Запретный плод, стр. 32

– Нет. Анита, он не должен быть в вашей квартире? Я прохлопала грабителя?

– Да нет! – Я постаралась улыбнуться и даже смогла рассмеяться. – Я просто не ждала, что он придет сегодня, вот и все. Если вы увидите, что кто-то ко мне заходит – ничего страшного. Тут пару дней у меня будут друзья, они будут приходить и уходить.

Глаза у нее сузились, тонкие руки застыли. Даже Крем сел на траву неподвижно, тяжело дыша.

– Анита Блейк! – сказала она, и я вспомнила, что она бывшая учительница. Тот самый голос, от которого дети вытягиваются в струнку. – Что с вами происходит?

– Да ничего на самом-то деле. Я просто никогда не давала раньше ключ мужчине и немножко переживаю. Нервничаю.

Я посмотрела на нее самым своим невинным взглядом. Пришлось подавить искушение захлопать глазами, но все остальное было как надо.

Она скрестила руки на животе. Кажется, она мне не поверила.

– Если этот молодой человек заставляет вас нервничать, значит, это не тот, кто вам нужен. Иначе бы вы не переживали.

Я ощутила облегчение. Значит, поверила.

– Наверное, вы правы. Спасибо за совет. Может быть, я даже ему последую.

Мне стало так легко, что я потрепала Крема по мохнатой головке.

За спиной я услышала слова миссис Прингл:

– Делай свои дела. Крем, и пойдем домой.

Второй раз за день у меня в квартире оказывался посторонний. Идя по тихому коридору, я вытащила пистолет. Справа открылась дверь, и вышел мужчина с двумя детьми. Я быстро сунула руку с пистолетом в пакет, притворяясь, будто что – то ищу. Их шаги стихли внизу на лестнице.

Просто сидеть здесь с пистолетом нельзя – кто-нибудь вызовет полицию. Все уже вернулись с работы, ужинают, читают газеты, играют с детьми. Пригородная Америка бодрствовала и была начеку. И по ней с обнаженным стволом не пройдешь.

Я несла магазинный пакет в левой руке перед собой, запустив в него правую руку с пистолетом. Если до этого дойдет, буду стрелять через пакет. За две двери до своей квартиры я вытащила из сумочки ключи. Пакет из магазина я поставила у стены и переложила пистолет в левую руку. С левой руки я тоже умею стрелять; не так хорошо, но сойдет. Пистолет я держала у бедра и только надеялась, что никто не пройдет по коридору не там, где надо, и не увидит его. Я присела у двери, зажав ключи в руке, чтобы на этот раз они не звякнули. Я все запоминаю с первого раза.

Держа пистолет перед грудью, я вставила ключ. Замок щелкнул. Я вздрогнула, ожидая стрельбы или шума, или еще чего-нибудь. Ничего. Сунув ключи в сумку, я переложила пистолет в правую руку. Стоя у стены и вывернув руку с пистолетом к двери, я повернула ручку и резко толкнула дверь.

Она отлетела и стукнула в стену комнаты, где не было никого. И в дверь не стреляли. Тишина.

Я припала к полу у порога, обводя комнату зажатым в руке пистолетом. На этот раз стул, стоящий по-прежнему лицом к двери, был пуст. Я бы испытала почти облегчение, увидев Эдуарда.

Шаги послышались на лестнице, потом в конце коридора. Надо было на что-то решаться. Я протянула за спину левую руку и вытащила пакет из магазина, не отрывая глаз от пистолета и квартиры. Вползла внутрь, толкая впереди себя пакет. Захлопнула дверь, все еще прижимаясь к полу.

Щелкнул и загудел нагреватель аквариума, и я подпрыгнула. На спине выступил пот. Отважный драконоборец. Видели бы меня сейчас. Квартира казалась пустой. Никого здесь не было, кроме меня, но я на всякий случай осмотрела шкафы, заглянула под кровать. Изображала из себя ковбоя, распахивая двери и прижимаясь к стенам. Чувствовала я себя последней дурой, но еще большей дуростью было бы счесть квартиру пустой и ошибиться.

На кухонном столе лежал обрез и две коробки патронов. Под ней лежал лист белой бумаги. Аккуратными черными буквами на нем было написано: “Анита, у тебя двадцать четыре часа”.

Я уставилась на записку, перечитала. Эдуард здесь побывал. Кажется, я целую минуту не дышала. Представляла себе, как моя соседка болтает с Эдуардом. А если бы миссис Прингл усомнилась бы в его истории, проявила страх, убил бы он ее?

