Энн в Грингейбле, стр. 43
Глава тридцатая
ВСТУПИТЕЛЬНЫЕ ЭКЗАМЕНЫ
В конце июня закончился учебный год, а вместе с ним и период правления в школе мисс Стэси. В тот день Энн и Диана шли домой с распухшими глазами и мокрыми носовыми платками. С вершины холма Диана оглянулась на здание школы и глубоко вздохнула.
— Кажется, что все хорошее позади, правда? — печально спросила она.
— Тебе не стоит так расстраиваться, — ответила Энн, пытаясь отыскать на платке сухое место. — Осенью ты опять пойдешь в школу, а я уж, наверное, рассталась с ней навсегда — конечно, если мне повезет на экзаменах.
— Это будет совсем не то. Ни мисс Стэси, ни тебя, ни Джейн с Руби. Мне придется сидеть за партой одной — после тебя я просто не смогу сидеть с кем-нибудь еще. Как нам было хорошо, правда, Энн? Ужасно, что все это кончилось.
По щекам Дианы опять покатились слезы.
— Пожалуйста, Диана, не плачь, а то я тоже расплачусь — умоляюще сказала Энн. — В конце концов я еще, может быть, буду и дальше учиться в школе. Сейчас я уверена, что не пройду. Мне начинает так казаться все чаще и чаще.
— Но ты же получила блестящие отметки на экзамене мисс Стэси!
— Это верно, но у мисс Стэси я не волновалась. А когда я пытаюсь представить себе экзамен в колледже, я вся холодею внутри. И потом у меня — тринадцатый номер в списке, а Джози Пайн говорит, что это — несчастливый номер. Я вовсе не суеверна и знаю, что номер не имеет никакого значения, но все-таки жаль, что у меня тринадцатый.
— Как бы мне хотелось поехать с тобой! Нам было бы прекрасно там вместе. Но тебе, наверное, надо зубрить по вечерам.
— Нет. Мисс Стэси взяла с нас обещание, что мы ни разу больше не откроем учебник. Она говорит, что это ни к чему не приведет, мы просто переутомимся и у нас в голове все перепутается. Она велела побольше гулять, совсем не думать об экзаменах и рано ложиться спать. Боюсь только, что мы не сможем последовать ее совету. Присси Эндрюс рассказывает, что перед экзаменом она полночи сидела над учебниками. И я решила, что должна просидеть не меньше. Как мило со стороны мисс Жозефины пригласить меня пожить у нее на время экзаменов.
— Ты мне напишешь, как идут дела?
— Я тебе напишу вечером во вторник, как прошел первый день.
— А я в среду с утра побегу на почту, — пообещала Диана.
Энн поехала в Шарлоттаун в понедельник на следующей неделе, а в среду Диана, как обещала, с утра побежала на почту и получила ее письмо:
«Дорогая моя Диана!
Вот уже вечер вторника, и я пишу это письмо, сидя в библиотеке в Бичвуде. Вчера ночью мне было ужасно одиноко в комнате, где мы в прошлый раз ночевали с тобой вместе. Как мне тебя не хватало! Я не стала ничего повторять, потому что обещала мисс Стэси отдохнуть перед экзаменом, но меня так же тянуло открыть учебник, как, бывало, тянуло, не приготовив уроки, открыть интересную книжку.
Сегодня утром мисс Стэси зашла за мной и мы вместе отправились в колледж, зайдя по дороге за Джейн, Руби и Джози. Руби сказала: „Потрогай мои руки“, и действительно, они были холодны как лед. Джози заявила, что у меня такой вид, будто я всю ночь не сомкнула глаз, и что, по ее мнению, даже если я выдержу вступительные экзамены, у меня просто не хватит сил дотянуть до конца учебного года. Ох, Диана, я, наверное, никогда не научусь пропускать мимо ушей шпильки Джози!
В вестибюле колледжа толпились две или три сотни молодых людей, съехавшихся со всего нашего острова. Зануда Сперджен сидел на ступеньках и что-то бормотал себе под нос. Джейн спросила его, что он бормочет, и он ответил, что повторяет таблицу умножения, чтобы успокоить нервы. „И пожалуйста, не приставай ко мне, — добавил он, — когда я перестаю ее повторять, мне делается страшно, и я забываю все, что знал, а таблица умножения помогает мне держать в голове правила и даты“.
Потом нас развели по классным комнатам для экзамена по английской литературе, и мисс Стэси ушла. Мы с Джейн оказались рядом, и как же я завидовала ее спокойствию! Ей-то таблица умножения не нужна! А у меня так колотилось сердце, что его стук, наверное, был слышен на весь класс.
