Штамм «Андромеда». Человек-компьютер, стр. 79

Ринэнцефалон развился 150 миллионов лет назад, когда на Земле царствовали пресмыкающиеся. Он контролировал простейшее поведение: ярость и страх, инстинкт размножения и голод, нападение и бегство. Собственно поведение пресмыкающихся этим и исчерпывалось. У человека же есть еще и кора головного мозга.

Однако это относительно недавнее добавление. Появилась кора примерно два миллиона лет назад. А в своем современном виде она существует лишь около ста тысяч лет. В масштабах эволюции это ничтожно малый срок. Кора образовалась вокруг лимбического мозга, который, скрытый под ней, оставался прежним. Кора, способная ощущать любовь, испытывать угрызения совести и создавать стихи, пребывала в состоянии хрупкого перемирия с мозгом крокодила, который лежал под ней. Иногда, как, например, в случае с Бенсоном, перемирие нарушалось и на время власть переходила к мозгу крокодила.

Как было обоняние связано со всем этим? Эллис не знал. Бесспорно, приступы часто начинались с ощущения странного запаха. Но все ли этим исчерпывалось? Быть может, тут действовал какой-нибудь неизвестный фактор?

Ответить на этот вопрос Эллис не мог, но, подумал он, уже сидя в автомобиле, сейчас было не время для подобных размышлений. Пока они должны во что бы то ни стало найти Бенсона, прежде чем его крокодилий мозг окажется хозяином положения. Однажды в НПИО Эллис видел это — наблюдал через полупрозрачное стекло. Бенсон держался абсолютно нормально и вдруг бросился к стене, изо всех сил ударил по ней кулаком, потом схватил стул и разбил его о стену в щепки. Нападение было внезапным, бездумным и яростным.

«Шесть часов утра, — подумал Эллис. — Времени остается так мало!»

4

— Что случилось? Чрезвычайное происшествие? — спросил Фарли, открывая дверь «Аутотроникса».

— Примерно, — ответил Моррис, поеживаясь. Ночь была прохладной, а он целых полчаса ждал Фарли у подъезда.

Фарли был высок, худощав и нетороплив. А может быть, он просто хотел спать. Моррису показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Фарли наконец открыл дверь и они вошли. Фарли зажег свет в очень скромно обставленном вестибюле и направился в глубину здания.

Они вошли в большой зал. Там между сверкающими металлическими конструкциями стояли письменные столы. Моррис слегка нахмурился.

— Я знаю, о чем вы думаете, — сказал Фарли. — Вы думаете, у нас здесь беспорядок.

— Нет. Я…

— Да. Так оно и есть. Но мы добиваемся результатов, можете мне поверить, — Фарли махнул рукой в дальний угол комнаты. — Вон стол Гарри, рядом с «БАПом».

— С каким БАПом?

Фарли указал на огромного металлического паука:

— «БАП» — Безнадежно Автоматический Пингпонгист. — Он улыбнулся. — Не так чтобы очень безнадежный, — добавил он. — Но мы тут любим шутить.

Моррис обошел вокруг, разглядывая машину.

— Она играет в пинг-понг?

— Довольно плохо, — признался Фарли. — Но мы над ней работаем. Мы получили дотацию от Министерства обороны на робота, играющего в пинг-понг. Я знаю, о чем вы думаете. Вы думаете, что это одно баловство.

Моррис пожал плечами. Ему не нравилось, когда ему то и дело сообщали, о чем он думает.

Фарли улыбнулся:

— Одному богу известно, зачем это им понадобилось. Но, конечно, такой робот открывает массу возможностей. Представьте себе компьютер, способный распознать сферическое тело, быстро перемещающееся в трехмерном пространстве, а затем ударить по этому телу так, чтобы оно отлетело назад в строгом соответствии с определенными правилами. Ведь шарик должен упасть между двумя белыми линиями, обязательно удариться о стол и так далее. Так что вряд ли такой робот требуется им для розыгрышей первенства по пинг-понгу. — Фарли отошел от машины, открыл дверцу холодильника, которую украшала большая оранжевая надпись РАДИАЦИЯ с пометкой ТОЛЬКО ПО СПЕЦИАЛЬНОМУ РАЗРЕШЕНИЮ, и достал две банки.

