Штамм «Андромеда». Человек-компьютер, стр. 68
— Петушится? — повторил доктор Рэмос.
— Излучает самоуверенность.
— Вы сказали «петушится».
— Послушайте, я ничего под этим не подразумевала. Просто к слову пришлось… — Дженет вдруг умолкла. Ее душил гнев, и она уловила дрожь в своем голосе.
— Вы и сейчас сердитесь, — сказал доктор Рэмос.
— Очень.
— Почему?
— Они не стали меня слушать.
— Кто не стал вас слушать?
— Да никто из них. Ни Макферсон, ни Эллис, ни Моррис. Никто меня не слушал.
— Вы сказали доктору Моррису или доктору Эллису, что вы сердитесь?
— Нет.
— Но излили свой гнев на доктора Морриса?
— Да.
Он подводил ее к какому-то выводу, но ей не удавалось понять, к какому. Обычно на этом этапе она уже все понимала. Но сейчас…
— Сколько лет доктору Моррису?
— Не знаю. Он примерно моего возраста. Тридцать, тридцать один. Что-то около этого.
— Примерно вашего возраста.
Эта манера повторять слова собеседника окончательно вывела ее из себя.
— Да, черт возьми, примерно моего возраста.
— И он хирург.
— Да…
— Легче срывать злость на том, кого вы считаете своим ровесником?
— Я никогда об этом не думала.
— Ваш отец тоже был хирургом, но он не был вашим ровесником.
— Можете не разжевывать.
— Вы все еще сердитесь.
Дженет вздохнула.
— Давайте сменим тему.
— Хорошо, — сказал доктор Рэмос тем безмятежным голосом, который ей иногда нравился, а иногда бесил ее.
5
Моррис терпеть не мог первичного приема. Такой прием вели главным образом психологи, и процедура была долгой и скучной. Статистика показывала, что из сорока человек, обращавшихся в НПИО, дальнейшему обследованию подвергался только один и лишь у одного из восьмидесяти четырех обнаруживалось органическое поражение мозга с нарушениями в поведении. Таким образом, первичные консультации, как правило, оказывались пустой тратой времени.
И особенно когда дело шло о пациентах «с улицы». Год назад Макферсон из политических соображений принял решение, что любой человек, который узнал о существовании НПИО и обратился туда за помощью, должен быть осмотрен. Разумеется, большинство пациентов по-прежнему приходили в НПИО с направлениями, но Макферсон считал, что авторитет отделения требует немедленного осмотра и тех, кто сам себя туда направлял.
Макферсон считал также, что каждый из сотрудников отделения должен время от времени проводить первичные приемы. Поэтому два дня в месяц Моррис вел прием в маленьких консультационных кабинетах с «зеркалами» из полупрозрачного стекла. Сегодня был один из его дней, и Моррис испытывал особенное раздражение. Радостное возбуждение после утренней операции еще не прошло, и ему меньше всего хотелось возвращаться к самым скучным из своих обязанностей.
Он с тоской взглянул на входящего в кабинет очередного посетителя. Это был длинноволосый молодой человек лет двадцати с небольшим, в джинсах и спортивной рубашке. Моррис приподнялся, здороваясь с ним.
— Меня зовут доктор Моррис.
— Крэг Беккермен, — его рукопожатие было мягким и искательным.
— Садитесь, пожалуйста. — Моррис указал на стул напротив стола, повернутый так, что лицо сидящего оказывалось точно напротив полупрозрачного стекла. — Что вас привело к нам?
— Я… хм… заинтересовался, — сказал Беккермен. — Я прочел о вас в журнале. Вы тут делаете операции на мозге.
— Совершенно верно.
— Ну, я и… я и заинтересовался.
— В каком смысле?
— В этой статье… Здесь можно курить?
— Конечно. — Морис пододвинул ему пепельницу. Беккермен достал пачку сигарет, вытряхнул на стол одну сигарету и закурил.
— Так, значит, в этой статье…
— Да-да. Там было написано, что вы вставляете провода в мозг. Это правда?
— Да, мы иногда делаем такие операции.
Беккермен кивнул и затянулся.
