Как Алёшка жил на Севере, стр. 21

Вышел из яранги человек. Был это Кэле. Янотылек сразу узнал его по жадным и злым глазам.

— Откуда ты, охотник, и где твоя упряжка? — спрашивает Кэле.

А Янотылек отвечает:

— Разве ты, хозяин, забыл закон тундры? Зачем спрашиваешь меня, не накормив жирным мясом, не дав мне с дороги чаю попить?

Кэле делать нечего. Повёл он Янотылека в ярангу. Поел охотник, согрелся, стали чай пить. Янотылек говорит, кто он. И про упряжку свою сказал:

— Вон, видишь, два песца — вся моя упряжка. «Наверно, — думает Кэле, — он меня обмануть хочет».

А Янотылек всё песцов своих хвалит — хорошая, мол, упряжка. Вот и начался у них спор.

Кэле кричит:

— Врёшь, охотник! Не бывает такого, чтобы два песца везли столь тяжёлую нарту. Пустые ты слова говоришь!

— Давай тогда так сделаем, — говорит Янотылек. — Грузи на мою нарту сколько сможешь своих вещей. Только давай уговоримся: если мои песцы увезут нарту, не заводи себе тех вещей, что погрузишь. Живи без них. Если же не сможет моя упряжка увезти нарту, то всё, что я имею, тебе отдам.

Обрадовался Кэле. Думает так: «Ах, глупый какой человек пришёл ко мне! Сам своё добро отдаёт. Что же, это хорошо. Ещё богаче я стану. А на нарту нагружу столько, что и пять собачьих упряжек увезти не смогут».

Вот стал Кэле грузить нарту. Положил он на сани много тяжёлого сырого мяса, потом бросил на нарту ружья свои, капканы, шкуры оленьи целой горой навалил. Янотылек ему помогает, посмеивается. Всё уже вынесли они из яранги, а на санях ещё место есть. Снял тогда Кэле свою ярангу и тоже на нарты погрузил, а сверху ещё большой чугунный котёл кинул. И тогда оказалась нарта полна. Такая большая гора груза выросла, что песцов за ней даже и не видно.

А Янотылек забрался на самый верх гружёной нарты и говорит:

— Может, раздумал ты, Кэле, может, не хочешь спорить?

«Если человек откажется от плохого, он может очень хорошим стать», — так подумал Янотылек.

— Нет, нет! — кричит Кэле. — Я не раздумал! Не забудь же, охотник: всё своё добро мне вези!

Тогда Янотылек сказал, обращаясь к Кэле:

— Посмотри, совсем ты один остался посреди тундры. Всё, что человеку для жизни надо, погрузил ты на мою нарту. Это жадность тебя в руку толкала. Помни же о нашем уговоре!

Янотылек, натянул поглубже шапку и крикнул:

— Поть-поть, песцы мои! Поть-поть!

Рванулись пушистые песцы, затявкали. Натянулся потяг из медвежьих жил; крепкий он был, не оборвался. Расправилась упряжь, сшитая из волчьих шкур; мягкая она была, не тёрла песцам плечи. Сдвинулась тяжёлая нарта с места, быстрее и быстрее пошла. А потом так помчали её песцы — только снег закрутился столбом. А Янотылек уже издалека кричит:

— Помни, Кэле, об уговоре нашем. Не забывай смотри!

Умчалась нарта, и остался Кэле один в тундре. Ничего не было у него, чтобы мог он жить, как живут другие люди. Бродит Кэле с тех пор по тундре, своего места на земле не имеет. Даже дома-яранги нет у него. Злится на людей Кэле. Куда ни идёт — злую пургу за собой водит. Но смелых и сильных людей он боится. Помнит, однако, как проучил его Янотылек. Потому и пурга сильному и смелому человеку не страшна.

Сказка кончилась. Алёшка помолчал немного, а потом спросил:

— А как же, в самом деле, песцы могли такую тяжёлую нарту увезти?

— Что лучше человека есть на земле? — ответил Таю-Карка. — Ничего нет лучше. И ты знай: если доброе сделать, оно всегда назад вернётся. Доброе дело — как хорошая собака: куда ни уведи её, а она всё равно к хозяину след отыщет… Янотылек в тундре никому худого не делал. И за то все ему помогали, все любили его — и звери, и люди. Те песцы были не простые. Всю силу свою отдала им тундра — северная наша земля. Все звери помогали Янотылеку, хоть и не видно их было. Потому и победил Янотылек в споре злого Кэле.