— Хотите кофе?

Моррис еще раз прочел грозные предупреждения.

— Чтобы отпугивать секретарш, — Фарли засмеялся. Его веселое настроение смущало Морриса.

Фарли открыл банку с растворимым кофе, а Моррис подошел к столу Бенсона и приоткрыл верхний ящик.

— Что, собственно, произошло с Гарри?

— Простите? — сказал Моррис.

В ящике лежали карандаши, бумага, логарифмическая линейка и листки, исписанные вычислениями. Во втором ящке, по-видимому, хранились письма.

— Но ведь он был в клинике?

— Да. Его оперировали, а потом он исчез. Мы пытаемся его найти.

— Он действительно в последнее время был какой-то странный.

— Угу. — Моррис перебирал содержимое ящика. Деловые письма, деловые письма, бланки заявок…

— Я помню, когда это началось, — сказал Фарли. — В ту неделю, когда был достигнут Водораздел.

Моррис обернулся к нему:

— Когда-когда?

— Когда был достигнут Водораздел. Вам как, черный или со сливками?

— Черный.

Фарли протянул Моррису чашку, а в свою положил сгущенные сливки и размешал их.

— Неделя, когда был достигнут Водораздел, — сказал он, — пришлась на июль тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Вы, конечно, ничего о ней не слышали?

Моррис покачал головой.

— Это не официальное название. Его придумали мы. Видите ли, все, кто занимается нашим делом, знали, что это неизбежно.

— Что?

— Что будет достигнут Водораздел. Во всем мире специалисты по счетно-вычислительным машинам предвидели его и ждали, когда он будет достигнут.

Это произошло в июле шестьдесят девятого. Способность обработки информации всех компьютеров в мире превысила способность обработки информации мозгом всех людей на земном шаре. Компьютеры стали накапливать больше информации, чем три с половиной миллиарда населения нашей планеты.

— Это и есть Водораздел?

— Вот именно.

Моррис отпил большой глоток. Горячий кофе обжег ему язык, но слегка взбодрил его.

— Вы шутите?

— И не думаю. Дело обстоит именно так. Водораздел был пройден в шестьдесят девятом, и с тех пор компьютеры неуклонно обходят людей. В семьдесят пятом году их способности в пятьдесят раз превысят человеческие. — Фарли помолчал. — Гарри это совершенно выбило из колеи.

— Могу себе представить, — сказал Моррис.

— Вот тогда это у него и началось. Он стал каким-то странным и очень скрытным.

Моррис окинул взглядом компьютеры, размещенные в зале. Ему стало немного не по себе: впервые в жизни он оказался в помещении, буквально загроможденном вычислительной техникой. Он понял, что ошибся в своей оценке Бенсона. Ему казалось, что Бенсон мало чем отличается от других людей. Но тот, кто работал в этом зале, не мог быть таким, как все. Работа тут неизбежно меняла человека. Моррис вспомнил, как однажды Дженет Росс сказала, что внутреннее сходство всех людей между собой — не более чем миф. Многие люди ни на кого не похожи. Просто ни на кого.

Фарли тоже своеобразен. При других обстоятельствах он увидел бы в нем только присяжного остряка. Но Фарли, несомненно, дьявольски умен. Так чем же порождена эта шутовская манера держаться?

— Вы знаете, как быстро развивается этот процесс? — спросил Фарли. — Стремительно. За какие-нибудь несколько лет нам удалось перейти от миллисекунд к наносекундам. Компьютер пятьдесят второго года ИЛЛИАК I мог проделывать одиннадцать тысяч арифметических действий в секунду. Быстро, а? Сейчас уже почти закончен ИЛЛИАК IV. Он будет производить двести миллионов операций в секунду. Это четвертое поколение. Разумеется, он не мог быть создан без помощи других компьютеров. Над его созданием два года с полной нагрузкой работали два компьютера.

Моррис допил кофе. То ли от усталости, то ли под воздействием этого жутковатого зала, но он вдруг ощутил некоторое родство с Бенсоном. Компьютеры, которые конструируют другие компьютеры… Может быть, они действительно завладевают миром? Интересно, что сказала бы Дженет? Совместный бред?

— Что-нибудь интересное у него в столе?

— Нет, — сказал Моррис.