Дело любопытной новобрачной, стр. 28

– Что потом?

– А что потом? Они всласть наговорились по телефону, а потом этот Оскар сказал, что им надо немедленно уматывать отсюда. Похоже, что ей не улыбалось ехать вместе с ним, но он настаивал, доказывая, что вдвоем они оставят полиции всего только один след, а если будут удирать порознь, то два. Он предупредил ее, что сейчас заедет за ней на такси, так что пусть она поторапливается со сборами…

– И как он поступил? – спросил адвокат.

– Он взял свой чемодан и вышел в коридор… Я стал крутиться и вертеться, пока не удалось ослабить веревки… Собственно, не веревки, а полосы разорванной простыни. Конечно, я мог бы свободно выбить дверь ногами, но мне не хотелось поднимать шума, поскольку понимал, что вы не для этого меня нанимали… С помощью ножа мне удалось расширить щель и без шума вынуть из пазов доски двери. Звонить через коммутатор я не стал, пришлось спуститься вниз и позвонить из автомата. Пола Дрейка не оказалось в конторе, но я дал описание и женщины, и мужчины одному из наших парней, так что он позаботится в отношении вокзалов и аэропорта.

– Возможно, они еще не покинули Балбоа-апартментс, когда вы звонили, – заметил Мейсон.

– Я на это и рассчитывал, поскольку уже порядочно наломал дров для одного дня. Если бы удалось выяснить, куда они намерены отправиться, то этого было бы достаточно. Именно поэтому я попросил вас лично приехать сюда. Мне почему-то казалось, что вы против того, чтобы этих людей задержали, не так ли?

– Да, я не хочу, чтобы их задержали, – задумчиво произнес Мейсон, – но мне нужно знать, где их разыскать, если возникнет такая необходимость… Сейчас же пусть уезжают.

– Я очень сожалею, что так получилось, мистер Мейсон, – сказал детектив, посмотрев на часы. – Я рассказал вам все как было. Через полчаса можно будет позвонить в контору, к этому времени наши люди их найдут. Я думаю, что беглецы попытаются сесть на какой-нибудь поезд дальнего следования. Лететь самолетом они вряд ли отважатся.

– Хорошо, Денни, возвращаемся в контору, – ответил Мейсон. – Дрейк, должно быть, уже на месте. И не казните себя, все нормально, я узнал, что хотел.

– Встать, суд идет, – выкрикнул бейлиф, и все поднялись со своих мест.

Судья Фрэнк Монро вышел из своего кабинета, поднялся на возвышение, поправил на носу очки и внимательно осмотрел переполненный зал заседаний.

Бейлиф проговорил стандартную фразу, которой начинались все судебные процессы.

В ту самую минуту, когда молоток судьи опустился со стуком на стол, в противоположном конце зала отворилась дверь, и полицейские ввели Роду Монтейн. Через другую дверь ввели Карла.

Оба они содержались в тюрьме: Карл в качестве основного свидетеля, а Рода – как обвиняемая в убийстве. Сейчас они впервые увиделись после ареста.

– Слушается дело «Монтейн против Монтейн», – объявил судья Монро. – Заместитель окружного прокурора Джон Лукас представляет истца, адвокат Перри Мейсон – ответчика.

– Карл! – не удержалась от восклицания Рода. Она сделала шаг ему навстречу, но ее тут же удержали полицейские.

Карл Монтейн, на лице которого заметны были следы бессонных ночей и тревожных дней, плотно сжал губы, уставился перед собой и прошел на свое место. Он так и не взглянул на свою жену, которая стояла с вытянутыми руками, не в силах поверить происходящему. У нее был такой жалкий и растерянный вид, что в зале заседаний поднялся ропот, который прекратился только после того, как судья Монро стукнул своим молоточком.

Рода прошла мимо стула, предназначенного для нее. В глазах ее стояли слезы. Один из полицейских помог ей сесть.

Мейсон молча смотрел на эту драматичную сцену. Ему хотелось, чтобы присутствующие в зале без подсказки с его стороны оценили ситуацию.

