Женщины в его жизни, стр. 78

Неторопливым шагом Максим шел по набережным Сены, наслаждаясь приятной прогулкой в этот погожий денек.

Он только что отобедал с одним американским дельцом, путешествовавшим по Франции, заключил с ним отличную сделку и теперь пребывал в отменном расположении духа. Его первый день в Париже оказался на редкость удачным.

Дойдя до набережной Вольтера, он остановился, заглянул в переулок справа и подумал, не завернуть ли ему в Сен-Жермен-де-Пре ради чашечки кофе в „Де Маго", но воздержался. Он шел в определенное место и не хотел делать крюк.

И он целеустремленно продолжил свой путь в направлении собора Парижской Богоматери, чьи величественные готические башни, словно гигантские стражники, вырисовывались на фоне летнего, без единого облачка, лазурного неба, струившего мягкий, типичный для Парижа и столь любимый художниками свет. Воды Сены трепетали в лучах, пробившихся сквозь листву деревьев, рядами окаймлявших реку.

Париж был любимым городом Максима. Он отдавал ему предпочтение перед Лондоном, где постоянно жил и работал, перед Нью-Йорком, куда часто наведывался по делам, и перед Берлином, где родился. И когда бы он ни приезжал сюда, всякий раз город выглядел еще красивей, чем в его воспоминаниях. Город словно застигал его врасплох.

Впервые он побывал в Париже в начале 1939 года, когда они с мамочкой и Тедди бежали из нацистской Германии. Он навсегда запомнил ту пору своего детства, те восхитительные счастливые недели с матерью, последние, прожитые с нею вместе, множеством картин запечатленные в его мозгу. Воспоминания о той поре навсегда стали частью его самого. Прошло тринадцать лет, прежде чем он вновь посетил этот город. Это было в 1952 году, когда они приехали сюда, чтобы отпраздновать его восемнадцатилетие. Идея поездки принадлежала Марку, Максим же пригласил Корешка присоединиться в качестве гостя. Они изумительно провели время все вместе, но Тедди радовалась, кажется, больше всех. В тот год, в феврале, она родила второго ребенка, мальчика, нареченного Дэвидом в память о павшем на войне брате Марка, и перспектива долгого уикэнда в Париже привела ее в восторг.

– Это как раз то, в чем я сейчас нуждаюсь! – воскликнула Тедди, когда Марк поделился с ней мыслью о том, как провести день рождения Максима. – Все эти бесконечно долгие недели моей беременности я походила на кита в плащ-палатке. Жду не дождусь, когда смогу купить себе красивую новую одежду в Париже, раз я вновь обрела свою фигуру. Итак, в Париж!

Она горячо поддержала замысел Марка. Но в глубине души Тедди радовалась предстоящей поездке главным образом потому, что всегда помнила, как много значит Париж для ее ненаглядного Максима, знала, как он бережет воспоминания о радости нескольких месяцев, проведенных там некогда с Урсулой. И потому она впервые не выразила недовольства тем, что оставляет двухлетнюю дочурку Кей на попечение няни и матери Марка. Даже своего новорожденного она отдала с улыбкой. Восемнадцатилетие Максима и путешествие в Париж отодвинули все прочее на задний план. Максим для Тедди был ее родным ребенком, только так она о нем и думала – как о своем сыне. Он был и будет всегда ее гордостью и радостью, и никакой его поступок не мог быть в ее глазах дурным. Он вообще был ее любимцем.

Вышло так, что поездка в 1952 году в Париж оказалась и впрямь памятной, поскольку день рождения Максима был не единственным событием, которое они отпраздновали в том июне. Максим и Корешок часть досуга уделили бурному радостному празднованию по поводу первого удачного бизнеса, совместно провернутого. За месяц до дня рождения Максима они продали принадлежавший им в Ист-Энде участок земли одному из застройщиков большого Лондона и неплохо на этом заработали.

Начало этой сделке было положено совершенно случайно и благодаря миссис Трескоу, прислуге Трентонов, говорившей на кокни.

С детских лет Корешок питал к миссис Трескоу симпатию, бывшую к тому же взаимной. С годами сын хозяев стал для нее самым доверенным хранителем ее секретов. Когда в 1950 году муж миссис Трескоу попал под грузовик и вскоре умер от травмы головного мозга, она, бездетная вдова, пришла к Корешку со своими горестями. Джек Трескоу оставил после себя очень небольшие деньги: все его сбережения были вложены в разбомбленный клочок земли в Ист-Энде, купленный им в 1946 году. Овдовев, она была теперь готова продать землю, нужда заставляла ее сделать это, она «нуждалась продать», как она выразилась, делясь с Корешком. Но к величайшему огорчению миссис Трескоу, похоже, никто не проявил желания приобрести этот участок.

