Именно в этот раз, стр. 41
Вообще-то Итэн не собирался целоваться, он совсем не хотел дотрагиваться до Джози, а тем более до ее бедер и соблазнительной груди. Но остановиться было невозможно.
У него не хватило сил прервать поцелуй.
Итэн услышал, как Джози глухо застонала. Однако вряд ли можно было назвать такой стон жалобным. И она совсем не пыталась вырваться, потому что крепко обхватила его шею руками. И чертовски правильно сделала, ибо Итэн, раз вкусив сладость ее губ, не намеревался расставаться с ними.
Он вонзался в рот Джози все глубже, и вот ее губы раздвинулись, не отрываясь от его губ. Язык Итэна, уже объятого пламенем страсти, нашел ее язык. По телу Джози пробежал трепет. Она была слаще меда, она опьяняла сильнее, чем самое крепкое, изысканное вино. Итэну хотелось вобрать ее, втянуть в себя одним бесконечно долгим восхитительным глотком.
Ему казалось, что его кровь превратилась в раскаленную лаву, но когда язык Джози робко проник в его рот, тело, пронзенное острым желанием, стало горячее, вероятно, на несколько сотен градусов.
Итэн гладил ее бедра и низ живота со страстью, граничащей с безумием.
А Джози утопала в волнах наслаждения – такого глубокого, сокрушительного и полного радости, что все вокруг исчезло, словно в бушующем пламени: рассудок, чувство собственного достоинства, здравомыслие.
Она погрузила пальцы в густые шелковистые волосы Итэна. Ее губы с готовностью сдавались на милость победителя. Тело, опаленное знойным жаром, сгорало от неистового желания.
Прижимаясь к Итэну, Джози чувствовала, что и он хочет ее с той же неодолимой силой.
Она не могла побороть зов плоти, который лавиной выплеснулся из самых потаенных глубин ее женского естества, так долго томимого одиночеством.
– Джози, знаешь ли ты, как давно я этого желал?..
– Тогда, на свадьбе, мне хотелось, чтобы ты целовал меня вечно.
– Так я и должен был поступить. – Итэн прижался губами к ее шее.
– Ты не мог… ты свалился замертво, – рассмеялась Джози, щекоча его своим дыханием.
Он снова впился в нее поцелуем.
– Видишь, каким я был дураком, да и теперь я дурак.
Смех оборвался, превратившись в полный неги стон, когда руки Итэна добрались до ее грудей. О Господи, что же он делает?!
«Уносит меня на небеса», – подумала Джози, а потом все мысли исчезли в слепящей вспышке наслаждения.
Пальцы Итэна ласкали затвердевшие соски, и от этих движений по телу Джози расходились горячие волны. Она закрыла глаза, отдаваясь новым ощущениям, нараставшим с каждой минутой и наконец достигшим такой остроты, что ее руки судорожно вцепились в Итэна.
А он не давал ей пощады, покрывая шею и грудь дразнящими поцелуями, слегка покусывая тело через тонкую ткань платья и доводя до исступления прикосновениями своих пальцев. Когда он прислонил Джози к стволу дерева и начал расстегивать пуговицы, у нее подкосились ноги.
Никогда еще она не испытывала ничего подобного. Змей обычно брал ее жадно, второпях, придавливая тяжестью своего тела. Его губы, мокрые и омерзительные, доставляли только боль. Ни разу, ни разу он не коснулся ее с такой завораживающей грубоватой нежностью, которая тоже приносила боль – но совсем другую. Боль отчаянного, страстного желания, полного сладости и муки. Охваченная им, Джози трепетала и льнула к Итэну, словно ива на ветру.
Его поцелуи жалили и терзали ее, но и согревали, как крепкое вино, напоенное солнцем.
Сплетясь телами, они упали на бархатистую траву, и вдруг из-за пригорка раздался непонятный звук, тихий, но отчетливый и настолько неуместный, что, услышав его, оба застыли.
– Какого черта? – пробормотал Итэн, вскинув голову.
Инстинкт всегда мгновенно предупреждал его об опасности. Потому он и выжил на Диком Западе. Выпустив Джози из объятий, граф вскочил на ноги.
Солнце нещадно било ей в глаза… и тут Джози начала понемногу возвращаться к реальности. Платье на ней было расстегнуто, волосы всклокочены, губы распухли от поцелуев! Но несмотря на это, она продолжала лежать на траве, чувствуя, как горячая кровь пульсирующими волнами растекается по телу. Итэн стоял рядом и напряженно прислушивался, хотя сама Джози едва обратила внимание на странный звук – нечто среднее между чиханием и икотой. Теперь, когда безумие страсти ушло, ее гораздо больше тревожило то положение, в котором она очутилась.
