Дело хромой канарейки, стр. 20
— Не обязательно.
Абнер Диммик оперся на трость и с огромными предосторожностями поднялся с кресла. Родней Кафф угрожающе произнес:
— Только не думайте, что мы будем сидеть сложа руки и наблюдать, как вы топите мистера Дресколла.
— Я так не думаю.
Диммик раздраженно заговорил:
— Должен признаться, что подобные вещи мне ужасно не нравятся. Я ненавижу судебные заседания. Присяжных. Совершенно не переношу уголовные процессы. Я слишком стар, чтобы учиться новым трюкам. Зато Родней в восторге. Отец Роднея — мой старинный друг. Я обещал ему позаботиться о мальчике. Но наша практика его не интересует. Если хотите знать, он ваш страстный поклонник. Он только и говорит о следствии и о том, как дело будет выглядеть с точки зрения суда. Так вот, Родни, тебе представилась прекрасная возможность отличиться.
Кафф подтянулся и сказал:
— Пожалуйста, мистер Мейсон, не подумайте, что я совсем желторотый птенец. Я занимался судебной практикой, правда, в провинции. Но папа настаивал, чтобы я перебрался в город, а мистер Диммик обещал меня продвинуть. Можете быть уверены, что в зале заседаний я не растеряюсь.
— Рад это слышать. — Мейсон был отменно вежлив. — Я рад нашему знакомству, господа.
Диммик первым двинулся к двери. Он задержался на пороге, ожидая, когда Родней Кафф распахнет перед ним дверь. Уже выходя в коридор, он еще раз проговорил:
— Мне это все не нравится. Более того, врач запретил мне волноваться. Необходимо сохранять спокойствие! Не волноваться! Мне семьдесят лет, и я должен выступать на уголовном процессе! А коли я буду волноваться, это может привести к смертельному исходу. Пошли, Родней! Не будем больше отнимать у мистера Мейсона время. Рад был с вами познакомиться, Мейсон. До свидания!
Он вышел в коридор. Стук его трости раздавался до тех пор, пока старик и Кафф не вошли в лифт.
Посмотрев на Мейсона, Делла громко рассмеялась:
— Ну и положеньице, скажу я вам!
— Мир полон подобных «положеньиц», причем они далеко не всегда нравятся, — усмехнулся адвокат.
— Почему вы не согласились с ними сотрудничать?
— Потому что я сначала должен окончательно выяснить роль Джимми Дресколла в этой истории. Уж слишком в нем много стремления прятаться за женские юбки, чтобы он мог меня заинтересовать, о симпатии и говорить не приходится.
— Эмиль Скэнлон, коронер, звонил но телефону. Дознание будет проводиться сегодня в восемь вечера. Скэнлон сказал, что он предоставит вам возможность в случае необходимости задать кое-какие вопросы. Сам он не собирается ничего «утаивать».
Мейсон задумчиво кивнул головой.
— А это не вызовет недовольства прокуратуры? — спросила Делла Стрит.
— Так и бывает. Но мне кажется, что на этот раз окружной прокурор отступит от правил. В этом прокуроре есть что-то от спортсмена. Парень с головой. Почуял добычу, иначе не забрал бы канарейку в качестве вещественного доказательства. Если Розалинда взяла револьвер вместо Риты, ему будет трудно обвинить Риту в убийстве. Если все улики перепутаются, он перевернет все на свете, но найдет действительного преступника. Поэтому он был бы только рад, если бы мы все вступили в игру.
— Получается, что вы играете ему на руку.
— В чем именно?
— В том, что отказываетесь сотрудничать с поверенным Дресколла.
— Нет, Делла, все дело в том, что я очень не люблю, когда мои руки связаны.
Глава 10
Эмиль Скэнлон, высокий человек средних лет, легко взвалил на свои плечи многочисленные обязанности коронера. Он относился к печальным последствиям трагедий и катастроф с философским спокойствием ученого, наблюдающего за поведением морских свинок. По натуре он был весьма отзывчивым, распространяя свои симпатии лишь на тех, кому это могло в какой-то мере помочь.
Дознания он проводил деловито, весело и не торопясь. Его цепкие глаза видели всех и вся буквально насквозь.
Дознание по делу о смерти Вальтера Прескотта не явилось в этом смысле исключением.
