Опасное приключение, стр. 9

Глава 3

Разговор между Филиппом Дедуинтоном и Тейтом Корбином состоялся у коновязи. Велся он приглушенными голосами, но все же не настолько тихо, чтобы его не услышал новый гость, только что подъехавший к «Проворной лошадке». В темноте собеседники его не заметили, а он намеренно не выдавал своего присутствия, с преувеличенным вниманием роясь в седельной сумке. Похоже, тема явно его заинтересовала, поскольку он так и простоял в тени деревьев до тех пор, пока заговорщики не закончили беседу. Лишь тогда незнакомец выпрямился, опустил в карман то, что вытащил из сумки, и проводил заговорщиков хмурым взглядом.

Этот человек принадлежал к числу тех, от чьего недовольства другим становится не по себе. Высокий, стройный, с мускулистым жилистым телом, он отличался отменным здоровьем и привык, чтобы с ним считались. Мощные плечи, казалось, вот-вот разорвут по швам тонкое сукно синего сюртука, а крепкие руки благородных очертаний, как выяснилось, могли быть нежными – во всяком случае, когда он гладил своего коня.

– Я скоро вернусь, паренек, – пробормотал незнакомец с характерной шотландской картавостью. – Вот только улажу одно дельце и тут же займусь тобой. Сегодня у тебя будет вдоволь сена и овса, а ночь ты проведешь в удобной конюшне.

С этими словами мужчина направился к зеленой двери таверны. На пороге он остановился и настороженно огляделся. Такова была его привычка, выработанная годами. На первый взгляд могло показаться, что его серые глаза лишь равнодушно блуждают по поверхности, но впечатление это было обманчивым – на самом деле он замечал много такого, что ускользало от взора других. «Деревенщина!» – так одним словом определил он посетителей таверны. Ни одного парика, ни одного модного костюма. Лишь сюртук юного денди с каштановыми волосами, что сидел у окна в компании трех простоватых приятелей, мог бы с натяжкой считаться приличным.

Незнакомец и сам был без парика. Он ненавидел эти неудобные штуки, предпочитая, чтобы солнце и ветер свободно играли густой шевелюрой, которой наградил его Господь, и презирал всякое, как он выражался, «прихорашивание».

Ему хватило беглого взгляда, чтобы узнать многое о тех людях, что собрались сегодня в «Проворной лошадке» под низким потолком окутанной дымом общей залы. Пока он стоял на пороге, неторопливо стаскивая перчатки, обитатели таверны так же внимательно изучали его.

Они видели перед собой человека с иссеченным непогодой лицом и стройным, поджарым телом. Его густые темные волосы были гладко зачесаны назад и заплетены в небольшую косичку. Во взгляде светло-серых глаз под прямыми темными бровями не было и намека на теплоту, но они резко контрастировали с чуть приподнятыми уголками губ, придававшими их владельцу обманчивый вид слабого и нежного создания. На новом госте был синий сюртук с серебряными пуговицами, затянутый в талии и расходившийся фалдами книзу, темно-синие бриджи, облегавшие стройные бедра, и запыленные сапоги из прекрасной кожи.

В общем, это был человек, чье появление в любой таверне заставило бы прислуживающую в ней девушку выпрямиться, пригладить волосы и нервно одернуть юбку, а мужчин задуматься над вопросом: кто бы это мог быть и каким ветром эдакого щеголя занесло в глушь их родного Род-Айленда?

Услышав шаги незнакомца, Лорейн обернулась в его сторону. На какую-то долю секунды их взгляды встретились, и – о чудо! – человек, которого, казалось, ничто не могло вывести из равновесия, в замешательстве замер и не сразу продолжил свой путь.

Он был настолько поражен свежим пикантным личиком этой юной девушки, что даже не расслышал, как к нему обратился владелец таверны, радушно предлагавший новому гостю почетное место у очага.

– Я предпочел бы сесть здесь, – возразил незнакомец, кивком головы указывая на столик, стоявший рядом с тем, где расположились молодые джентльмены.

По тону, каким были сказаны эти слова, стало понятно, что тот, кто их произнес, привык отдавать приказания и не допускал мысли, что их можно ослушаться. Владелец таверны тоже мгновенно это почувствовал. Почтительно склонив голову, он повел гостя к выбранному им месту, хотя соседство с буйной четверкой, на взгляд Оддсбада, не сулило ничего хорошего. Путешественник водрузил длинные ноги на деревянный стул и, прислонившись к стене, принялся с удовольствием наблюдать за Лорейн. Под этим изучающим взглядом девушка вспыхнула до ушей и, подойдя ближе, робко осведомилась, чего желал бы новый посетитель.

