Мир-крепость, стр. 7

Мои псевдопальцы лихорадочно искали спуск. Голубые заряды пронизывали мое изображение — они старались уничтожить оружие, прежде, чем я выстрелю. Рычажок внизу, на который наткнулся мой палец, должно быть, был спуском. Я нажал его — ничего. Может, есть какая-то кнопка на стволе? Нет… Потом я случайно разом нажал на спуск и на рукоять оружия, и голубой огонек вслепую устремился к убийцам.

Вслепую, но не мимо. Я содрогнулся от омерзения и стиснул зубы, чувствуя в горле горечь желудочного сока и понимая одновременно, какая мелочь то, что один человек лишился глаза. Дымящееся туловище постояло еще — удивительно долго! — а потом рухнуло между скамьями.

Их осталось трое, и они были осторожны, не зная, что я попал совершенно случайно. Из-за скамей никого не было видно. Вглядываясь в экран, я гадал, смогу ли заставить себя выстрелить еще раз. В Соборе, лежал мертвый человек. Мерзавец и убийца… но это ничего не меняло. Еще секунду назад он жил, а теперь был мертв. Меня замутило.

Вот! — рука, поднятая для броска. Я автоматически нажал на спуск, и одна из скамей превратилась в дымящиеся обломки. Рука дернулась, из нее выпало что-то небольшое и блестящее… В воздух взметнулся фонтан крови, кусков плоти, дерева.

Лицо мое исказила гримаса, и я отвернулся от экрана.

Смерть! Смерть! Я — Смерть!

Я убивал тех, кто жил убийством, но смерть должна быть холодна и бездушна, а я был слаб и напуган.

Портал замерцал — я заметил это краем глаза. Карабин дрогнул в руке монаха-призрака, но я не мог заставить его ладонь сжаться. Хватит убийств. Оружие молчало, и убийца спокойно пересек Портал. Ему помог кто-то из монастыря, снова помог, а я продолжал гадать, кто же это может быть. Мне вдруг пришло в голову, что меня могут обойти с тыла, я вспомнил, что могу быть убит так же легко, как они, и так же лежать мертвым. И такой конец был самым вероятным.

Вскочив с места, я подбежал к двери. Выход в коридор был закрыт, лестница пуста. Вновь сев за пульт, я посмотрел в зеркало, висевшее высоко на стене, — вся лестничная клетка отчетливо отражалась в нем. Будь у меня оружие…

Я попытался лучами вырвать карабин из рук убийцы, оставшегося в Соборе, но он держал его крепко, сопротивляясь невидимым перстам. Снова взгляд в зеркало — проход по-прежнему оставался закрыт. Для острастки я выстрелил в того, что остался в Соборе. Сиди и не двигайся! Мысли мои путались…

Ловушка. Я заперт в ловушке, без выхода. Из Собора можно выйти через Барьер и Портал, но отсюда выход только один — по лестнице вниз, в коридор, где уже ждет тот, смуглый. Конец будет быстрым, это я решил твердо. Они захотят взять меня живым, чтобы пытками заставить сказать, где кристалл, но я не дам им шанса.

«Только два выхода…» Я ухватился за эту мысль, как тонущий за соломинку… Еще раньше мне приходило в голову, что может быть и третий…

Мне нужна была одежда, нужны были деньги. Без этого бегство становилось невозможным, а выход, снова ведущий в объятья смерти, не имел для меня смысла. Здесь у меня не было шансов уцелеть, но снаружи, несмотря на все сложности…

Одежда безголового негодяя была почти цела. К счастью, магнитные застежки поддались действию луча. С курткой обошлось легко, хуже было с рубашкой. Я боролся с тяжелым мертвым телом, ворочая его с боку на бок, чтобы стянуть рукава с безвольных рук. После смерти негодяй доставлял мне больше хлопот, чем при жизни.

Когда куртка и рубашка уже лежали возле меня, я посмотрел в зеркало и понял, насколько был неосторожен. Вход из коридора был открыт, хотя на лестнице по-прежнему никого не было. Мне нужны были несколько спокойных минут, всего несколько минут. Я втащил карабин в комнату, бросился к двери и залил лестницу голубым огнем. Это удержит черного от самоубийственного подъема вверх. Впрочем, он мог позволить себе ждать.