— Ну, а правда, что вы можете ввести провода так, что человек испытывает удовольствие? Сильное удовольствие?
— Да, — ответил Моррис, стараясь говорить без всякого выражения.
— Так это правда?
— Да, это правда, — сказал Моррис. Он встряхнул авторучку, показывая, что в ней нет чернил, и открыл ящик стола, чтобы взять другую ручку, нажав одновременно на кнопку, скрытую в столе. Тотчас же зазвонил телефон.
— Доктор Моррис слушает.
На другом конце провода секретарша спросила:
— Вы звонили?
— Да. Будьте добры, переведите звонки на научный сектор.
— Хорошо, — ответила секретарша.
— Благодарю. — Моррис повесил трубку, прикидывая, через сколько минут сотрудники научного сектора займут свой пост с той стороны полупрозрачного стекла.
— Извините, нас перебили. Так вы говорили?..
— О проводах в мозгу.
— Да. При определенных обстоятельствах, мистер Беккермен, мы делаем подобные операции, но пока они носят чисто экспериментальный характер.
— Ничего, — сказал Беккермен, попыхивая сигаретой. — Мне это подходит.
— Если вам нужна информация, мы можем подобрать для вас некоторые материалы, подробнее освещающие нашу работу.
Беккермен улыбнулся и покачал головой.
— Нет, нет, — сказал он, — этого мне не нужно. Я хочу, чтобы меня оперировали. Предлагаю себя в качестве добровольца.
Моррис сделал удивленный вид. Он немного помолчал, потом сказал:
— Ах, вот что!
— Послушайте, — продолжал Беккермен. — В статье говорится, что один импульс создает ощущение десяти оргазмов. Потрясающе.
— И вы хотите, чтобы вам сделали такую операцию?
— Да. — Беккермен энергично кивнул. — Вот именно.
— Но зачем?
— Вы шутите? Кто же не захочет?
— Возможно, — сказал Моррис. — Только вы первый, кто просит об этом.
— Так в чем же дело? — спросил Беккермен. — Это что, стоит слишком больших денег?
— Нет. Но мы не делаем операций без веских причин.
— О-о! — сказал Беккермен. — Так, значит!
Он встал и вышел из кабинета, покачивая головой.
На лицах трех сотрудников научного сектора было написано глубокое изумление. Они сидели в соседней комнате и все еще не спускали глаз с полупрозрачного стекла, хотя Беккермен уже давно ушел.
— Любопытно, — сказал Моррис.
«Научники» молчали. Наконец один из них кашлянул и сказал:
— Да, мягко выражаясь.
Моррис знал, чем сейчас заняты их мысли. Год из года они изучали вероятное развитие самых разнообразных проблем. Они натренированы думать о будущем — и вдруг им внезапно пришлось столкнуться с настоящим.
— Это электроман, — сказал один из них и вздохнул.
Идея существования электроманов в свое время вызвала большой интерес и даже послужила темой для академических изысканий. Тем не менее появление людей, у которых вырабатывалась бы неодолимая потребность в стимуляции электрическим током, напоминающая наркоманию, представлялось весьма маловероятным. И вот теперь они столкнулись с несомненным потенциальным электроманом.
— Электричество дает героину сто очков вперед, — сказал «научник» и засмеялся. Но смех прозвучал нервно и неестественно.
Моррис прикинул, что мог бы сказать Макферсон по этому поводу. Наверное, что-нибудь философское. Последнее время Макферсон в основном интересовался философией.
Возможность появления электроманов опиралась на удивительное открытие, которое сделал Джеймс Олдз в пятидесятых годах. Он обнаружил, что некоторые участки мозга при раздражении их электрическим током создавали острое ощущение удовольствия. Эти участки он назвал «путями вознаграждения». Когда крысе вживляли электрод в подобный участок мозга, она нажимала лапкой на рычажок стимулятора до пяти тысяч раз в час. Наслаждаясь, она не ела и не пила и перестала нажимать на рычажок, только когда от истощения лишилась последних сил.
Этот удивительный опыт был повторен на других животных — на золотых рыбках, морских свинках, дельфинах, кошках и козах. Стало ясно, что центры удовольствия — явление общее. Они были обнаружены и у человека.