Я не знала. Просто не знала. Черт возьми! Я как чума. Каждый, кто оказывается рядом со мной, подвергается опасности, но что я могу сделать? Когда сомневаешься, сделай глубокий вдох и действуй дальше. Философия, с которой я про жила многие годы. Честно говоря, я слыхала и похуже.

Записка означала, что у меня двадцать четыре часа до того, как Эдуард придет выяснять адрес дневного убежища Николаос. Чтобы ему его не выдать, придется его убить. А это я могу оказаться не в состоянии сделать.

Я сказала Ронни, что мы с ней профессионалы, но если Эдуард профессионал, то я любитель. И Ронни тоже.

Отчаянно тяжелый вздох. Надо было одеваться на вечеринку. Волноваться насчет Эдуарда, просто нет времени. Сегодня у меня другие проблемы.

Автоответчик мигал, и я его включила. Сначала голос Ронни рассказал мне то, что я уже от нее слышала насчет ЛПВ. Очевидно, сначала она позвонила сюда, а потом в бар Дэйва. Потом: “Анита, это Филипп. Я знаю, где будет вечеринка. Подбери меня у “Запретного плода” в шесть тридцать. Пока”.

Автоответчик мигнул, перемотал ленту и затих. У меня два часа, чтобы одеться и подъехать к месту. Времени полно. Косметика у меня занимает минут пятнадцать. Волосы еще меньше, потому что мне только провести по ним щеткой. Раз – и я готова.

Косметику я накладываю редко, и потому она у меня всегда получается слишком темной, неестественной. Зато я всегда получаю комплименты вроде: “Почему ты не красишься чаще? Это так подчеркивает твои глаза”, или мой любимый: “Насколько тебе лучше с косметикой”. Из всего этого следует, что без косметики я выгляжу кандидаткой в старые девы.

Один вид косметики, который я не использую, – тон. Не могу себе представить, как размазываю корку по всему лицу. Есть у меня бутылка бесцветного лака для ногтей, но я его использую не на пальцы, а на колготки. Если мне удается проносить пару и ни разу ни за что не зацепиться, я считаю этот день очень удачным.

Я стояла перед зеркалом в спальне в полный рост. Надела через голову топ с одной бретелькой. Спины у него не было: завязывался бантиком вокруг поясницы. Без банта я бы обошлась, но в остальном он был вполне приемлем. За ним последовала черная юбка, похожая на платье, без разрезов. Коричневые пластыри на руках создавали дисгармонию с одеждой. Все хорошо. Юбка просторная, развевается вокруг ног при движении. И у нее есть карманы.

Сквозь карманы можно дотянуться до пары набедренных ножен с серебряными ножами. Только и дела, что сунуть руки в карманы – и я вооружена. Нормально. Мне не удалось придумать, куда спрятать пистолет. Не знаю, сколько раз вы видели по телевизору женщин с набедренной кобурой, но она чертовски неудобна. Ходишь, как утка, завернутая в мокрую пеленку.

Туалет завершали чулки и атласные сапоги на высоких каблуках. Мне принадлежали обувь и оружие, все остальное было новое.

Еще один аксессуар – симпатичная черная сумочка с тонкой лямкой через плечо, оставляющая руки свободными. Туда я сунула свой пистолет поменьше, “файрстар”. Знаю, знаю, пока я буду копаться в глубине сумки, плохие парни съедят меня заживо, но так лучше, чем совсем без пистолета.

Я надела крест, и серебро отлично смотрелось на черном фоне. К сожалению, вряд ли вампиры меня впустят с освященным крестом на шее. Ладно, оставлю его в машине с обрезом и патронами.

Эдуард любезно оставил коробку возле кухонного стола. Из чего я заключила, что в ней он принес обрез. Что он сказал миссис Прингл? Что там для меня подарок?

Эдуард написал “двадцать четыре часа”, но от какого срока? Придет он на рассвете, солнечном и теплом, выпытывать у меня информацию? Нет, вряд ли. Эдуард не производит впечатления жаворонка. По крайней мере, до второй половины дня я в безопасности. Наверное.

Я подъехала к “Запретному плоду”. Филипп стоял, прислонившись к стене, свободно опустив руки вдоль тела. Одет он был в черные кожаные брюки. От одной мысли о коже в такую жару к моим коленям прилило тепло. Рубашка у него была черная сетчатая, и через нее были видны и шрамы, и загар. Я не знаю, было тут дело в коже или этой сетке, но на ум пришло слово “низкопробный”. Он перешел невидимую грань между ловеласом и проституткой.