Женщины в его жизни, стр. 87

– Надо сказать, успехи Максима впечатляют, ты не находишь? – спросила Марго Деревенко, посмотрев на Александра.

Ее муж сидел в своем любимом кресле у окна в малой гостиной дома на Фобур Сен-Жермен. Стоял теплый погожий вечер конца июля 1961 года, и чета Деревенко наслаждалась аперитивом перед ужином.

Александр, пригубивший стакан виски с содовой, отпил глоток.

– Да, просто невероятно. Это же выдающийся успех – сделать миллион фунтов в неполные тридцать лет. Перед таким – шляпу долой!

– Анастасии повезло с ним, – тихо проговорила Марго, затем тряхнула головой и слегка усмехнулась, скорее даже про себя. – А я-то еще сомневалась в нем, когда они два года назад сказали нам, что хотят пожениться.

– А я – нет, и ты прекрасно это знаешь, – заметил Александр. – И я абсолютно не верил всей этой чуши про его плейбойство. – Он бросил на жену мудрый, понимающий взгляд: – Если честно, Марго, то я даже надеялся, что он еще до знакомства с Анастасией свое отгулял и перебесился, так что ему не будет нужды гулять после женитьбы. Я всегда верю в мужчину, который переболел всей этой чепухой прежде, чем связать себя брачными узами.

– Согласна с тобой целиком и полностью! – воскликнула Марго. Она опустилась на обтянутый бежевым шелком диванчик в стиле Людовика XV, скрестив свои стройные ноги, и машинально отпила глоток шампанского. После маленькой паузы она заметила: – Максим очень умный, ты не находишь, Алекс?

– «Умный» – не то слово, дорогая. Я считаю его гениальным. Он – финансовый гений.

Марго уставилась на Александра:

– Почему? С какой стати? Я хочу сказать, что делает его в твоих глазах финансовым гением?

– Ответить на это не просто. – Ее муж на несколько минут погрузился в раздумья. Затем, поставив виски на антикварный столик рядом с креслом, на котором сидел, он, качнувшись, встал и быстро пошел к двери. Обернулся и поманил ее жестом. – Поди-ка сюда на минутку, Марго, – сказал он и вышел в холл.

Недоуменно наблюдавшая за ним Марго встала и поспешила вслед за мужем.

Он стоял перед «Голубыми танцовщицами» Дега и, когда она приблизилась, повернулся к ней, плавным движением руки показав на картину.

– Что это? – спросил он.

– Ну картина, разумеется.

– Да, но это также и продукт, результат, если тебе угодно, художественного гения. «Уэст Инвест»", – компания, созданная Максимом, есть продукт финансового гения. Тебе понятно, к чему я клоню?

Марго утвердительно кивнула. Он продолжал:

– Как я теперь не могу тебе объяснить, каков творческий импульс внутри художника, наделяющий его способностью создать изумительное произведение искусства, подобное этому, так не могу и объяснить, что исподволь побуждает Максима образовать невероятно удачливую компанию или заключить потрясающе выгодную сделку. – Александр покачал головой и кисловато улыбнулся. – Так же, как не могу объяснить гениальность Рахманинова, или Пуччини, или Уильяма Шекспира и Эмилии Бронте.

– Это дар, – сказала Марго, взор ее оживился. – Гений художника – великий дар! Человек не может его приобрести, он с ним рождается, и он ему присущ всегда, с самого младенчества, становится очевидным в детстве и расцветает в зрелости. И так же, как великий художник, писатель или композитор рожден гениальным, родился гением и Максим. Тедди как-то мне рассказывала, что математический талант у него проявился в шесть или семь лет. Вундеркинд.

– Да-да, помню. Однако полагаю, тут требуется нечто неизмеримо большее, чем блестящие успехи в счете. – Александр взял жену за руку и повел обратно в малую гостиную. – На мой взгляд, Максим обладает сверхъестественной остротой и проницательностью ума, – сказал он вполголоса, – и, что более важно, экстраординарной способностью провидеть.

– Заявив о своей неспособности объяснить, что такое финансовая гениальность, ты, мне кажется, именно это и сделал, то есть объяснил, – заметила Марго, любовно взирая на него.