Комната содрогнулась от взрыва, я пошатнулся, пытаясь добраться до пульта, но пол накренился под моими ногами. Чтобы не упасть, я схватился за спинку стула и подтянулся к пульту. Мне не хватало глаз, не хватало рук. Мерзавец из Собора бросил еще одну бомбу, маленькую, но невероятной разрушительной силы.

Я отправил карабин обратно в Собор и попытался найти стрелка. Единственным результатом была потеря зарядов и времени. Тогда я вновь занялся безголовым трупом. Белое тело сияло в темноте, взгляд мой метался от экрана к зеркалу и обратно. Я хотел стянуть с трупа брюки, проклинал их, мертвое тело и моду на слишком узкую одежду. Наконец я крепко ухватился за пояс и поднял труп. Что-то упало.

Голубой огонь лизнул стену над моей головой. Выпустив брюки, я с ужасом посмотрел в зеркало — отразившиеся в нем рука и карабин спрятались за углом. Таким образом он ничего со мной не сделает. Опасность была в другом: слишком увлекшись другими проблемами, я мог дать ему шанс взбежать по лестнице. Тогда мне конец.

Человек в Соборе поднял руку! Я промахнулся по ней, но он быстро убрал ее. Глядя в зеркало, я возился с брюками. Наконец они подались, я стащил их, как кожицу с апельсина, и положил рядом с собой. Теперь одежда у меня была, оставалось только выбраться.

Я прицелился в голого убийцу. Белую кожу пересекала темная полоса — широкий пояс. Одним движением расстегнув его, я выстрелил. Труп подскочил и превратился в черную, бесформенную массу. С большим трудом удалось мне сдержать рвотный позыв.

Вспышка застала врасплох последнего бандита, и он неосторожно высунулся из-за скамей, чтобы взглянуть на огонь и удушливый дым. Мой карабин передвинулся, плюнул огнем, и человек тяжело рухнул между скамьями. С меня было достаточно… достаточно убийств, достаточно крови, достаточно смерти и почти достаточно жизни.

Голубой огонь вновь лизнул стену над моей головой и вернул мне присутствие духа. Я поднял голову — на месте зеркала был белый прямоугольник, окруженный копотью. Вот когда я понял, насколько сильна жажда жизни. Я хотел жить, а это зависело от того, даст мне смуглый несколько минут или нет. Не на лестнице ли он? Нельзя забывать, что борьба еще не закончилась. Я вернул карабин из Собора — там он был уже не нужен — и встал, держа оружие высоко над головой, направляя ствол на лестницу. Подойдя к ней, я нажал на спуск, и карабин вздрогнул в моих руках. На ступенях не было ничего, кроме пламени.

Времени раздумывать не было, и я бросился к одежде, лежавшей на полу. Скинул рясу, поднял пояс, обернул его вокруг себя, соединил концы. Он свисал свободно, но времени на подгонку не было. Брюки тоже оказались велики. Впрочем, оно и к лучшему.

Прежде чем взяться за рубашку и куртку, я дважды выстрелил в сторону лестницы. Рубашка оказалась в обтяжку, куртка тоже. Кстати, куртка была бы еще теснее, если бы я сунул оружие во внутренний карман, но я держал его в руке.

Еще раз я залил огнем лестницу, потом подбежал к пульту и торопливо заработал рукоятками. Нужно было установить все очень точно. Идеально точно. Через машину должна была пройти максимальная энергия в минимально короткое время. Так, автоматическое управление. Последняя проверка заняла довольно много времени. Я определил место на полу, сунул оружие в карман и вытянул руку, чтобы нажать кнопку.

И тут услышал, как кто-то бежит по лестнице.

Вокруг потемнело. Последнее, что я запомнил, был черный убийца, прыгающий в сторону, чтобы уйти от выстрела из карабина, удивление в его глазах и пламя, охватившее меня и поглотившее свет.

Мне впервые снилось бегство, темнота, и тишина, и страх перед преследующими ступнями, ужасающе легкими, и жгучая боль в руке — только теперь я чувствовал ее и на лице, — выпускание уголька и стыд, и пустота…

Начало всегда было одинаково, только окончания разнились…

Я был слеп или мертв, или и то и другое вместе. Потом в темноте родился свет, голубой свет наверху и зеленый внизу, и я заметил, что лежу на лугу. Лицо мое болело не так сильно, потому что его лизало мягким языком четвероногое животное. Несмотря на боль, я встал, чтобы посмотреть, где нахожусь, и место показалось мне знакомым. Я не помнил названия, но это мне не мешало, ибо там был покой, а покою не нужно названия.