Джэксон остается в России, стр. 27
– За ваше благополучие, за успехи на ринге!
Поезд прибывал в Чикаго за полночь. Сидней ехал один. Максуэлл выехал на день раньше, чтобы ознакомиться с местом состязания и, самое главное, как он говорил, сделать «глубокую разведку» перед боем. Тренер намеревался узнать все подробности и особенности технической подготовки противника Джэксона, разнюхать его сильные и слабые стороны. У него в Чикаго было не мало знакомых среди спортсменов, и, естественно, встречи с ними могли быть весьма полезными. Перед отъездом Максуэлл оставил Сиднею записку с номером телефона и адресом гостиницы, в которой он будет его ждать.
Джэксон ехал роскошно. Спальный вагон, отдельное купе. Первые минуты путешествия он не отходил от зеркала, любовался своим нарядом. Серый клетчатый костюм новейшей модели («Такие костюмы будут показаны только в очередном номере журнала мод», – сказал ему модельер) сидел превосходно. Он был достаточно свободен, но не широк и мягко облегал фигуру, не стесняя движений. Старый Олт-Гайтмап наверняка бы сказал, что сшит он «тютелька в тютельку». Особенно понравились Джэксону карманы. В пиджаке и брюках их было множество. Накладные нагрудные и боковые, внутренние, потайные, с застежками и без застежек. Сидней распихал все свои бумажки, записную книжку с номерами телефонов, носовой платок, кошелек с деньгами и все же не смог использовать всех карманов.
Он принимал различные позы, подражая артистам и манекенщикам, чьи фотографии видал в модных журналах. Принимал надменный вид, улыбался, хмурился, мысленно разговаривал с корреспондентами и позволял себя фотографировать.
Когда ему наскучило красоваться перед зеркалом, он стал смотреть в окно. Мимо пробегали поля и леса, поселки и города. Наступил вечер, в окно смотреть стало не интересно.
Джэксон открыл саквояж, выложил на стол провизию, не спеша открыл банки и коробки. Сначала выпил томатный сок, потом съел сэндвич с сыром, ветчиной и маслом, запивая душистым лимонным напитком. Очистил вареное яйцо, посыпал солью, положил кусочек масла. Есть яйца с маслом он научился на ферме у мистера Норисона. Кусок жареной индейки вызвал воспоминания о доме. (Мама знала, что положить сыну в дорогу. Какая она догадливая и заботливая!) Сидней не спеша обглодал ножку, допил напиток. Очистил банан и мандарины. Догадался, что их положила Рита. Сестра обожала их. «Как приятно, – подумал Сидней, – когда у тебя есть близкие, которые любят и заботятся о тебе!» Рита провожала брата. На вокзал пришла не одна, вместе с Френком.
Сидней хотел было спросить у Френка о девчонке, которую они спасли во время пожара. Как она? Выжила? Он попытался вспомнить ее лицо, но не смог, а как зовут, он и совсем не знал.
На одной из остановок заняли соседнее купе. По шуму и голосам Сидней определил, что в купе несколько человек. Мужчины. И женщина. Ее голос выделялся среди мужских голосов. Она звонко, заразительно смеялась.
Черт возьми, он тоже мог бы находиться в шумной компании! В конце концов, чем он хуже других? Разве он не имеет права быть с женщиной, хотя бы изредка? Он завидовал своим однолеткам, которые так легко заводили знакомства, свободно разговаривали с девушками. Сидней тоже давно мечтает о девушке. Ему так хочется иметь подругу! Настоящую! Красивую! Ее образ представлялся туманно. Она не похожа на Эвелин, совсем другая, гордая, недоступная. Он так увлекся мечтами, что не слышал стука в дверь. Когда же негр-проводник стал стучать настойчивее, Сидней нехотя поднялся и раздраженно уставился на него. Тот извиняющимся тоном сообщил:
– Сэр, скоро Чикаго. Мы уже в пригороде.
Едва поезд остановился, в купе вошел негр-носильщик и, несмотря на сопротивление Сиднея, отобрал у него чемодан и саквояж. Вокзал был залит ярким электрическим светом. Джэксона никто не встретил.
– В какой отель, сэр, прикажете доставить? – спросил носильщик.
