Антология сказочной фантастики, стр. 31
— Пишу слова для песен, — ответил Томас.
— Да нет, я спрашиваю, что ты делаешь у «Отто Зейфанга»? Ты знаешь, кто я?
— Нет, не знаю, сэр. А кто вы?
— Отто Зейфанг.
— А кто я, вы знаете?
— Кто ты?
— Томас Трейси.
(У меня есть эта фирма, — подумал Отто Зейфанг. — Она у меня уже сорок пять лет. А что есть у тебя?)
(У меня есть тигр, — мысленно ответил ему Том Трейси.)
И, обменявшись этими мыслями, они возобновили разговор.
— Что ты делаешь у «Отто Зейфанга»? — спросил его старик.
— Я перетаскиваю мешки с кофе, — ответил Том.
— Ты хочешь продолжать работать? — спросил Отто Зейфанг.
Том Трейси знал, что собирается сказать его тигр, и с нетерпением ждал, чтобы тигр сказал это, когда вдруг обнаружил, что тигр от скуки заснул. И Том услышал свой голос:
— Да, сэр, хочу.
— Тогда, черт тебя побери, марш на свое место! И если еще хоть раз придешь отнимать у Валоры время своей дурацкой болтовней, я тебя уволю. Валора и без твоей помощи умеет тратить время попусту — верно, Валора?
— Да, сэр, — ответил Валора.
Том Трейси пошел на свое место, оставив тигра крепко спать под конторкой у Валоры.
Когда тигр выспался и вернулся к Тому Трейси, Том не хотел с ним даже разговаривать.
— Айидж, — сказал тигр, желая, по-видимому, сломать лед.
— Пошел ты к черту со своим «айидж»! — огрызнулся Том. — Сыграть с другом такую шутку! Я думал, ты возмутишься. Мне в голову не приходило, что ты можешь заснуть. Думал — когда он спросил: «Ты хочешь продолжать работать?» — что ты скажешь что-нибудь дельное. А еще называется тигр!
— Мойл, — промямлил тигр.
— Мойл, — передразнил его Томас Трейси. — Пошел прочь!
Остаток этого дня Трейси перетаскивал мешки с кофе. Он сердито молчал, потому что никогда прежде не случалось, чтобы тигр заснул и упустил такой удобный случай проявить свои дурные манеры. Тому Трейси это очень не понравилось. Его ужасно обеспокоила мысль о том, что в родословной тигра могут быть сомнительные звенья.
До метро в тот день Том Трейси шел после работы вместе с Ниммо. Ниммо был очень нервный оттого, что целыми днями дегустировал кофе. Ему было почти столько же лет, сколько Отто Зейфангу, и у него не было тигра, и он даже не знал, что у человека может быть тигр. Ниммо просто стоял на дороге у Шайвли, а Шайвли стоял на дороге у тридцати восьми других кандидатов в отдел дегустации импортной конторы Отто Зейфанга.
Да, Том проработал целый день, но за это же самое время он сочинил три строчки новой песни. Он поработает у Отто Зейфанга, пока тигр не стряхнет с себя оцепенение, но сам тем временем не будет становиться ни на чьей дороге, ни в какую очередь.
Когда Том Трейси вышел из метро на Бродвей, он решил выпить где-нибудь чашку кофе — и выпил ее. Он знал, что он квалифицированный дегустатор, однако ему не хотелось ждать тридцать пять лет, чтобы доказать это. Квалифицированно дегустируя, он выпил вторую чашку, потом третью.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Время от времени глаза тигра начинали блуждать в надежде увидеть где-нибудь молодую тигрицу с хорошими манерами; к чему такая встреча может привести, он не задумывался. Но куда бы ни смотрел тигр, он почти нигде не видел тигриц, а лишь молодых бездомных кошек. В тех немногих случаях, когда тигрицы ему встречались, тигр Тома Трейси спешил по делам, и у него хватало времени только на то, чтобы обернуться, не останавливаясь, и посмотреть вслед. Огорчительное положение, и тигр об этом так и сказал:
— Люн.
— Что это значит?
— Алюн.
— Не понимаю.
— Аа, люн.
— Это еще что такое?
— Люналюн.
— Все равно ничего не понимаю.
— Аа, люналюн, — терпеливо сказал тигр.
— Если хочешь что-то объяснить, говори по-английски.
— Ля, — сказал тигр.
— Это скорее по-французски. Говори по-английски: ты же знаешь, что я не знаю французского.
