У Великой реки, стр. 178

Утром следующего дня мы вышли к устью Улара, к тому самому месту, где он впадает в Великую. Дошли спокойно, ночью меняясь у штурвала и не останавливаясь. Вставать на якорь что у берега, что не середине реки ночью разумным не считается. Мало ли кто вскарабкается на борт по якорной цепи? Или в порту стой, или не стой вообще. А вот движение от девяти неприятностей из десяти потенциальных спасает. Не так просто уцепиться за высокий, обитый металлом борт судна, идущего на восьми узлах. И при этом еще под винты не попасть.

В общем, постоял и я два часа возле штурвала как раз в "собачью вахту", но меня это беспокоило мало. Лег спать я в шесть часов вечера, в капитанской каюте, да на свежих простынях. И к тому времени, как подошла моя очередь, отоспался за всю мазуту. Потому как перед этим долго поспать не удавалось. Три ночи, считай. Да еще таких ночи, что врагу не пожелаешь.

А на подходе к устью меня оттеснил от большого, легко вращающегося стального колеса Орри Кулак, тоже хорошо проспавшийся, умытый, с расчесанной бородой и даже благоухающий каким-то одеколоном. Прям не шкипер баржи, а капитан "Ласточки". Разве что вместо кителя оттертый от пыли кожаный реглан и все те же шоферские очки на лбу. Хотя, на мой взгляд, фуражка-капитанка была бы куда актуальней. Как раз такую в каюте нашел, но Орри ее отверг.

На мысу, образуемом течением двух рек, возвышался форт, возле которого у пристани стояли два малых сторожевика – семнадцатиметровых посудины с пушкой на носу и крупнокалиберной спаркой на корме. Патрульный катер неторопливо резал своим острым форштевнем середину фарватера, и стоило нам появиться в поле зрения – недвусмысленно навелся на нас. Видать, с той стороны, из верховий Улара, ничего путного не ждали.

Слияние рек – позиция более чем стратегическая, вот и гарнизон форта больше чем наполовину артиллеристами был укомплектован – это я еще по временам своей службы помнил. И стволов этой самой артиллерии было здесь не меньше дивизиона. Причем не только на закрытых позициях, как в том же Пограничном, но виднелись за бетонными брустверами длинные стволы полковушек ПП-4 с массивными дульными тормозами на них. Из такой монитор насквозь пробить можно, так что без ведома гарнизона здесь не то, что баржа – жаба мимо не проплывет. Разнести в этом месте могут что угодно, причем в щепки. А сектора обстрела с высокого мыса – залюбуешься.

Были и признаки военного усиления – вдалеке, высоко в небе, неторопливо плыл вытянутый силуэт дирижабля с казавшейся крошечной гондолой снизу. Это уже нетипично, дирижабли в мирное время за просто так никто не гоняет. А этот явно на патрулировании – с дирижабля и связь куда хочешь дотягивается, и видно все как на ладони, и висеть он неделю может, а то и месяц, пока у экипажа вода со жратвой не закончатся. А при необходимости и отбомбиться неслабо. По подвижной цели особо не попадет, а вот по городу, или по лесу канистры с напалмом побросать -это запросто. От четырех до пяти тонн таких канистр загрузить можно.

– Патруль. По нашу душу. – сказал Орри, указав на катер, который заложил резкий вираж на середине речного плеса и рванул к нам, неся по носу немалый бурун.

– Естественно. Война же, да и вообще здесь всегда проверки. – подтвердил его догадку я.

– А тут с кем граница? Для меня с воды здесь места незнакомые, я все больше по дорогам катался.

– С Марианским баронством. Вон, видишь? – я указал пальцем на небольшую деревянную крепостцу на холме на противоположном берегу. – Там у них застава, копейный десяток граничной стражи баронской штаны протирает.

– Вроде целое все. – прищурился Орри, разглядывая крепость. – Не долбили по ним. Видать, с марианцами войны нет.

– Да и с Вирацем нет, по всему видать. – поделился я своей идеей. – Скорее всего, даже если Вирац по уши в этом деле, все равно там что-то не так. Считай чутьем, или логикой, но я уверен.

Ввиду полного отсутствия любой связи и новостей, приходилось обходиться догадками.

– А я что? Я ничего. – пожал плечами гном. – Я и не спорю. Похоже на то. Мы же в толпе этой швали успели считай половину дня покрутиться, там даже с Южного берега народ был. И из Гуляй Поля хватает.

– Из Гуляй Поля? – слегка удивился я. – Интересно.

Вспомнился мне, естественно, Вова Труба, с которым мы подрались в Бродах. А ведь он, скорее всего, ехал не за головами разбойников, а поучаствовать в захвате и разграблении Пограничного. И ехал как раз с территории княжества, где таких как он может и не любят, но гонять необходимым пока не считали. А раньше от них польза была. Кстати, убиенный мной любитель пистолетов ручной работы и роскошных плащей – баронет ас-Мирен, тоже ведь из этого недоброй памяти города. А сам, кстати, родом из Вираца. Что-то слишком уж много в этой истории совпадений.

Тем временем патрульный катер подошел к барже, держа ее под прицелом крупнокалиберной спарки и ПКС на крыше рубки. Дадут – мало не покажется. А заодно я приметил, что одна из полковых пушек форта держит нас в прямой наводке. Серьезно подготовились. Впрочем, подготовились и мы, только по-своему – убрали пулемет к демоновой матери с палубы вместе с патронными коробками, и запрятали его под дизель, куда Балин показал. Если вдруг, то не доищешься. Не положено гражданским лицам, даже купцам, пулеметы в собственности иметь, а уж в военное время можно таких проблем за это огрести – никакая "сыскуха" вместе с самим Бердышовым не поможет.

На катере на палубе было четверо. Голова стрелка торчала из барбета, один в рубке за штурвалом, и еще двое с укороченными СВТК готовились перепрыгнуть к нам на борт. Все в черных беретах и черной же форме, в полосатых тельниках, видных в вырезах форменок, на груди знак пограничной стражи.

Нет, не четверо, а пятеро их. В рубке еще сидел унтер с СВД в руках, невидимый до последнего момента. А теперь он поднялся над невысоким бронебортом, и крикнул:

– Кто такие?

– По поручению Департамента Контрразведки. – ответил я по максимально солидному варианту. Все другие версии звучали бы хуже, на мой взгляд.

– Ага… – задумчиво протянул унтер. – Во как… И доказать сумеете?