Потом вошел преподаватель и стал раздавать нам экзаменационные листки. Тут у меня руки похолодели от страха и в глазах все завертелось. Но я все-таки взяла листок. В какой-то момент мне показалось, что у меня вообще перестало биться сердце — точь-в-точь, как четыре года назад, когда я не вытерпела и спросила Мариллу, оставляет она меня в Грингейбле или нет. А потом в голове у меня прояснилось, и сердце опять начало биться — я увидела, что, пожалуй, смогу ответить на все вопросы.
В полдень мы пошли домой обедать, а потом вернулись в колледж на экзамен по истории. Вопросы были довольно трудными, и я совсем запуталась в датах. Но в целом, наверное, получу приличные оценки. А завтра — завтра экзамен по геометрии, и когда я о нем думаю, рука так и тянется открыть учебник. Если бы я верила, что мне поможет таблица умножения, я бы ее твердила до завтрашнего утра.
Сегодня вечером я сходила в гости к девочкам. По дороге встретила Зануду Сперджена, который ошалело бродил по улицам. Он сказал мне, что наверняка провалился по истории, что причиняет своим родителям одни огорчения и завтра с утренним поездом уедет домой. „Да и вообще на плотника выучиться легче, чем на пастора!“ Я постаралась его подбодрить и уговорила остаться до конца экзаменов — нельзя же так подводить мисс Стэси! Диана, бывали минуты, когда я жалела, что не родилась мальчиком, но, глядя на Зануду Сперджена, радуюсь, что я девочка и не его сестра.
Руби я застала в истерике — она только что обнаружила, что сделала „жуткую ошибку“ в сочинении. Когда она успокоилась, мы пошли погулять и съели по порции мороженого. Как мы жалели, что тебя нет с нами!
О Диана, только бы сдать эту геометрию! Хотя, как говорит миссис Линд, солнце будет по-прежнему вставать утром и садиться вечером независимо от того, провалюсь по геометрии или нет. Это, конечно, правда, но нисколько не утешает. По мне, так если я провалюсь по геометрии, пусть бы оно лучше перестало вставать и садиться.
Вечно твоя
Энн».
Но вот уже экзамен по геометрии и все прочие экзамены остались позади, и утром в пятницу Энн вернулась домой. Вид у нее был усталый, но довольный. Диана прибежала в Грингейбл, как только Энн вошла в дом, и девочки встретились так, словно не виделись несколько лет.
— Энн, дорогая, как я рада тебя видеть! Кажется, что прошла тысяча лет с тех пор, как ты уехала в Шарлоттаун. Ну, и как ты выдержала экзамены, Энн?
— По-моему, неплохо — все, кроме геометрии. У меня в груди шевелится страшное предчувствие, что я ее завалила. Но как же хорошо вернуться домой! До чего я люблю мой милый Грингейбл!
— А как остальные?
— Девочки все говорят, что наверняка не прошли. А по-моему, они все сдали неплохо. Джози утверждает, что вопросы по геометрии были такие легкие, что на них ответил бы и десятилетний ребенок. Зануда Сперджен все еще считает, что провалился по истории, а Чарли говорит, что завалил алгебру. Но мы ничего точно не знаем и не узнаем, пока не опубликуют списки принятых. А до этого надо ждать две недели. Ну как можно жить две недели в такой неопределенности? Как бы мне хотелось заснуть и проснуться, когда все станет известно!
Диана знала, что спрашивать Энн про Джильберта Блайта бесполезно, и она только заметила:
— Вот увидишь — тебя примут. Тут и сомнений быть не может.
— Дело не только в том, чтобы приняли, но и в том, какое место я займу. Лучше уж совсем не попасть, чем плестись в хвосте у…
Диана поняла, что Энн не получит полного удовлетворения, если не окажется в списке впереди Джильберта Блайта.
Именно с этой целью Энн трудилась до седьмого пота. И Джильберт тоже. Они много раз встречались на улицах Шарлоттауна и каждый раз проходили мимо с таким видом, будто совершенно незнакомы. И каждый раз Энн еще более заносчиво вскидывала голову и еще больше жалела, что не помирилась с Джильбертом, когда ей представлялся такой случай. Но она тут же давала себе клятву, что обойдет его на экзаменах. Она знала, что все школьные товарищи с нетерпением ждут исхода их состязания. Джимми Гловер даже заключил пари с Недом Уайтом, что победит Энн. А Джози Пайн заявила во всеуслышание, что, конечно же, первым окажется Джильберт. Энн же считала, если это случится, она умрет от унижения.