Таю-Карка сидел перед костром, маленький и сухонький, задумчиво глядя в огонь и повторяя:

— Что лучше человека есть на земле?

…И очень хочется мне, малыш, чтобы на всю свою хорошую жизнь запомнил ты эти слова старого пастуха и охотника: «Что лучше человека есть на земле?» И когда станешь ты старше, то сам увидишь: ничего нет на земле лучше и красивее человека. Так-то, брат…

Стада выходят к морю

Дни шли за днями. Олени медленно ходили по тундре и щипали мох. Когда они уставали, то ложились на землю и отдыхали. И постепенно, день за днём, стадо всё ближе и ближе подходило к морю. Теперь уже прямо с полярной станции можно было увидеть невдалеке целый лес рогов.

Это потому так было, что днём в тундре появлялись комары. Они никому не давали покоя — ни людям, ни животным. А у моря было прохладнее, и комары туда не летали. Олени хотя и назывались домашними, но побаивались людей. Они признавали только четырёх человек. Это были Таю-Карка, Рольтык и два их помощника. Им олени разрешали ходить внутри стада. Если же к стаду приближался кто-то другой, олени сбивались в кучу и убегали.

Понятно, что такие пугливые и осторожные животные очень медленно приближались к морю. Ведь на берегу стояла полярная станция, там ходили полярники, и олени их очень боялись.

Но с каждым днём комаров в тундре становилось всё больше. Иногда их было так много, что казалось, в воздухе вьётся дым. Зловредные насекомые забивались в нос, в рот, попадали в глаза. Людям не могли уже помочь ни сетки, которые накидывались на лицо и шею, ни дымокуры. А каково же было оленям! У них ведь не было сеток и дымокуров. Не было и хвоста, чтобы согнать комаров. Да, оленям было совсем, совсем плохо.

И вот животные не выдержали. Закинув за спину ветвистые рога, забыв о своём страхе перед людьми, олени медленной рысцой побежали к морю.

У самой воды стадо остановилось. Послышалось громкое: «Уф-ф-ф!…» Это все олени разом облегчённо перевели дух. Потому и получилось так громко, будто всё стадо — один огромный олень.

Здесь, недалеко от воды, и в самом деле было легче. Холодный ветер с моря отгонял комаров лучше любого дыма.

Но пастухи знали, как сделать, чтобы оленям стало совсем хорошо. Они растянулись редкой цепочкой позади стада и стали все вместе кричать:

— Хош! Хош!

Это они делали для того, чтобы согнать оленей в воду. Но животные боялись бескрайнего моря. Им, наверно, казалось, что они там непременно утонут. Ведь когда олень переплывает реку, он всегда видит перед собой другой берег. А в море, ты сам знаешь, другого берега не увидишь. Потому и боялись олени.

Вот и искупались!

Олешек в это время стоял в стороне и наблюдал за стадом. Он высоко поднял свою красивую голову, и нежные ноздри его дрожали. Он нервничал и нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Алёшка сидел неподалёку вместе с папой. Они смотрели, как пастухи не могли загнать оленей в воду. Потом Алёшке надоело смотреть. Он тогда встал и пошёл к морю. Подойдя к берегу, Алёшка обернулся и позвал Олешека. Тот сразу подошёл, и Алёшка, обняв его за шею, повёл к воде.

Не удивляйся, дружок, и не думай, что он был смелее, чем все олени в стаде. Просто Олешек был совсем-совсем ручной. Он очень доверял Алёшке и знал, что хозяин никогда не сделает ему плохо. Поэтому Олешек хоть и боялся идти к морю, но всё-таки шёл за Алёшкой.

А мальчик всё дальше и дальше отступал и уже зашёл по колено в воду. И он всё звал Олешека. И тогда олень увидел, что с Алёшкой ничего плохого не случилось, и тоже зашёл в море. И даже дальше Алёшки ушёл и ещё немного поплыл. Но только он скоро вернулся обратно. Потому что в полярном море даже в самые жаркие месяцы вода очень холодная. И вот Олешек выплыл на мелкое место и остановился около Алёшки. Он отряхнулся всей шкурой, как это делают собаки, и сразу Алёшку обдало целым дождём брызг. Мальчик в один миг стал совсем мокрый. Он засмеялся и вылез на берег.

Но тут подошла мама и начала кричать:

— Алёша! Немедленно иди домой! Ты что, хочешь схватить воспаление лёгких? Ведь вода как лёд!