– Немного эля и немного беседы, – ответил тот. – А также все, что у вас есть на ужин.

– Эль и ужин у нас имеются, – удивленно сказала она. – А вот что касается беседы…

За соседним столиком воцарилось напряженное молчание.

– Вот именно, – подтвердил гость. – Расскажите мне о себе. Как вас зовут? И кому вы принадлежите?

Услышав такой грубый вопрос, девушка надменно вскинула голову.

– Мое имя – Лорейн Лондон, сэр. А принадлежу я самой себе. Хотя должна еще год отработать в этой таверне.

– Понятно, – коротко бросил незнакомец, теряя интерес к собеседнице. – А теперь принесите-ка мне эля, мисс Лорейн.

В ожидании заказа он скучающим взглядом обвел соседей. Неотесанные деревенские олухи – таков был его суровый приговор. Неужели тот, с кем он должен встретиться в этой харчевне, уехал, не дождавшись его? Правда, сам он опоздал на свидание. Его лошадь потеряла подкову, и неумеха кузнец провозился с новой целых полдня. Если они в самом деле разминулись, ему придется искать того человека. А это чревато опасностью для обоих. Незнакомец почувствовал искушение задать прямой вопрос владельцу таверны, но решил воздержаться – многолетний опыт научил его не поддаваться подобным искушениям.

Звали незнакомца Рэйл Камерон, и в душе он был таким же неукротимым шотландцем, как и его далекие предки, полтора века назад сложившие головы у Флодденского холма. Законы мало его интересовали, поскольку те, что действовали в колониях, были установлены англичанами, а следовательно, к нему, шотландцу, не имели никакого отношения. Гораздо больше его интересовал собственный хитроумный план. Жаль, если он сорвется из-за такой мелочи, как сломанная подкова!

Вскоре Камерон получил ответ на мучивший его вопрос. В таверну развязной походкой ввалился высокий парень в потертой кожаной одежде и индейских мокасинах, излюбленной обуви местных жителей. Обведя глазами присутствующих, он громогласно вопросил:

– Слыхали новость? Лошадь Харли Моффатта понесла и сбросила его прямо на камни. Он расшиб голову и скорее всего уже мертв. Это случилось в десяти милях отсюда.

– А я ведь хорошо знал Харли, – сокрушенно качая головой, произнес Оддсбад. – Какое несчастье! Не иначе как он не смог усидеть в седле из-за своей хромоты…

Именно с этим человеком и собирался встретиться Рэйл Камерон. Ошибки быть не могло – в этих краях проживал лишь один хромой Харли Моффатт. Теперь придется сбывать оружие другому заказчику. Дело в том, что Моффатт, над которым многие посмеивались за бабью склонность по любому пустяку впадать в панику, уже давно был уверен, что война с индейцами племени вампаноаг неизбежна. Их главный вождь по имени Метакомет – колонисты презрительно называли его «королем Филиппом», намекая на имя, данное ему при крещении европейцами, – в последнее время заметно активизировался. Моффатт утверждал, что пока жители Род-Айленда ведут бесконечные тяжбы по поводу прав на землю, ссорятся с соседями из Коннектикута, плетут заговоры и контрзаговоры, «король Филипп» потихоньку стягивает силы. Еще в 1671 году этого коварного и жестокого вождя обложили непомерной данью, но, как видно, такая мера не смягчила его буйного нрава.

В прошлом году произошли еще два события, обострившие обстановку. Некто Джон Сосомон – Молящийся Индеец – был уличен своими соплеменниками в шпионаже в пользу белых и убит. За это преступление поплатились трое индейцев – их публично повесили на площади в Плимуте. Волнение нарастало. Боязливые колонисты вроде Моффатта не сомневались в том, что вождь вампаноагов давно вступил в сговор с влиятельным племенем наррагансеттов, и они в любую минуту могут выставить по меньшей мере десять тысяч воинов. Встревоженные жители решили принять ответные меры. В качестве одной из таковых мер Моффатт, человек состоятельный, предложил контрабандным путем доставить в Род-Айленд оружие, чтобы его жители могли в случае необходимости защитить себя. Шлюп с грузом контрабанды принадлежал Камерону и сейчас стоял в заливе Наррагансетт, чтобы двинуться вверх по реке Провиденс. Сегодня вечером в таверне «Проворная лошадка» Камерон рассчитывал получить последние инструкции от Моффатта относительно того, где именно ему следует высадиться.