Когда Корешок поведал своему лучшему другу эту историю, Максим пару дней размышлял и изъявил охоту самому взглянуть на эту землю.

– Если мы собираемся стать бизнесменами, то сейчас самое время начать, – сказал он тогда и сообщил, что в разных районах Лондона уже вовсю идет реконструкция. – Тот участок может оказаться очень перспективным. Возможно, Корешок, нам с тобой следует купить его. Мы тем самым выручили бы миссис Трескоу, а если малость повезет, то это станет для нас хорошим капиталовложением.

И оказалось, что Максим был прав.

Перед тем как шестнадцатилетние мальчики совершили акт покупки этой «разбомбленки» миссис Трескоу, Максим посоветовался с Генри Росситером, желая знать, каково его мнение об этой затее. Ибо Генри контролировал хождение его средств. Банкир призвал экспертов по вопросам недвижимости, и те отправились взглянуть на участок. Получив их отчет, он сообщил Максиму, что покупка земли была бы надежным помещением капитала.

– Больших денег вы, по-видимому, не заработаете, продав эту землю, – а скорей всего вы однажды сделаете это, – но и внакладе наверняка не останетесь, – заверил он Максима и купил для них эту землю.

Миссис Трескоу запросила за нее пять тысяч фунтов стерлингов, что давало ей приличную прибыль; мальчики, не торгуясь, согласились на ее цену, заплатили поровну вдвоем и таким образом стали партнерами. Максим воспользовался деньгами из капитала Вестхейма, находившихся под контролем Генри Росситера, а Корешок с разрешения отца вбухал в дело все свое наследство, доставшееся ему от дяди, плюс триста фунтов, добавленные мамашей.

Двумя годами позже они продали «разбомбленку» Трескоу за двадцать пять тысяч фунтов, заработав, к их немалому удивлению – да и всех остальных тоже, – двадцать тысяч чистого дохода.

В тот год в июле по окончании школы Св. Павла и достижении восемнадцати лет им предстояло начать занятия в университете. Но они отказались от Оксфорда. Вместо этого они основали на барыше от сделки с землей свою собственную компанию.

Тедди поначалу возражала так же, как отец Корешка, но в конце концов оба мальчишки одержали победу, и главным образом благодаря вмешательству Генри Росситера.

– Принуждать их теперь учиться в Оксфорде все равно, что запирать ворота, когда кони уже удрали, – заявил с усмешкой мистер Росситер Тедди и мистеру Трентону. – Сдается мне, что эти юные жеребчики уже сделали почин в коммерции, и, я добавил бы, довольно удачный. Зачем же останавливать их теперь? Я полагаю, они сами избрали для себя прекрасное будущее.

Марк был склонен согласиться с банкиром. И то, что он тоже одобрил замысел ребят, окончательно убедило Тедди, что она не ошиблась, позволив Максиму уйти в бизнес вместо того, чтобы продолжать образование. И она дала ему свое благословение.

Максим твердо решил стать финансистом и вовсе не собирался открывать дело по торговле недвижимостью. Если бы не Корешок, он никогда бы не пустился в этот бизнес. Но поскольку их собственность в Ист-Энде принесла такой хороший доход, Корешок уговорил Максима остаться в деле хотя бы на некоторое время. Они обзавелись офисами на Джермин-стрит, образовали компанию под названием «Уэст Рент» – соединив таким образом в конгломерат свои фамилии, и начали скупать «разбомбленки», где только могли.

По большей части они старались находить их в крупнейших промышленных городах и провинции, подвергавшихся особенно жестоким бомбардировкам германской авиации во время войны. Свое внимание они сосредоточили на Лидсе, Бредфорде, Ковентри и Бирмингеме и ухитрялись находить там подходящие участки земли за недорогую плату, имевшие, по их мнению, неплохие потенциальные возможности при осуществлении больших строительных проектов в будущем. И как только купленная земля оказывалась очищенной от развалин и обнесенной забором, они становились обладателями участка, практически готового под застройку, и оставалось лишь придержать его, покуда поступит выгодное предложение. В иных случаях хорошую сделку они выжидали несколько лет. В общем, «Уэст Рент» приносил доходы благодаря послевоенному строительному буму в Англии в середине пятидесятых годов.