Энн в Грингейбле, стр. 32

Глава двадцать вторая

НЕПРИЯТНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ДЕЛА ЧЕСТИ

Но Энн не увидела новую учительницу через две недели. Со времени торта, сдобренного болеутолителем, прошло уже около месяца, и Марилла ожидала, что Энн скоро попадет в новую историю. Причем серьезную — мелкие уже раза два случались: например, она вылила кувшин снятого молока не в ведро, где готовилась пища для поросят, а в корзинку с мотками шерсти, а в другой раз так замечталась, что шагнула мимо мостика прямо в ручей. Но подобные происшествия Марилла уже и не считала серьезными.

Через неделю после того, как Энн была приглашена на чай в дом пастора, Диана решила позвать к себе в гости девочек из класса.

Все шло очень хорошо до тех пор, пока, напившись чаю, они не оказались в саду и, несколько поустав от игр, созрели для какой-нибудь увлекательной проказы. На сей раз им вздумалось поиграть в «подначку».

В то лето самым модным развлечением среди школьников Эвонли считалась игра в «подначку». Сначала она охватила мальчиков, а потом перекинулась и на девочек. Трудно перечислить, сколько глупостей совершалось в то лето в Эвонли потому лишь, что кто-то сказал: «Слабо!»

Для начала Керри Слоун «подначила» Руби Джиллис залезть на иву, что росла у крыльца. Руби Джиллис до смерти боялась толстых зеленых гусениц, а их на иве было полно, и еще больше боялась гнева матери, если вдруг разорвет свое новое муслиновое платье; тем не менее она резво вскарабкалась до указанного уровня и тем посрамила вышеупомянутую Керри Слоун.

После этого Джози Пайн сказала, что Джейн Эндрюс «слабо» пропрыгать на левой ноге вдоль забора, ни разу не остановившись и не ступив на правую ногу. Джейн Эндрюс бодро запрыгала вдоль забора, но у третьего угла сдалась и признала себя побежденной.

Джози торжествовала с противно-самодовольным видом. Надо было срочно утереть ей нос. Тогда Энн Ширли предложила ей пройти по верху забора с восточной стороны сада. Пройти по верху забора было делом нелегким и требовало больше ловкости и чувства равновесия, чем может показаться человеку, который сам никогда не пробовал этого делать. Но если Джози Пайн и не обладала качествами, которые завоевывают друзей, она в совершенстве владела искусством хождения по заборам. Джози прошлась по забору с таким небрежным видом, словно из-за такого пустяка и подначивать не стоило. Спустившись вниз, она торжествующе улыбнулась и бросила на Энн вызывающий взгляд. Энн дернула головой.

— Подумаешь, какой подвиг — пройтись по низенькому заборишку, — хмыкнула она. — Я вот знала девочку в Мэрисвилле, которая могла пройти по коньку крыши.

— Врешь, — отрезала Джози. — Я не верю, чтобы кто-нибудь мог пройти по коньку крыши. Тебе во всяком случае «слабо»!

— Не «слабо»! — вспыхнула Энн.

— Ну пройди! — вызывающе крикнула Джози. — Попробуй залезть на крышу и пройти по коньку хотя бы кухонной пристройки.

Энн побледнела, но отступать было нельзя. Она пошла к дому. У стены стояла высокая лестница. Все девочки громко ахнули. Не то от испуга, не то от восхищения.

— Энн, не делай этого, — умоляла ее Диана. — Ты упадешь и расшибешься до смерти. Не обращай внимания на Джози. Как у нее хватило совести подначивать на такое опасное дело!

— Я должна! — торжественно возразила Энн. — Это — дело чести. Или пройду по коньку — или погибну. — Если я умру, то завещаю тебе свое колечко с жемчужиной.

Энн полезла по лестнице. Девочки смотрели на нее не Дыша. Добравшись до конька, она встала на ноги, раскинула руки, чтобы лучше сохранять равновесие, и сделала шаг, потом другой. У нее кружилась голова. Она была так высоко над землей, а воображение, оказывается, нисколько не помогает при ходьбе по коньку крыши. Однако Энн сумела сделать несколько шагов — и тут произошла катастрофа. Она пошатнулась, потеряла равновесие, взмахнула руками и упала. Прокатившись по покатой крыше, она рухнула на землю, оборвав при падении перепутанные плети дикого винограда, увивавшего стену кухни. Все это произошло даже раньше, чем перепуганные зрители успели разразиться истошным визгом.

