Кукла Даша, стр. 19
– Сережа! Это она, вон там, сидит в углу! – чуть не крикнув сказала Даша. Это была, действительно, Таня. В озябших руках она держала книгу, и рядом с ней лежала ее школьная сумка, никаких вещей больше у нее с собой не было. Таня сидела почти совсем не двигаясь, словно вот-вот должна была превратиться в ледяную статую. И было видно, как она прилагает огромное усилие, чтобы не заснуть.
– Ей плохо! – испугался Сергей. – Беги скорее за врачом!
Даша не слушая его, уже подбежала к Тане, которая от неожиданности вздрогнула и, переборов свой секундный шок, опустила голову на колени и тихо заплакала, будто вдруг оттаяла.
– Танечка, очнись! Тебе дурно? – обеспокоенно говорила Даша. Сергей немедленно сел рядом с ней и, обнимая ее за плечи, пытался поднять ее . Она выпрямилась, и на бледном лице даже при тусклом освещении зала поблескивали ее чистые, почти хрустальные слезы. Даша взволнованно, забыв о том, что Сергею совсем не известна суть случившегося, сказала:
– Таня, миленькая, пойми наконец, что ты абсолютно безразлична ему. Но даже если у него есть какое-то чувство, то только чувство жалости. Зачем тебе нужно, чтобы тебя жалели?
Она, не сказав ни слова, обняла Дашу, а Сережа, ощущая себя лишним, все же думал, что не время обижаться. Ему было так страшно за Таню, что в голове мелькали самые ужасные предположения о том, что же случилось с ней на самом деле. Но слова Даши произвели на него странное впечатление, будто девочек связывает какая-то тайна, о существовании которой он уже догадывался. К тому же он вспомнил, что Даша настаивала сначала зайти в кафетерий, где работает Стас. Все было очень странно и непонятно.
– Таня, тебе нужно вернуться домой. Как ты ночевала здесь одна? – заботливо говорил Сережа. Она повернулась к нему и тихим голосом сказала:
– Сережа, я больше не вернусь домой. В половине седьмого вечера у меня поезд, на котором я поеду к бабушке. Я не могу больше находиться в этом городе, где рядом глухие люди.
– Таня, о чем ты говоришь? Я не понимаю тебя. Ты не отдаешь отчета в том, что сейчас делаешь. Ну бывают в конце концов всякие срывы, но ты гораздо сильнее всего этого, – продолжал он. – Таня, прошу тебя, пойдем домой. Мы все вместе постараемся объяснить твоим родителям, что произошло на самом деле.
Даша заметила у входной двери Алексея Петровича, внимательным милицейским взглядом искавшего их и беглянку. Она шепнула об этом Сереже, который теперь совсем не понимал, как вести себя. Даша сообразила быстрее, и вот они втроем уже бежали по переходу на автовокзал.
Скрывшись от Алексея Петровича в одном из дворов привокзальных домиков, они присели на скамейку и, почувствовав себя соучастниками в жутком преступлении, минуты две не могли прейти в себя. Потом смеялись, представляя, как Алексею Петровичу придется заявить уже не об одной пропаже, но о целых трех исчезновениях средь бела дня.
– Меня уже милиция разыскивает? – спросила Таня.
– Да-а, натворила ты делов... – вздыхая ответила Даша.
– А собственно такого ужасного произошло? – возмутилась вдруг Татьяна. – Я просто решила поехать к бабушке, причем немедленно и не откладывая. Что такого страшного, если я провела ночь на вокзале? И вообще, моя жизнь – это моя жизнь.
– Таня, ты запуталась, – напористо объясняла Даша. – Я уверена, что ты кое-кому хочешь что-то доказать.
– Ладно, зачем скрывать. Да, я не вернусь, пока он меня об этом не попросит. Или все, или ничего, – заключила Таня.
Сережа был окончательно поражен, и какое-то знакомое чувство проскользнуло в его памяти. Точно также, когда он впервые увидел своего отца на сцене, он ощущал и теперь одновременно и разочарование, и удивление. Как так? Ведь он думал, что Таня только его принцесса. Но как оказалось на самом деле, она была скорее снежной королевой, холодной и неприступной – безразличной к его горячему сердцу.
Он старался ничего не говорить, не вмешиваться в разговор девочек. А Даша продолжала прояснять для себя обстановку.
– Как же родители? Ты подумала, что они все равно тебя найдут? Допустим, в школе тебе выведут какие-то оценки, но дома вряд ли так мирно отнесутся к твоему побегу.