«Милостивый Боже, что же я натворила? И о чем только я думала?»
Вот в том-то и дело, промелькнула у нее смутная мысль, что она ни о чем не думала. Джози приподнялась, прижав к горлу дрожащую руку. Между тем Итэн медленно, с кошачьей грацией, направился в сторону пригорка, находившегося на краю поляны. Но, услышав, как Джози зашевелилась, обернулся и замер.
По напряженному выражению его лица Джози поняла, что он встревожен, но не обратила на это особого внимания, так как была слишком расстроена.
– Ты нарушил свое обещание! – гневно прошептала она.
Мгновение Итэн колебался, не зная, то ли вернуться к Джози, то ли пойти дальше и выяснить источник шума. Но когда Джози рывком поднялась и, всхлипывая, принялась застегивать пуговицы на платье, он выбрал первый вариант.
– Ты никуда не пойдешь. И какое же обещание я нарушил? – спросил Итэн, поймав Джози в тот момент, когда она уже рванулась по направлению к дому.
– О наших… о супружеских отношениях. Мы же договорились.
– Но кажется, не я один нарушил договор. Не так ли, милая?
Его смеющиеся глаза были полны неожиданности. Джози понимала, что он прав и на ней лежит не меньшая вина, а потому разозлилась еще сильнее и вырвала у него свою руку.
– Не трогай меня! Никогда больше не трогай!
– Джози…
– Я говорю серьезно. До сих пор все было легко. Мы заключили сделку, и оба знали ее условия. А теперь ты меняешь правила игры. Я не хочу этого. Не хочу!
Прищурившись, Итэн окинул взглядом ее рассерженное лицо.
– Всего несколько минут назад ты была не такой уж строгой поборницей нравственных правил, Джози.
– Это нечестно! – Ее голос дрожал от стыда и гнева. – Ты обещал! Я хотела только сыграть свою роль и… и уйти, как мы договорились. А ты обращаешься со мной… будто я проститутка.
– Нет, – коротко ответил Итэн, и его глаза призывно сверкнули. – Я обращаюсь с тобой как с женой. Со своей женой. Ведь ты моя жена, Джози!
Но Джози знала, что это не так. Она – жена Змея. Увернувшись от Итэна, она направилась к дому, обуреваемая самыми противоречивыми чувствами. Ей хотелось, чтобы Итэн вновь схватил ее и начал целовать – до тех пор, пока не закружится голова, пока весь окружающий мир не исчезнет в вихре наслаждения. Но другая, благоразумная часть души требовала бежать подальше – куда угодно, только бы избавиться от власти графа.
Итэн не стал ее останавливать. Джози не знала даже, смотрит ли он ей вслед. Подобрав юбки, она мчалась по лугу, едва касаясь ногами земли, потом прошмыгнула мимо миссис Филдинг и Перкинса и наконец очутилась в своей спальне, в долгожданном одиночестве.
Совсем обессилев, Джози рухнула на кровать. В голове ее молотком стучали две одинаково страшные и важные для нее мысли.
Первая заключалась в том, что ей всегда, всю жизнь приходилось расставаться с людьми, которые могли бы стать для нее родными. Она обречена скитаться по свету, не имея постоянного пристанища. Вскоре она уедет из Англии, оставив позади Лондон и Стоунклиф-Парк – это подобие «дома», которое дал ей брак с Итэном.
Вторая истина была куда печальнее. Вот почему из глаз Джози брызнули слезы, а грудь заныла от нестерпимой боли.
Она поняла, что безнадежно влюбилась в Итэна Сэвиджа. И если не побороть это чувство, дело кончится тем, что здесь, в Стоунклиф-Парке, останется частица ее сердца.
Да что там частица! Все сердце – целиком.
Лучше бы Итэн вырезал его ножом и положил на каминную полку. Ведь оно принадлежит ему.
Джози предчувствовала, что, покинув Итэна, умрет от огорчения. Значит, надо остановиться. Заставить себя перестать любить этого черноволосого красавца с колдовскими губами, завораживающим взглядом и сильными руками, который возбуждал ее, как ни один другой мужчина, который мог разговаривать то резко, то неожиданно нежно, который заставлял ее раскрывать душу и порождал желание узнать все и о его жизни; мужчину, из-за которого она страдала, улыбалась и плакала, о котором думала днем и ночью… вместо того, чтобы заниматься своими собственными делами.