Капкан для киллера – 2, стр. 29
– Да, в Китае сейчас производят все, – сказал Воинов, обращаясь к своим оперативникам. Потом он повернулся к Олегу и сказал: – Ну что, Нелюбин, поехали в Россию! Тебя там давно русская тюрьма ждет!
Через несколько минут они поднимались по трапу самолета, который должен был вот-вот взять курс на Россию.
Олег был молчалив. Только когда сели в кресла, он, посмотрев на Воинова, спросил:
– Куда меня, в Лефортово?
Воинов молча кивнул. На самом деле Нелюбина должны были везти в спецкорпус Матросской Тишины.
Вся операция по перевозке уголовного авторитета Нелюбина в Москву была строго засекречена. Сотрудники правоохранительных органов опасались налета, так как Нелюбин был лидером одной из самых кровавых и беспредельных группировок в Москве, и, возможно, либо его друзья, либо враги пожелают его отбить.
Поэтому все было продумано до мелочей. Микроавтобус с затемненными стеклами должен был подъехать прямо к трапу самолета, и Нелюбина должны были тут же посадить туда. Другой оперативник, находившийся в составе группы, должен был изображать самого Нелюбина. На него должны были надеть темный мешок, а прибывшие милиционеры – провести его через весь аэродром и посадить в черную «Волгу», так сказать, на всякий случай. Такой милицейский прием был традиционным. Если бы была предпринята попытка нападения, то, скорее всего, это нападение состоялось бы на «Волгу», где находился лже-Нелюбин.
Воинов посмотрел в иллюминатор в надежде увидеть знакомые очертания аэродрома Шереметьево. Но на самом деле перед его глазами оказался совсем другой аэродром. Он вопросительно взглянул на табло перед кабиной пилотов и тут же услышал голос стюардессы:
– Граждане пассажиры! В связи с тем, что над аэропортом Шереметьево в настоящее время сильный туман, наш самолет приземляется в аэропорту Быково. Всех пассажиров доставят экспрессом до Шереметьева.
«Господи, – заволновался Воинов, – что же делать? Ведь у нас даже оружия с собой нет! Его должны были подвезти к трапу самолета! А вдруг это сделано специально? А вдруг сейчас будет нападение?»
Москва. 6 августа 1997 года. 12.00. Центр иностранного туризма на Красной Пресне
Свеча сидел в просторном холле гостиницы и время от времени поглядывал на часы. Ровно в назначенное время в дверях появился Крапленый с молодым парнем, одетым в темный костюм, светлую рубашку и темный галстук. Крапленый подошел к Свече и поздоровался с ним, представил парня.
– Это мой коммерсант, Гера. Гера знает толк во всех ресторанных делах. А это Свеча, точнее, Сережа Свешников, – показал он рукой на Свечу. – В общем, давайте, ребята, с богом! – И он похлопал обоих по плечу.
Через несколько минут они прошли в сторону лифта и поднялись на один из этажей высотной гостиницы. Пройдя в комнату, где находился генеральный директор интуристовской гостиницы, Гера улыбнулся секретарше и сказал, что ему назначено.
Они вошли в просторный кабинет. Мужчина, находившийся там, выглядел достаточно солидно. Он был представительный, седоволосый. Свеча вспомнил слова Крапленого, что в прошлом он был первым секретарем райкома партии.
Сергей сел в предложенное ему кресло. Тем временем Гера начал подробно рассказывать о проекте, связанном со взятием в аренду или покупкой одного из ресторанов, находящихся в ведении интуристовской гостиницы. Директор слушал очень внимательно, время от времени делая какие-то пометки. Когда Гера закончил свой десятиминутный рассказ, насыщенный всевозможными выгодными предложениями, директор отодвинул листок и сказал:
– Знаете, я не против принять ваше предложение. Но я посоветовался с Моссоветом, – он сделал многозначительную паузу, – и они категорически возражают. Так что извините, но из этого проекта у нас с вами ничего не получится. Может быть, вам стоит обратиться в соседнюю гостиницу? – намекнул директор на гостиницу «Украина», находившуюся на другой стороне Москвы-реки.
