У Великой реки, стр. 149

Оставшееся время почти до самой темноты я просидел за своей баррикадой из мебели, разглядывая окна напротив в бинокль. Стрельба почти затихла с обеих сторон. Противник на рожон не лез, и защитники форта тоже не собирались тратить боеприпасы впустую. А вот в городке постреливали до сих пор. То тут, то там слышались короткие, но яростные перестрелки, местами что-то горело, в небо поднимались дымные столбы. К счастью для города, погода была безветренная, а то бы вообще все сгорело.

Волшебники противника больше нигде сидеть не могли, кроме как в трактире. Волшебство – вещь недальнобойная, если удается откидывать гранаты, то делать это можно почти из того места, куда они летят. Но пока ничего заметить не удалось. Я даже рассадил за другими окнами Полухина с женой и «гнома без салфетки», откликавшегося на самое распространенное гномье имя Балин, по количеству имевшихся в нашем распоряжении биноклей, чтобы они тоже высматривали людей в черных клобуках.

Когда дверь у меня за спиной тихо приоткрылась, я услышал уже знакомое сопение, а затем голос Орри Кулака просипел:

– Телефон протянули. Есть связь с фортом.

– Кто на телефоне?

– Поручик и Рарри.

– Хорошо. Погодь минутку. – попросил я своего нового приятеля, а сам обратился к Маше:

– Маша, сможешь магическую активность засечь?

– В смысле, где колдуны узнать? – обернулась ко мне Маша, рывшаяся в своем рюкзаке в это время.

Вид у нее был нервный и заметно подавленный. На нее не похоже вовсе, вообще она была скорее склонна к необдуманному оптимизму и легкомыслию, чем к депрессиям.

– Ну да. – кивнул я.

– Если их вынудить всерьез защищаться, то смогу.

– А как они узнают, что по ним стрелять начали?

– Думаю, что у них сторожок висит. – она описала пальцем в воздухе чуть засветившийся кружок. – Вроде астрального глаза. И одно заклинание отражения, которое срабатывает от движения пальца, буквально. А дальше они должны высунуться из укрытий и продолжать отбивать гранаты заклятиями.

– А сил у них откуда столько?

– Мне кажется, что они там жертвы приносят. Человеческие. Я чувствую. И мне поэтому плохо. Пусть с них в Вираце и дальше кожу сдирают, мне не жалко.

Это все объясняет. Окончательно. Орден Созерцающих был образован несколькими слабыми колдунами, жаждавшими стать сильными колдунами, которые накачивали огромные количества Силы в амулеты-аккумуляторы, используя единственный доступный им метод ее получения – человеческие жертвоприношения с мучительством. За что, естественно, были прокляты служителями всеми богов, кроме Кали, и запрещены во всех землях, наряду со служителями Кали.

Это же объясняет и депрессию Маши. Она одна чувствует зло, исходящее от проводимых в зданиях напротив обрядов. Мне такое не учуять. Чувствую какие-то волны Силы, но думал, что это от магической защиты. Я даже светлое волшебство от темного отличать не умею, только саму магию чувствую. А Маша волшебница от тьмы далекая. Вообще, в принципе, светлых и темных магов нет, за исключением патологий. Тот же Васька-некромант – какой же он, к демонам, темный? Добрейшей души мужик, слова дурного о нем никто не скажет, кроме девок брошенных. Разве он темный? Просто талант у него прорезался в такой вот темной области, а уж как ее повернуть, во зло людям, или во благо – это ему решать.

Созерцающие же обратились к крайнему злу. К тому, служение которому ведет к дальним планам нижних миров, которое извращает человеческую суть и обращает ее в нечто, что не должно существовать в мире подлунном. К абсолютному злу. И немногие из тех, кто может это зло чувствовать, способны это перенести. Вот и Маша страдает.

– Орри. – повернулся я к стоящему в дверях гному. – Пусть свяжутся с фортом и попросят выпустить по трактиру с гостиницей еще с десяток гранат. Понял?

– Не дурак. – кивнул гном, и направился в коридор.

– Орри! – окликнула его Маша. – Пусть часто не стреляют, примерно по одной гранате в минуту, хорошо?

– Скажем! – прогудел тот и его тяжелые шаги удалились по коридору к лестнице.

А я вновь приник к биноклю. Колдуны колдунами, но есть вероятность, что после пуска первых гранат проявят себя снайперы. Это их работа, выбивать гранатометные и пулеметные расчеты, так что, может мне и удастся перехватить еще одного, и вышибить ему мозги, как тому, что застрелил мужика с СВД. Пусть тот и дурак, а все равно жалко.

– Ладно, я делом займусь. – сказала Маша, усаживаясь по-восточному. На пятки, посреди комнаты и сводя ладони перед грудью, так, как она сделала тогда во время ночевки в лесу, составляя сторожевое заклятие.

Вокруг нее незримо закрутился прохладный и легкий вихрь Силы, совсем-совсем воздушный, невесомый, как все ее волшебство в моих ощущениях. Мне даже казалось, что вся волшба несет отпечаток ее собственной души, светлой, чистой, открытой. Нравилась мне ее волшба, короче.

Вскоре со стены форта выстрелил первый гранатомет. Мне удалось разглядеть, как по пути к цели граната вдруг по крутой дуге сменила направление и улетела вправо и вверх, исчезнув из поля зрения. Вскоре где-то вдалеке раздался взрыв.

От Маши отделился сгусток Силы, словно закапсулированный в самом себе, и поплыл, плавно и быстро, прямо сквозь бревенчатую стену, в сторону трактира «Отставной К. барабанщик». А я снова припал к окулярам бинокля. Есть какое-то шевеление на первом этаже трактира, но скрыто оно от меня простенком. Может колдуны, а может быть и просто стрелки, среагировавшие на выстрел. Пошарился по тем окнам, которые удавалось разглядеть сквозь приоткрытую занавеску. Пока никого.

От Маши тянулась нить Силы куда-то в ту сторону, но очень тоненькая, сторожкая. Она не хотела привлечь хоть чье-нибудь внимание к своей волшбе. Хотела прокрасться туда невидимым духом, призраком.

Еще выстрел гранатомета и шевеление в окне. Но не в трактире, а опять на чердаке одного из домов, метров семьсот до него. Чего теперь выглядывать, ежу тут все понятно. Я приложился к тяжелой «Секире», навел на подозрительное окно. Так и есть. Если первый снайпер, убивший человека в нашей гостинице, был умным, прятался далеко и хорошо, то второй был дилетантом, вроде нашего убитого. Вооружен «маузером» с хорошим десятикратным прицелом. А ведь может дел натворить. Пусть как снайпер он и дурак, но как стрелок, может оказаться хорошим. Не надо нам этого.