Ночь с роскошной изменницей, стр. 32
Ел Снимщиков быстро. Глаз от тарелки не поднимал. Не хвалил, не благодарил и даже не смотрел в ее сторону. Когда отодвинул тарелку от себя, поднял на нее хмурые глаза, которые давно уже перестали улыбаться, и проговорил:
– Нам надо разделиться.
– Что надо?!
Вилка в ее руке чуть дрогнула, сдвинув рассыпчатую гречку с края тарелки прямо на стол.
Помнится, этот стол они втроем затаскивали на кухню через заднюю дверь, отпустив по дури рабочих раньше времени. Анна Васильевна держалась за один край. Они с Татьяной за второй. Столешница была широкой и в дверь проходить никак не желала. Пытались открутить ножки у стола, ничего не вышло. Тогда Таня и предложила альтернативное решение – втащить стол в кухню через окно. Попробовали – получилось. И мать тогда похвалила дочь за находчивость, добавив, что во всем бы так. На что Татьяна ответила, что она всегда именно так и поступает: если не через дверь, то в окно непременно.
– Что она имела в виду, интересно? – выдала свои мысли вслух Соня и, заметив недоуменный взгляд Снимщикова, рассказала ему историю со столом. – Что она имела в виду, говоря так?
– Кто же знает! – воскликнул Олег, барабаня пальцами по столешнице. – Это ведь поговорка, кажется, такая есть… Не помню, врать не стану.
Он давно уже все съел, и следовало бы давно откланяться. Но все сидел и сидел, рассматривая то ли подозреваемую, то ли жертву милицейского произвола, то ли просто невезучую девушку, которой, как все думали, повезло в жизни неимоверно. Им ведь всем – совершенно по барабану, что станет с ней через неделю, месяц, год. Позавидуют, позлорадствуют и благополучно забудут, как позабыли ее подругу. И не вспоминали, пока та не предстала перед всеми настоящим оформившимся трупом. Им-то все равно. А ему?..
Уж не отсутствие ли равнодушия удерживает его на этом удобном стуле с удобной кожаной спинкой? И заставляет смотреть на нее, и заставляет искать в ней что-нибудь отрицательное, что-нибудь отвратное. Да вот беда, тщетно!
И тогда он снова настырно повторил:
– Нам надо разделиться.
– Как это?
Она все еще прикидывалась непонимающей, хотя давно поняла, куда он клонит. Он просто хочет от нее отделаться, вот и все.
Вкус рассыпчатой гречневой каши вдруг сделался пресным, а котлета, которых Снимщиков с аппетитом проглотил аж три штуки, стала походить на бурый комочек грязи.
Соня с грохотом отодвинула от себя тарелку.
– Что это даст? Мы разделимся, и что дальше?
Никакого другого объяснения, кроме его осторожности, граничащей с трусостью, она для себя не находила.
– А ничего. Ты начнешь искать в своей стороне. Я – в своей. Каждый пойдет по своей дороге. Хорошо?
Произнося эти скверные слова, он старался на нее не смотреть, чтобы не видеть в ее глазах отражения собственной преступной трусости. Знал, что она подумает именно так. Хотя ведь представления даже не имела о природе его преступной трусости. А он ведь трусил по всем направлениям сразу. По всем, черт побери!
– А у меня есть выбор? – хмыкнула Соня. – Что вот я стану делать одна?
– Послушай, Соня. – Олег перегнулся через стол и как можно проникновеннее произнес: – Ты ведь была ее подругой, может быть, сохранились какие-то старые дружеские связи, общие для вас.
– Не сохранились! И не было! – упрямо тряхнула она головой, и тут же две кудряшки выползли из-под косынки ей на шею тугими колечками.
Смотреть на это безобразие Снимщикову было почти что больно, сразу же захотелось дотронуться до них и затолкать их обратно, не забыв при этом погладить ее по шее.
Разве можно после этого оставаться с ней рядом?! Боже упаси!!!
– Все равно, – продолжал он гнуть свою линию. – Тебе могут сказать то, что не скажут нам вдвоем. И так же наоборот.
– Но ведь рассказали Кочетовы про Таню… Про то утро…
– Кстати, о том утре, – тут же насторожился Олег, для чего-то схватил ее за запястья и прижал их к столу. – Какую подругу ждала Татьяна, как думаешь?