— Присяжные готовы высказать показания, — заявил он. — Я хочу избежать излишней волокиты. Совершенно очевидно, что о самоубийстве в данном случае не может быть и речи. Власти задержали троих: Розалинду Прескотт, вдову Вальтера Прескотта, Риту Свейн, свояченицу покойного, и Джеймса Дресколла. Дресколл находится здесь. Мисс Свейн и вдова отказались прибыть сюда из другого штата, мы не можем их вызвать для дачи показаний. Оскар Овермейер, помощник окружного прокурора, является представителем обвинения. Перри Мейсон представляет мисс Свейн и Розалинду Прескотт, а Родней Кафф — мистера Дресколла. Всем совершенно ясно, что если эти адвокаты начнут придираться к процедурным вопросам, то нам отсюда не выйти до утра.
Целью дознания является всего лишь выяснение, как именно умер покойный. И если существует вероятность того, что он был убит, то мы должны знать, кто его убийца.
Я начинаю дознание и с радостью приветствую желание каждого из вас сотрудничать со мной. Но я не допущу, чтобы дознание было использовано для того, чтобы смазать картину. Ясно, джентльмены? Все кивнули.
— Первым свидетелем вызывается мистер Джордж Рей. Вошедшего Рея привели к присяге. — Вы видели останки усопшего?
— Да.
— Вы можете подтвердить его личность?
— Несомненно. Это Вальтер Прескотт, мой партнер по фирме «Прескотт и Рей».
— Что это за предприятие?
— Страховое агентство.
— Когда вы в последний раз видели Прескотта?
— Позавчера.
— Вчера вы с ним разговаривали?
— Да.
— По телефону?
— Да.
— Когда?
— Приблизительно без пяти двенадцать, я случайно взглянул на часы в этот самый момент.
— Говорил ли он, где находится?
— Нет. Обещал приехать в контору в первой половине дня.
— Итак, вы говорите, что он звонил около двенадцати?
— Почти точно без пяти минут, возможно, без пяти с половиной.
— По конторским часам?
— Да.
— Вы их давно проверяли?
— Это электрические часы. Они ходят минута в минуту.
— Все. Благодарю вас, — сказал коронер.
— Могу я задать вопрос? — раздался голос Перри Мейсона.
Коронер одобрительно кивнул головой. Мейсон встал со своего места:
— Скажите, пожалуйста, мистер Рей, не отправились ли вы на ленч вскоре после этого телефонного звонка?
— Совершенно верно, сразу после него.
— У меня все, благодарю вас.
Доктор Хуберт, полицейский хирург, опознал пули, одна из которых была им извлечена из тела покойного, а остальные найдены в комнате после того, как они прошли навылет через тело.
Врач подробно описал траекторию пуль и характер ранений. Он установил время смерти приблизительно от полудня до половины третьего.
Труп был обнаружен примерно в пять часов вечера.
После этого пригласили экспертов технического отдела.
Коронер вызвал Стеллу Андерсон. Она вышла на возвышение свидетелей с высоко поднятой головой, расправив плечи и выпятив пышную грудь, чувствуя себя по меньшей мере генералом. Глаза ее блестели, лицо раскраснелось. Эти короткие минуты славы явно доставляли ей колоссальное наслаждение. Она не отворачивалась от вспышек репортерских аппаратов. Наоборот, старалась изобразить на своей лоснящейся физиономии обольстительную улыбку кинозвезды.
Отвечая на вопросы коронера, она подробно изложила все, что видела в доме Прескотта.
— И вы видели, как этот молодой человек передал молодой женщине револьвер? — еще раз переспросил ее Скэнлон.
— Да, сэр. Она выдвинула ящик бюро и засунула оружие далеко, даже за ящик, потом она закрыла бюро.
— То был этот самый молодой человек?
— Да, вон тот молодой человек в синем костюме.
— Вы говорите о Джеймсе Дресколле? Поднимитесь, мистер Дресколл. Этот человек, миссис Андерсон?
— Да. Я видела, как этот человек выбежал из дома Прескоттов сразу же после аварии. Он похож на того человека, который передал револьвер. Понимаете, окна затянуты тонкими гардинами, через которые не так ясно видно, как через простые стекла. Не совсем отчетливо. Я почти полностью уверена, что видела, как мистер Дресколл передавал оружие молодой особе.