Если бы Энн упала с крыши на ту сторону, где она карабкалась по лестнице, Диана, возможно, тут же унаследовала бы колечко с жемчужиной. К счастью, она упала с другой стороны, где крыша шла почти полого над крыльцом и ее край находился совсем невысоко над землей. Тем не менее, когда Диана и другие девочки обежали вокруг дома — все, кроме Руби Джиллис, с которой случилась истерика и которая не в силах была сдвинуться с места, — они увидели, что Энн лежит на земле среди оборванного плюща дикого винограда, бледная как полотно и без признаков жизни.

— Энн, ты умерла?! — дико закричала Диана, бросаясь на землю рядом с подругой. — Энн, дорогая Энн, скажи мне хоть одно слово, чтобы я знала, что ты жива!

К огромному облегчению всех девочек, включая Джози Пайн, которая, несмотря на отсутствие воображения, живо представила себе, как ей придется прожить всю жизнь с клеймом виновницы преждевременной трагической гибели Энн Ширли, Энн села, обвела девочек отсутствующим взглядом и нерешительно проговорила:

— Я жива, Диана, просто я, кажется, потеряла сознание.

— Где? — рыдая, спросила Керри Слоун. — В каком месте, Энн?

Прежде чем Энн успела ответить на этот малопонятный вопрос, из дома вышла миссис Барри. Увидев ее, Энн попыталась вскочить на ноги, но тут же упала с криком боли.

— Что случилось? Ты что-нибудь повредила? — спросила миссис Барри.

— Щиколотку, — морщась от боли, проговорила Энн. — Диана, пожалуйста, разыщи своего папу и попроси, чтобы он отнес меня домой. Пешком я ни за что не дойду. А на одной ноге так далеко не допрыгаешь — ведь Джейн даже вдоль забора не смогла пропрыгать.

Марилла собирала в саду летние яблоки, когда на деревянном мостике появился мистер Барри и стал подниматься по дорожке к Грингейблу. Рядом с ним шла миссис Барри, а позади тащилась целая процессия девочек. Мистер Барри нес на руках Энн, голова которой бессильно откинулась ему на плечо.

Марилла оцепенела от страха. И тут на нее сошло откровение. До этого она призналась себе, что Энн ей нравится, что она даже привязалась к девочке. Но сейчас, бросившись бежать навстречу траурной процессии, она поняла, что дороже Энн у нее нет никого на свете.

— Что с ней, мистер Барри? — задыхаясь, спросила она. Сдержанную суховатую Мариллу никто в Эвон-ли еще не видел такой бледной и потрясенной.

Энн подняла голову и сама ответила ей:

— Не пугайся, Марилла. Просто я хотела пройти по коньку крыши и свалилась вниз. По-моему, я вывихнула щиколотку. Но ведь я могла бы сломать и шею. Так что давай порадуемся, что я удачно отделалась.

— Я так и знала, что на этом вашем сборище с тобой что-нибудь случится, — проворчала Марилла, испуская вздох облегчения. — Заносите ее в дом, мистер Барри, и положите сюда на кушетку! О Господи, она потеряла сознание!

Одна из девочек сбегала на поле, где работал Мэтью, и его тут же послали за доктором. Доктор приехал быстро и обнаружил, что у Энн не вывих, а перелом лодыжки.

Когда Марилла вечером поднялась в комнату, где в постели лежала бледная и несчастная Энн, та спросила ее жалобным голосом:

— Тебе меня совсем не жалко, Марилла?

— Сама виновата, — ответила Марилла, опуская штору и зажигая лампу.

— Вот поэтому тебе и должно быть меня особенно жалко. Мне, по крайней мере, вдвойне тяжелее от мысли, что я сама во всем виновата. Если бы я могла винить кого-нибудь другого, мне было бы гораздо легче. А если бы тебя подначили пройти по коньку крыши, Марилла, разве ты не пошла бы?

— Я бы осталась внизу на земле и наплевала на все подначки.

Энн вздохнула.

— У тебя такой сильный характер, Марилла. А у меня так не получается. Я просто не вынесла бы насмешек Джози Пайн. Она бы всю жизнь мне это поминала. Тебе не кажется, что я уже достаточно наказана, Марилла? Не надо на меня еще и сердиться. Оказывается, потерять сознание не так уж романтично. А когда доктор вправлял сломанные кости, было невыносимо больно. Я теперь не смогу ходить шесть или семь недель — значит, я еще долго не увижу нашу новую учительницу. Когда я приду в школу, она уже не будет новой. И Джил… все меня обгонят по всем предметам. Как все ужасно. Но я постараюсь выжить, если только ты не будешь на меня сердиться, Марилла…