь, в этой квартире?
– Меня подстрелили почти сразу, я не надеялся уйти. Потом удалось кое-как оторваться, спрятаться в здании почты. Ну ты знаешь, там недалеко от музея. У черного хода стояли какие-то коробки, которые собирались грузить в фургон, уже проверенные. И никого вокруг. Фургон открыт. Я просто высыпал содержимое коробок в контейнер, оторвал листы доставки с адресом и чеки. Там еще валялись скотч и маркер. Я запаковал коробки и написал первый адрес, который пришел в голову. Был уверен, что меня возьмут в течение следующих десяти минут. Дальше собирался позвонить заказчику и сообщить, где товар. Так что в ту ночь тебя все равно бы навестили.
Марта наклонилась над ним, заглянула в глаза.
– Первый адрес, который пришел в голову?
Джош улыбнулся. Он лежал на кровати в ее комнате, голый до пояса после очередной перевязки, и чувствовал, что единственное желание, оставшееся у него в этой жизни, – быть с Мартой. Сейчас и всегда. Воспользовавшись тем, что она склонилась, Джош жадно приник губами к ее шее.
– А дальше? Или мужские рубашки тебя уже не интересуют?
Джош не ответил, продолжая подниматься все выше и выше. Марта ловко соскользнула с кровати.
– Сначала расскажи.
Джош разочарованно вздохнул и закрыл глаза. Ему было уже не до рассказов. Она не подпускает к себе, но не объясняет почему. Руки в приступе желания судорожно сжали простыню. Джош почти почувствовал, как срывает ненавистную рубашку с ее горячего обворожительного тела. Потом джинсы падают на пол… Но все это лишь в воображении.
Марта села на кровать.
– Ну, я жду.
– А потом выяснилось, что они как-то меня пропустили. Тогда я и решил сам разыскать свое барахло. Не люблю оставлять долги: уговор был, что я отдам драгоценности из рук в руки. Откровенно говоря, думал, что успею перехватить фургон и не придется никуда лезть.
– Что ж, тогда я открою тебе страшную тайну: у меня есть старший брат. У него каждый год меняется по пятнадцать рубашек, которые я благополучно забираю себе.
Джош ощутил, как нежная прохладная рука коснулась живота. Он открыл глаза: Марта, лукаво улыбаясь, расстегивала на нем брюки.
– Ты ведь об этом думаешь?
Дальше объяснять не понадобилось. Джош резким рывком притянул ее к себе, и в следующую минута Марта оказалась под ним.
Его руки проникли под рубашку, нащупывая застежку бюстгальтера, губы уже ласкали шею. Каждое движение выдавало нетерпение возбуждения. Марта почувствовала, как джинсы поехали вниз, голые ягодицы коснулись постели, согретой его телом. Одежда откровенно мешала. Ее вельветовая рубашка соскользнула на пол, жалобно звякнув пуговицами, а Джош уже стягивал свою футболку. Послышался треск – и старая ткань разошлась по шву.
– Это не тот шов, не отвлекайся, – тут же прокомментировал он. – С моим все будет замечательно, быстрее зарастет. Очень хороший метод лечения.
Марта ощутила жесткие волосы, кольнувшие грудь, – Джош сильным движением прижал ее к себе. И стало хорошо. Никогда еще она не испытывала такого удовольствия от секса. Вспомнились слова Кейн по этому поводу. Рассказывая о своем муже, она как-то обмолвилась, что раньше занималась с мужчинами сексом, а с Гарри только любовью. Кажется, теперь и Марта поняла разницу. Она чувствовала, что полностью находится в его власти, как рабыня, но это рабство представлялось ей сильнейшим физическим впечатлением, пережитым за двадцать пять лет существования. Марта хотела быть с ним. С ним, только с ним одним. Властные, уверенные в каждом движении руки аккуратно приподняли ее, и Марта оказалась сверху, ощутив под собой обжигающую кожу, натянутую, как на барабан, на стальные мышцы. Разъяренный страстью, Джош быстро и точно, словно машина, совершал одну манипуляцию за другой, не забывая при этом доставить удовольствие Марте. Только теперь она поняла, насколько долго заставляла его сдерживаться.