– Суд должен рассмотреть ходатайство обвинения об аннулировании брака Роды и Карла Монтейн на том основании, что в момент вступления в брак первый муж Роды был еще жив, – нарушил напряженное молчание судья Монро. – В данный момент ни защите, ни обвинению не разрешается допрашивать свидетелей противоположной стороны для получения информации, которую в дальнейшем можно было бы использовать в суде по обвинению ответчицы в убийстве.

Джон Лукас бросил торжествующий взгляд в сторону Мейсона, поскольку заявление судьи связывало защитника по рукам и ногам.

Первым был вызван Карл Монтейн.

Возле Карла сидел Филипп Монтейн. Вставая с места, Карл оперся о плечо отца, потом гордо вскинул голову и твердыми шагами прошел на трибуну для свидетелей.

– Ваше имя Карл Монтейн?

– Да.

– Вы постоянно проживаете в этом городе?

– Да.

– Вы знакомы с обвиняемой Родой Монтейн?

– Да.

– Когда вы впервые с ней встретились?

– В больнице «Сэйнвисэйд». Она была нанята мной в качестве медсестры.

– Позднее вы зарегистрировали с ней брак?

– Да.

– Когда это было?

– Тринадцатого июня этого года.

– Вы можете приступить к допросу, господин адвокат, – повернулся Лукас к Мейсону.

Карл Монтейн внутренне сжался, приготовившись к напористому перекрестному допросу.

Лукас был начеку, боясь пропустить тот момент, когда он должен будет опротестовать вопросы защиты.

– У меня нет вопросов к свидетелю, – вежливо улыбнулся Мейсон.

Эта фраза поразила как свидетеля, так и обвинителя.

– Все, мистер Монтейн, – сказал судья Монро, – возвращайтесь на место.

– Ваша честь! – вскочил Джон Лукас. – Согласно Кодексу гражданского процессуального права мы можем вызвать для допроса обвиняемую. Поэтому прошу Роду Монтейн подняться на место для свидетелей.

– Что вы хотите доказать при помощи показаний этой свидетельницы? – спросил Мейсон.

– Согласитесь ли вы, – воинственно начал Лукас, – что до того, как вступить в брак с Карлом Монтейном, обвиняемая была в браке с другим мужчиной, по имени Греггори Лортон, он же Греггори Мокси, убитым шестнадцатого июня этого года?

– Да, – ответил Мейсон. – Я согласен с этим фактом.

Лукас еще больше изумился. Судья Монро, не впервые встречавшийся с Мейсоном, нахмурился, заподозрив подвох.

В зале оживленно зашевелились.

– Я хочу, – сказал Лукас, окидывая взглядом зал заседаний, – допросить свидетельницу о личности человека, который был похоронен в феврале тысяча девятьсот двадцать девятого года под именем Греггори Лортона.

– Ввиду только что сделанного вами заявления, – с сарказмом улыбнулся Мейсон, – что тот Греггори Лортон, за которым была замужем обвиняемая, был жив в указанное время, высокому суду должно быть совершенно безразлично, кем был его однофамилец, умерший в феврале двадцать девятого года. Очень печально, что обвинение постаралось заранее сформировать общественное мнение, высказывая в печати предположение, что ответчица отравила этого человека.

– Да как вы… – вскочил со своего места обвинитель.

Удар молотка судьи заставил его сесть на место.

– Господин адвокат, ваше возражение принято, – сказал судья Монро. – Что же касается вашего последнего замечания, то оно было совершенно неуместным.

– Прошу прощения у высокого суда, – сказал Мейсон.

– И у обвинения следовало бы, – добавил Лукас.

Мейсон промолчал.

Монро посмотрел поочередно на представителей обеих сторон и опустил голову, пряча улыбку.

– Продолжайте, господин обвинитель, – сказал он.

– У обвинения все, – сказал Лукас, опускаясь на место.

– Вызовите миссис Бетси Холман на место для свидетелей, – попросил Мейсон.

Молодая женщина в возрасте тридцати лет, с усталыми глазами, прошла на возвышение, подняла правую руку и произнесла присягу.

– Вызывали ли вас на дознание, – начал Мейсон, – которое происходило по поводу убийства Греггори Мокси, или Греггори Лортона, случившегося шестнадцатого июня этого года?

– Да, – ответила свидетельница.

– Вы видели его тело?

– Да.

– Вы узнали этого человека?