– Моя мама сперва понервничает, а потом, когда я ей сообщу, что нахожусь у бабушки, успокоится и не станет больно сильно переживать.
– Да, но она сейчас бьется в истерике во все двери, обзвонила всех подряд, а Сережку обвинила во всех грехах.
Таня посмотрела на молчавшего Сергея, который слушал ее так, как если бы здесь и сейчас говорила не Таня. На ее месте была какая-то другая, ему неизвестная девушка с какими-то странными, но все же пустыми проблемами. Он раньше думал, что у такой, как Таня не может быть таких проблем.
Молчание Сергея заставило ее почувствовать стыд, но она не заострила на этом своего внимания. Ведь она никогда за время их знакомства даже не думала подавать ему какие-то там надежды. Но у Сергея этих неисполнимых надежд было больше, чем достаточно.
Интуиция Даши подсказывала, что она сможет приостановить это нарастающее безумие. Нужно было найти Стаса.
ГЛАВА 15. СНЫ НЕ СБЫВАЮТСЯ.
– Ты, наверное, проголодалась, – сказала Даша еще больше загрустившей Тане.
– Нет. Через четыре часа приедет поезд.
– Это глупо! Глупо! – вспыхнул Сергей. – А школа? Как-то нужно ее заканчивать!
Таня чуть не расплакалась, и, еле сдержав слезы, встала со скамейки и начала ходить из стороны в сторону, словно собиралась произнести важную речь. Потом встала на одном месте и, засунув руки в рукава пальто, закрыла глаза. Ослепительный снег больше не играл на ее ресницах, и лицо отражало бледную, отрешенную сонливость. Даша и Сергей ожидали того, что она скажет, как будто вот-вот этот ее упрямый каприз должен пройти. Но не каприз, не упрямство хотела выразить Таня, а именно то, чему не бывает настоящих объяснений. И она, также стоя с закрытыми глазами, начала рассказывать им свой сон:
– Я видела старый дом. В нем жили только ласточки. И я вошла в него. Дверь скрипела. Пыль на деревянной мебели, как серый пух. Подумала, что надо бы стереть ее и снять все паутины, но вдруг все ласточки слетелись надо мной. Я испугалась и вышла. Потом внезапно поняла, что, если бы дотронулась хотя бы до одной паутинки, то весь бы дом разрушился.
Даша подошла к ней, взяла за плечи и стала ее трясти, приводить в чувства.
– Таня, очнись! Это не сон. Это не глупо, как сказал Сережа, а смешно, – говорила она ей. – Сейчас мы поедем ко мне, и ты выспишься, а потом решишь, что тебе делать дальше.
Через полчаса, минуя милицейские машины, они добрались до района, где жила Даша. Все трое сильно замерзли, но еще сильнее всем троим хотелось съесть чего-нибудь горяченького. Дома у Даши никого не было, только записка от мамы: «Дусик, купи хлеб». И Даша, оставив Сережу с Таней вдвоем, побежала за хлебом, но не в булочную, а в магазин к Стасу.
Голубоглазый красавчик по-прежнему был в центре внимания всей толпы, таких же красивых и немного высокомерных людей. Эти его друзья заходили к нему каждый день. Девушки – пушистые блондинки, худющие брюнетки, парни – волосатые, иногда модно не побритые рокеры. И Стас не очень отличался от них, хотя бы потому, что слушал такую же музыку, как они.
Даша вошла в магазин и тут же направилась к Стасу. Растолкав очередь, чем вызвала неодобрительные отклики в свою сторону, она встала лицом к лицу со Стасом.
– Эй, подруга, ты не видишь, я работаю, – слегка возмущенно сказал он ей.
– Сегодня, как закончишь работу, приходи к нам. Родители уехали к кому-то на свадьбу, а пока дай мне пять булок, – глядя прямо в глаза сообщила Даша. Он усмехнулся, в который раз почти восхищаясь этой белокурой чертовкой. А она быстро отсчитала денег и снова, пробираясь сквозь толпу, навлекла на себя взволнованные отзывы покупателей и косые взгляды рокеров.
Возвращаясь домой, Даша встретила брата. Костя шел медленно, словно прогуливаясь, словно не зная, куда идти. По дороге домой выяснилось, что он расстался со своей подругой, которая уехала в другой город. Казалось, все истории повторяются почти с одинаковый точностью. Кто-то уезжает, кто-то остается, и очень редко выходит так, что люди все-таки возвращаются.