– Не знаю.
Соня пожала плечами. Кажется, она даже не заметила, что он держит ее руки в своих. Неужели ей все равно?..
– Не тебя, нет?! – Он чуть ослабил хватку, чего надрываться, раз ей все равно. – У нее же здесь не могло быть подруг, так ведь?
– Я не знаю, – снова пожала она плечами. – Может, она с кем-то и дружила, я же говорю, что у нас не было практически общих знакомых. Не было раньше. А теперь тем более. Четыре года ведь прошло!
– Значит, она ждала тебя, Соня, – подписал он ей и заодно своим надеждам приговор. – Никого она не могла ждать на озере, кроме тебя! Я мог бы еще причислить к ее подругам вдову Баулину. С величайшей натяжкой, но мог бы… Будь она знакома с ней.
– Она не была знакома? – уточнила Соня на всякий случай.
– В том-то и дело, что нет! – со злорадной какой-то болью воскликнул Снимщиков и тут же поспешил убрать свои ноющие пальцы с ее рук. – Вдова приобрела дачу уже после того, как пропала Татьяна. Они не могли быть с ней знакомы!
– Это почему же? – удивилась Соня, осторожно потирая запястья, – от судорожной хватки Олега Сергеевича на коже остались красноватые пятна. – Они могли познакомиться вне этого поселка. Как и многие другие люди. Сами же сказали, что вдова раньше тут не жила, значит, жила где-то еще.
– Где?!
– Вот вы и узнайте, раз решили идти своей дорогой, Олег Сергеевич, – с обидой огрызнулась Соня, смахнула в тарелку гречку, просыпавшуюся на стол, встала и начала убирать со стола. – Вам же проще простого узнать, где жила, с кем общалась и кого любила бедная вдова Баулина Надежда. Глядишь, попутно вычислите и убийцу ее мужа. Его ведь так и не нашли, кажется.
– Не нашли, – пробормотал Снимщиков и поскреб подбородок, лихо она его причесала, нечего сказать. – Ладно, пусть так… Но каким образом светская дама могла свести знакомство с девушкой без определенного рода занятий? Такой же была Татьяна на момент исчезновения, так? Это просто бред!
– Это не бред, Олег Сергеевич, это всего лишь предположение. – Соня с грохотом отправила тарелки в раковину, швырнула сверху вилки и с раздражением крутанула краны. – Вы ведь все свои расследования строите на предположениях, называете их только по-другому.
– И как же? – без особого энтузиазма откликнулся Снимщиков.
– Версиями вы их называете, Олег Сергеевич. Версиями!
Глава 13
Версию, которую Софья Андреевна Грищенко прочно угнездила в его голове, срочно требовалось проверить. Вопрос заключался в другом – каким образом?!
Лезть в успевшие покрыться пылью папки с делом заказного убийства бизнесмена Баулина не хотелось до судорог. Ну, просто челюсть сводило от одной мысли, что придется перелистывать сотни страниц, вчитываться в показания свидетелей, участников того самого банкета, после которого и погиб господин Баулин. И еще сводило челюсть – может быть, даже в большей степени – оттого, что вся эта рутинная работа, которой и без того были полны его милицейские будни, могла оказаться пустышкой. Самой что ни на есть болотистой кочкой, на которую только ступи ногой, так тут же уйдешь в чавкающую зловонную жижу по самую голову. Оно ему надо?!
И тут же искушенный во всей его сердечной ломоте змей злорадно принимался шептать ему на ухо:
– Надо, надо! Еще как надо тебе это, Олежа! Тебе же хочется снять с нее подозрения? Хочется! А самому себе хочется освободиться от подозрительности? А от чувства вины перед ней? А перед своим чертовым долгом, служение которому для тебя превыше всего?..
Этот гнусный шепот час за часом оплетал его мозг, делая его безвольным и уязвимым. И вот он уже звонит своему знакомому и просит его об одолжении. И на следующий день сидит в чужом кабинете и листает, листает, листает…
Вчитывался в основном в те страницы, где много и подробно говорилось о чете Баулиных. Бизнесом интересовался не особо. Хотя про него тоже бегло читал. Но вот что касалось Надежды Баулиной…