— Соля.
— Соляр?
— Со, — сказал тигр.
— Не сокращай слова, а удлиняй, тогда я пойму.
— С, — проговорил тигр.
— Ты ведь можешь разговаривать как следует. Говори как следует или молчи.
Тигр замолчал.
Том Трейси стал думать, что же такое сказал тигр, и вдруг понял.
Случилось это во время ленча. Светило солнце, Том Трейси стоял на ступеньках перед входом к «Отто Зейфангу» и слушал, как Ниммо, Пиберди и Рингерт говорят о высоком положении, которого они достигли в кофейном мире благодаря старательной дегустации. Том Трейси много раз пытался вставить хоть одно словечко о песне, которую он пишет, но это ему никак не удавалось.
Раздумывая над тем, что же хотел сказать тигр, он вдруг увидел, как по Уоррен-стрит идет девушка в облегающем желтом вязаном платье. У нее были роскошные ниспадающие на спину черные волосы. Они были такие густые, что казалось, это у нее грива. Они дышали жизнью и потрескивали электрическими искорками. Все мускулы тигра напряглись, точеная голова потянулась к девушке, хвост выпрямился, замер, дрожа еле заметной дрожью, и тигр, не раскрывая пасти, тихо, но пылко прорычал:
— Айидж.
Изумленные дегустаторы все, как один, повернулись к Тому: такого странного звука они не слышали никогда.
— Ах вот оно что, — сказал Том Трейси тигру, — теперь я понял.
— Айидж, — прорычал тигр страдальческим голосом и еще больше вытянул шею, а глаза Тома совсем неожиданно для него вдруг потонули в глазах молодой леди. Тигр прорычал и глаза потонули в одно и то же мгновение. Девушка услыхала рычание, дала потонуть глазам Тома в своих, чуть не остановилась, чуть не улыбнулась, желтое вязаное платье обтянуло ее еще туже, и она пошла танцующей походкой дальше, а тигр, глядя на нее, тихо застонал.
— Это так в Калифорнии говорят? — спросил Ниммо.
— Айидж, — сказал Том.
— Повтори еще раз, — сказал Пиберди.
Не спуская глаз с девушки, не спуская глаз с тигра, который вприпрыжку понесся следом за ней. Том повторил еще раз.
— Слышали, Рингерт? — спросил Пиберди. — Вот как, оказывается, говорят в Калифорнии, завидев красавицу.
— Слышал, не беспокойтесь, — ответил Рингерт.
— Слышать вы слышали, — сказал Ниммо, — а сами-то вы можете так?
— Конечно, не могу, — отозвался Рингерт, — но и из вас, старых дегустаторов, тоже никто так не может.
Дегустаторы согласились: и вправду не могут, к своему большому сожалению. А потом они пошли на свои рабочие места, и тигр Трейси вприпрыжку побежал вслед за Трейси к штабелю мешков с кофе в дальнем конце склада, откуда был виден двор. Всю вторую половину дня Том перебрасывал мешки с такой легкостью, будто это детские погремушки.
— Я не знаю, кто эта девушка, — сказал он тигру, — но работает она где-то поблизости. Я постараюсь увидеть ее завтра во время ленча и послезавтра тоже, а послепослезавтра приглашу ее на ленч.
Всю вторую половину этого дня Том Трейси пытался поговорить с тигром, но тигр в ответ только тихо рычал, не открывая пасти. Время от времени это рычанье слышали остальные рабочие. Все они были молодые, и все пробовали подражать его рычанью, но рычанье было неподражаемым: для этого надо было иметь собственного тигра. Одному из них, молодому человеку по имени Калани, почти удалось, и он отважился заявить Тому Трейси: все, что по плечу калифорнийцу, ему, техасцу, тем более под силу.
— Завтра, послезавтра, послепослезавтра, — сказал Том тигру. — Тогда я и приглашу ее на ленч.
Так все и получилось, и теперь они сидят друг против друга за одним столиком в кафе «О’кэй» и едят, а тигр ходит вокруг, стараясь не зарычать и даже не фыркнуть.
— Меня зовут Том Трейси, — сказал Том.
— Я знаю, — сказала она, — вы мне говорили.
— Я забыл.
— Вижу. Вы говорили мне три раза. Конечно, вы хотели сказать не Том, а Томас?
— Да, Томас Трейси. Так меня зовут, но это только мое имя. А имя человека — это еще не весь человек.
— А нет у вас еще какого-нибудь имени?