У Великой реки, стр. 76

Дальнейшая дорога в Тверь ничем уже не запомнилась. Маша пересела назад, в «воронок», за руль, кое-как оттерев его от крови убитого. Второй же урядник, тот, что двоих застрелил и одного ранил, так за стрелка и остался. Тело убитого, завернув в плащ-палатку, погрузили ко мне в кузов.

Пленный сидел в одной клетке с вампиром, забившись от того в самый дальний угол и боясь даже дышать. Кровь понемногу сочилась из-под повязки на лице, и от ее запаха вампир Арлан заметно беспокоился, принюхивался, время от времени издавал какие-то сосущие звуки. Думаю, что старался специально для пленного, потому что слышал все наши разговоры и знал, для чего тот был послан. У вампиров слух поострей человеческого.

По выходу из леса нас остановил еще один драгунский разъезд, которому мы и сообщили о вражеских диверсантах, по тылам действующей армии шляющихся, и на при исполнении находящихся путешественников нападающих. Эффект это вызвало поразительный, нас даже задержали почти на час, пока подтянулись подкрепления. И пока какой-то штаб-ротмистр и два поручика подробно выспрашивали, что нам известно о напавших, в общей сложности не менее чем эскадрон Четвертого Драгунского на рысях прошел мимо нас в лес, намереваясь начать прочесывание. А что вы хотите? ЧП.

Нас же «пристегнули» к военной колонне, идущей за грузом в пункт постоянной дислокации дивизии, и мы почти до самой Твери прошли под конвоем, уже не опасаясь нападения.

В городе мы быстро добрались до Дворянской, где в трехэтажном, невзрачном, но длинном П-образном особняке с закрытым двором и большими мрачными подвалами размещалось Управление Контрразведки. Нас приняли без проволочек, забрали обоих пленных, оформили бумаги на погибшего при исполнении унтера, после чего тело передали напарнику. А их машину сразу включили в состав воинской колонны, идущей до Великореченска. Контрразведка отправляла туда группу своих людей, вот с ними урядник Дмитрий и уехал на «воронке». А мы остались в Контрразведке.

Мурыжили поначалу в ней только нас, выспрашивая все подробности о нападении. Меня допрашивали два ретивых надворных советника в черных мундирах почтенного и мрачного ведомства, в стенах которого я сейчас пребывал, пытаясь сугубо по привычке подловить меня на противоречиях. При этом, следует отдать им должное, оставались безукоризненно вежливы, обращались сугубо на «Вы» и даже поили чаем с печеньем. Из чего я сделал вывод, что нас ни в чем предосудительном не подозревают. Может и ошибочный.

С Машей и Лари беседовали тоже по два чиновника, и продолжалось это часа четыре, не меньше. Лично я к окончанию допроса отвечал на все уныло, односложно и в глубокой тоске, разглядывая гомонящих ворон, гнездящихся на большом дереве, что против окна выросло. После окончания беседы дверь в кабинет распахнулась, в него ворвался еще один чиновник, на этот раз с римской девяткой на петлицах, показывающих, что сей достойный муж пребывает в достойном звании действительного статского советника, равен званием генерал-майору, и, скорее всего, сие учреждение, приютившее нас сейчас, и возглавляет.

Невысокий, лет шестидесяти с виду, сухой, с волосами седыми, без единого темного, с маленькой бородкой-эспаньолкой. На мундире ни одной награды, лишь ленточка Ордена Чести на второй пуговице. Высшая награда трех княжеств, как ни крути.

Я вспомнил имя генерала – Бердышов. Петр Бердышов, бессменный начальник тверской контрразведки на протяжении последних двенадцати лет, а заодно ближайший и первейший советник Его Высочества Князя Тверского Алексея Алексеевича. Не думал, что столь важная персона снизойдет до личной беседы с отставным унтером и вольным охотником из Великореченска Сашкой Волковым. Однако, снизошел, не погнушался. Демократ прямо.

– Устали от общения, господин Волков? – спросил Бердышов, усаживаясь напротив меня.

– Не без того, Петр Петрович. – продемонстрировал я, что понял, с кем говорю.

Бердышов и бровью не повел, спросил лишь:

– За поимку вампира вам премию в городе выдали?

– Разумеется, как и положено. У нас с эти все аккуратно. – ответил я.

– Ну да, ну да… – пробормотал он, перелистывая бумаги в какой-то папке. – Недаром все вольные охотники в вашем Великореченске осели, их у вас больше чем в столице. А что кстати, так? Только из-за премий?

Он отложил папку в сторону, придержав ее пальцем на каком-то документе.

– Да не только. – пожал я плечами. – Городок у нас веселый, хоть и маленький. Есть где расслабиться после трудов праведных. И заказов там побольше – все же север княжества, окраина, дальше – Пустынные земли. До двух Болот недалеко, вот и нечисти всякой у нас намного больше. А где нечисть, там и заработок.

– Мда. У вас точно, по одному борделю на каждого приезжего, и по упырю на каждого местного. Ладно, не о том речь. Расскажите, как с Пантелеем встретились?

– С Пантелеем? – удивился я, не ожидая этого вопроса.

– С Пантелеем, с Пантелеем. – дважды повторил Бердышов. – Если точнее, то с Пантелеем Незнамовым, сто сорок восьмого года рождения, из мещан города Покровск Нижегородского княжества, колдуном и государственным преступником.

А затем, глядя мне в лицо, добавил:

– Тем самым, за которого вот этим вот указом… – он поднял со стола папку и повернул лист с текстом ко мне. – … объявлена княжья награда в десять тысяч рублей золотом как за колдуна-убийцу, и еще в десять тысяч золотом как за государственного преступника.

Тут я и вовсе расцвел, подумал, что есть все же боги удачи, и не оставили они меня своим вниманием. То, что его поймать надо, дело десятое, поищем, половим, может и достанем. Насчет опасностей тоже… нам не привыкать, охотник все же. А вот то, что в гонке за наградой у меня такая фора – это очень даже приятно осознавать.

– Что, рады, господин Волков? – усмехнулся генерал. – У вас, простите за выражение, это по морде видно. А главное, чему радуетесь? Возможности в самое кубло это змеиное влезть? Можно ведь и без башки остаться.

– Башка – дело наживное. Нажил разок – и хватит. – заявил я. – А такую премию ни за кого пока не предлагали.