Гера пожал плечами. Тут Свеча вспомнил, что ему необходимо сфотографировать директора. Он стал доставать из кармана зажигалку-фотоаппарат. Но к этому времени директор уже встал и протянул руку для прощания. Свеча быстро вытащил сигарету и поднес к ней зажигалку, но сигарета не зажглась – он взял сигарету не тем концом. Только фильтр слегка дымился. Директор с улыбкой посмотрел на него.
– Что, молодой человек, волнуетесь? – спросил он.
– Да, волнуюсь, – сказал Свеча и еще раз щелкнул зажигалкой. Директор с еще большим недоумением посмотрел на него. Свеча улыбнулся, махнул рукой и сунул зажигалку в карман.
– Ладно, на улице покурю, – сказал он.
Вскоре они вышли из гостиницы. Гера тут же достал мобильный телефон и стал звонить Крапленому, чтобы подробно рассказать о прошедшей встрече. Свеча стоял рядом и слушал, как Гера старался убедить Крапленого, что он пытался сделать все возможное, но поскольку в Моссовете против, то проект не осуществится. Наконец Крапленый попросил, чтобы Гера передал телефон Свече.
Свеча поднес трубку к уху и услышал знакомый голос Крапленого:
– Ну что, Свеча, все сделал, что я тебе заказывал?
– Да, все.
– Тогда вот что. Ты на тачке?
– Да, – ответил Свеча.
– Ты дождись окончания работы директора и запомни, где он живет. Понял меня?
– Да, все понял.
– Смотри, чтобы все правильно было! – сказал напоследок Крапленый.
Свеча простился с Герой и медленно пошел к своему «БМВ», поставленному на одну из стоянок недалеко от гостиницы...
Москва. 2 августа 1997 года. 10.00. Следственный изолятор Матросская Тишина, спецблок
Олег Иванович Воинов сидел в специальном следственном кабинете и ожидал, когда к нему на допрос приведут Олега Нелюбина. Это был первый допрос, и Воинов немного волновался. Сейчас главной его задачей было добиться психологического надлома арестованного Нелюбина, доказать ему, что все основные его подельники давно признались и ему светит серьезная статья о бандитизме. Кроме этого, нужно было получить от него кое-какие сведения. Воинов то и дело посматривал на часы, но Нелюбина пока не доставили.
Несколько дней назад, когда они прилетели из Голландии в Москву и их неожиданно вместо Шереметьева посадили в Быково, Воинов очень боялся, что арестованного попытаются отбить. Но все закончилось благополучно: вскоре подъехал их автобус, и Нелюбина доставили в изолятор.
Дверь открылась, и в кабинет в сопровождении двоих конвоиров вошел Нелюбин. Он молча кивнул Воинову и сел на стул, привинченный железными пластинками к полу.
Воинов взял у конвоиров листок и, расписавшись в нем, положил его на стол. Конвоиры вышли из кабинета.
– Ну что, Олег, как ты себя чувствуешь на новом месте? – спросил Воинов, вглядываясь в лицо Нелюбина.
– А чего? Тюрьма как тюрьма... А почему мне говорили про Лефортово? Это же «Матросска»!
– В Лефортово все места сейчас заняты, – язвительно ответил Воинов. – Может, в следующий раз мы тебе номер в Лефортове забронируем.
Нелюбин улыбнулся. Воинов постарался угадать настроение Олега. Он понял, что Нелюбин чувствует себя достаточно уверенно. Тюремщик сообщил Воинову, что пару дней назад Нелюбин через одного из сокамерников отправил на волю две записки по разным адресам. Следовательно, Нелюбин ищет связи с волей.
– Ну, Олег, давай с тобой поговорим, – начал Воинов. – Я буду с тобой откровенен. Ты прекрасно понимаешь, что сейчас находишься между двух огней.
Нелюбин удивленно посмотрел на Воинова.
– Прежде всего – это будущий приговор. Сто процентов, что ты будешь осужден по статье «бандитизм», так как все твои подельники признались.
Конечно, тут Воинов лукавил. Да, некоторые члены нелюбинской группировки дали признательные показания, но на эту статью они явно не тянули. Остальные же были «в отказе».
– Кроме того, ты хорошо знаешь, что криминальный мир столицы имеет на тебя очень серьезный зуб. И я не удивлюсь, если тебя в зоне настигнет их приговор. Да, собственно, что в зоне – на любой пересылке тебя могут завалить, и ты, как мне кажется, это прекрасно понимаешь.