– Нет, нет, ничего подобного, Марго. Я только царапнул по поверхности, отметил несколько черт его натуры. Я не претендую на то, что когда-нибудь сумею проникнуть в самую глубь души Максима, разобраться в ее механике, потому что совершенно точно знаю: это за пределами возможного.

Марго понимающе кивнула:

– Уверена, что это никому не под силу. Он невероятно сложный человек. Это даже Анастасия мне говорила.

Александр бросил на нее зоркий, настороженный взгляд.

– Я надеюсь, никаких проблем?

– Никаких, мой дорогой, нет даже и в помине. Они по уши, до безумия влюблены друг в друга. – Это было сказано походя, между прочим.

– Учитывая его биографию, я ничуть не удивлюсь его сложности, – заметил вполголоса Александр, потом, глянув на жену, признался: – Иной раз мне кажется, что у Максима есть джинн-подсказчик. Я просто не представляю, откуда он черпает свои идеи, что наводит его на точное решение или почему он делает те или иные ходы, но все они – блестящие. Да, все, что ни делает наш зять в бизнесе, – блистательно. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что Максим сколотит гигантское состояние и обретет огромную власть. То, что он сейчас продает «Уэст Инвест» и получает миллион фунтов чистой прибыли, это только начало. Давай не будем забывать, что ему всего лишь двадцать семь лет.

– Он доказывает свою способность быть незаурядным провидцем, – сказала Марго. – Ну и, конечно же, любящим и нежным мужем, и, как я вижу, он собирается стать примерным отцом, Александр. Это же просто замечательно. Все признаки налицо. Он буквально боготворит крошку Аликс.

– Коли зашла речь о нашей внучке, давай сходим наверх и поглядим на нее перед тем, как идти обедать, а?

Ответом на его предложение явилась радостная улыбка Марго, тотчас вскочившей с дивана. Она первой направилась к дверям гостиной, и они стали подниматься по лестнице на следующий этаж, где находилась старая спальня Анастасии. Недавно Марго все устроила заново, и теперь там была детская для четырехмесячного младенца.

В дверях комнаты, соседней с детской, появилась Дженнифер, английская няня, заслышавшая шаги на лестнице. Она стояла и улыбалась в ожидании, когда дед с бабкой поднимутся на площадку.

– Нам можно взглянуть на Аликс перед тем, как мы пойдем обедать, Дженнифер? – спросила Марго.

– Разумеется, мадам Деревенко. Она, как всегда, крепко спит. – Юная няня улыбнулась: – Она такой чудесный ребеночек, никогда не пикнет.

Марго с Александром на цыпочках прошли по ковру слабо освещенной детской и постояли, любуясь своей внучкой, спокойно спавшей в плетеной колыбели, украшенной розовыми шелковыми лентами и бантами.

Когда они подняли головы, их глаза встретились над колыбелькой, и они улыбнулись друг другу удовлетворенно и горделиво. Затем также на цыпочках, тихонько удалились, чтобы не разбудить малышку.

По пути вниз Александр вполголоса говорил:

– Я рад, что они поехали в Венецию на второй медовый месяц. Если чуточку повезет, может быть, они соорудят нам еще и внука.

Марго улыбнулась.

Венеция – мираж, плавучая греза, переливы голубого и серебряного, туманы, легко парящие над лагуной и каналами. Выступают силуэты древних зданий, в приглушенном свете видны их очертания, и повсюду ощущение умиротворенности и покоя.

«La serenissima», – прошептала Анастасия название, данное венецианцами родному городу сотни лет назад. La serenissima… Несказанно красивый в своей великолепной неповторимости, этот простирающийся между морем и небом город стал ее любимым местом на земле, пленившим ее с первого, еще детского взгляда. Все в нем восхищало и завораживало ее, она оказалась навсегда во власти его чар, пленницей его тайн и нетленной красоты, удивительных грез и мечтаний.

Анастасия стояла босиком у окна их номера в отеле «Даниэли», любуясь все еще туманной в этот ранний час утра лагуной. Она была настолько переполнена счастьем, что из боязни утраты едва осмеливалась о нем думать. «Не искушай богов ревнивых» – откуда-то пришло ей на ум. Она придвинулась ближе к окну и, полусонная, прислонилась к стеклу лбом, витая мыслями Бог знает где. Но центром их кружения был Максим. Он был ее сном и ее явью. Он был ее миром: солнцем, луной, звездами – без него у нее не было бы ничего.