У Великой реки, стр. 112

Село Броды мало чем отличались от Березняков, за исключением того, что расположено было на реке. И заработок шел к удачно расположенному селу все больше от речной торговли. Вроде мини-Великореченска получилось, только принимались не большие караваны больших барж, а речные баржи- плоскодонки, баркасы и лодки. Однако село процветало.

Как и Березняки, оно было окружено крепким частоколом с колючкой поверху, в котором было двое ворот. Одни выходили на дорогу, а вторые вели к пристаням. В воротах стояли ополченцы под командой урядников, но в самом селе мы заметили присутствие военных. Штабной БТР-4 и две полуторки с «Утесами» стояли прямо на главной площади. И с ними же рядом расположились уряднический «виллис», а также «копейка» жандармов. Неужели все из-за ограбления, или все же военные ждут чего-то другого? Может быть, проблемы с эльфами уже и сюда докатились?

В любом случае, мы нуждались в ночлеге, к тому же я хотел загнать машину в мастерскую, а заодно прикупить машинного масла. Мало того, что наш запас немного израсходовался, так еще и пуля, отрикошетив странным образом, пробила в бочонке дыру в самой середине, после чего половина масла вытекла в кузов. К счастью, не промочив груз, потому что я имею полезную привычку укладывать все вещи на решетчатый деревянный поддон. Стойкий запах ГСМ от всего имущества – не подарок, проклянешь все на свете, а с сидорами твоими духовитыми тебя ни в какой постоялый двор не пустят, хоть плачь. Да и не отстирать его.

Два постоялых двора и гостиница в Бродах были забиты постояльцами, из-за нападений бандитов люди задерживались в селе, сбиваясь в стаи. Я сунулся в один двор, второй, затем в гостиницу – бесполезно. Хозяин отеля под интригующим названием «Гостиница», крепкий бородатый мужик лет пятидесяти, лишь разводил руками толщиной в доброе бревно, и гудел в бороду, что «нет никакой технической возможности».

Спасла нас, естественно Лари. Хозяин гостиницы, как и любое другое лицо мужского пола, не смог ей противостоять, «давление» я ощущал всем телом, и через пару минут она получила от него ключи от «баронской комнаты» – самого просторного из номеров, всегда зарезервированного на случай неожиданного набега начальства из Твери. Хозяин даже бросился помогать нам с багажом. Правда, и содрал аж пять рублей золотом – невероятные деньги по таким местам, сказочные просто.

– Автомастерская у вас открыта еще? – спросил я хозяина гостиницы, притормозив того в дверях.

– Открыта, чего с ней сделается? – удивился тот. – Они до самой ночи открыты обыкновенно.

– Ага, спасибо.

Быстро сбросив в номере пыльник с карабином, я пообещал дамам встретить их в трактире, когда закончу возню с машиной. Увидел легкий проблеск уже привычной паники у Маши в глазах, которая поняла, что я ее снова оставляю один на один с демонессой, и вышел за дверь.

Мастерская была в самом дальнем конце центральной улицы села и представляла собой огромный сарай с двумя воротами, с ремонтными ямами в нем, и стоящим над одной из ям грузовым «газоном» на больших внедорожных колесах. С газоном возился какой-то чумазый подросток лет четырнадцати, меняя масло. Рядом с ним возле ямы лежали два переломанных листа рессор.

Один из владельцев мастерской, братьев Бочаровых, Иван, худой, жилистый и очень сильный мужик, стоял за конторкой, чиркая карандашом в какой-то конторской книге. Второй из братьев, Петр, перебирал и протирал от масла инструмент за верстаком.

Я вошел в ворота, постучал ладонью по косяку. Иван поднял глаза от книги, обежал взглядом всего меня, задержавшись на огромном револьвере и тяжелых ботинках, спросил с подозрением:

– Наемник, что ли? За бандой прибыл?

– Нет, не за бандой. Охотник я. Проездом здесь. – пояснил я свой статус.

– А, ну хорошо. – кивнул тот. – А то как за этих «Ласок» награды объявили, так потянутся наемники. А от них проблем вечно больше, чем от бандитов.

– Гуляй Поле, никак? Тогда чего же вы хотите? – вежливо поддержал я владельца гаража.

– Вот и я об том! – обрадовался пониманию Иван. – Чего сделать хотели?

– Подвеску прошприцевать, проверить. В мостах масло посмотреть и сменить при необходимости, как раз срок пришел. – перечислил я. – И масло у меня в кузове разлилось, отмыть. Мойщик то работает у вас еще?

– Куды он денется? Знамо дело, работает. Давай тогда сперва на мойку. – скомандовал мастер.

Помыть машину самостоятельно не трудно, на первый взгляд, только вот где? К реке здесь спусков нет вокруг, и за стену на ночь глядя выезжать придется, а в селе мыть никто не даст, что и верно, в общем то. Нечего место поганить.

Я загнал машину во двор, поставил рядом с сараем на металлическую решетку. Из маленькой дощатой будки выскочил еще один подросток из аборигенов, явно из соседнего Вираца, разматывая за собой черный резиновый шланг. Через несколько секунд он уже суетился в кузове, из которого через откинутый задний борт выливались потоки отливающей радужными разводами воды. А я отошел к Ивану, спросил, кивнув на мойщика:

– Раньше у вас местные мальчишки подрабатывали, помнится, а теперь аборигены. Что так?

– Местные именно что подрабатывали. – ответил он. – А эти работают. Семья горшечника из баронства сбежала, что то со своим сеньором не поделила. Отец здесь повадился крынки с мисками делать, наладил дело небольшое, а ребят мне в науку пристроил. В ученики, вроде как. Для аборигена стать автослесарем – сам понимаешь, почет выше башки. Если и не здесь, то в тех же Старых Государствах потом можно пристроиться очень хорошо.

– Но не в Вираце. – утвердительно сказал я.

– Не в Вираце. – кивнул Иван. – Больше им туда дороги нет.

– А что, у вас стали беглым крепостным убежище предоставлять? – удивился я. – Здесь?

– Нет, в общем-то. Этому предоставили, убедил он как-то голову сельского, что заслуживает. Да и мастер хороший, такому везде рады.

Предоставление убежища беглым крепостным было самым настоящим камнем преткновения в отношениях с местными баронствами, графствами, герцогствами, монастырскими областями и прочими государственными образованиями. В Новых Государствах, образованных «пришлыми», крепостного права не было, разумеется. Крестьяне или владели землей, на правах вольных фермеров, или арендовали землю в качестве издольщиков. Последние как раз, все больше и были из аборигенов, причем в немалой степени из беглых крепостных. Однако, добежать было нужно как минимум до Твери. Осесть в приграничных землях не разрешали никому без специального на то разрешения, и такое предпочитали давать тем, кто и в своей земле был свободным.