Джэксон полез в карман брюк. Записки Максуэлла там не оказалось. Он поспешно стал обшаривать все карманы. Поиски злополучной бумажки не увенчались успехом. Карманов было много, и они уже раздражали. Куда же, черт возьми, он сунул записку? Негр выжидающе стоял рядом и улыбался одними глазами.
– Имею честь представиться, сэр!
Перед Джэксоном галантно расшаркался худощавый хлыщ с деланной улыбкой на узком лице.
– Наша гостиница – лучшая в Чикаго, самая комфортабельная и знаменитая. Лучший джаз и кухня! Все известные люди делового мира и кинозвезды останавливаются только в «Конрад Хилтон»! – Хлыщ говорил быстро и самоуверенно. Его зоркие глаза подметили, что приезжий вышел из спального вагона, что на нем шикарный костюм и, по-видимому, в Чикаго он впервые.
– Только в наш отель! Вид на Мичиган и широкий бульвар! – перебил его другой зазывала, лихо прищелкнувший каблуками перед Сиднеем. Потом шепнул: – По вашему желанию вам и девушку доставят в номер.
Джэксон с непривычки растерялся. Он не знал, кого предпочесть. Оказывается, и богатым быть не так легко! Выручила подошедшая девушка. Она так мило улыбалась и была так скромна, что невольно располагала к себе.
– У нас нет ни шикарного вида на озеро Мичиган, ни танцующих балерин, – голос ее был ласковый и обещающий, – но у нас настоящая американская чистота и уют. Все по-домашнему, и еду готовит бабушка. Только попробуйте, как она готовит!
Сидней отдал предпочтение даме. Надо было видеть, какие гримасы скорчили эти два хлыща!
– О, у нас вам будет так чудесно! Полный отдых и покой!
Не прошло и двух минут, как они ехали в такси по оживленным улицам знаменитого Чикаго, города гангстеров и предпринимателей, где и ночью жизнь не замирала. Пляшущие разноцветные огни реклам и объявлений, вывески баров и универсальных магазинов, кинематографов и ночных клубов – на все это Сидней не обращал внимания; рядом с ним такая очаровательная девушка!
Миновав ярко освещенную центральную часть города, такси помчалось по слабо освещенным улицам и скоро остановилось в темном узком переулке возле четырехэтажного здания.
– Вот мы и дома, – сказала девушка, открывая дверцу машины.
– Отлично, Мардж, – сказал Сидней. Он уже знал, как ее зовут.
Вынув кожаное портмоне, набитое долларами, он щедро расплатился с водителем такси.
– Желаю удачи, сэр! – сказал водитель, не отрывая взгляда от кошелька боксера.
Едва Джэксон вышел из машины, как перед ним выросли два рослых силуэта:
– Ни звука!
Два пистолета безжалостно смотрели в упор:
– Доллары, сэр! И костюм!
Джэксон стиснул зубы. Такси еще не уехало. Значит, вместе с шофером их уже двое. Марджори не в счет. Надо действовать! Но тут он почувствовал холод металла, приставленного к затылку.
– Живее, мальчик! – Сидней узнал голос водителя. – Не стесняйся! Дама привыкла. Тут все свои.
Через несколько минут такси скрылось. Джэксон, в одних трусах, злой и обескураженный, топтался на месте, не чувствуя босыми ногами сырости асфальта.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Максуэлл лег поздно и долго ворочался, прежде чем ему, наконец, удалось заснуть. Сон был неровным, тревожным. Он несколько раз просыпался. Волнение вечера не давало покоя и ночью! И все из-за Джэксона. Сидней должен был приехать одним из вечерних поездов. Максуэлл ждал его. Никуда не отлучался из гостиницы. Даже отказал себе в удовольствии поужинать в ресторане, где вечером должна была выступить Луиза Бэнк, известная танцовщица, гордость Чикаго.
Максуэлл позвонил вниз и велел подать ему ужин в номер. Ужинать одному было скучно. Не помогли и коктейли. Время тянулось томительно долго. А этот мальчишка все еще не приезжал.
К двенадцати часам тренер не выдержал. У него все навязчивее укреплялось предположение, что Джэксон остановился в каком-то другом отеле. Ведь не мог же он вообще не приехать.
Тренер раскрыл книгу телефонных абонентов. Нашел номера телефонов отелей, расположенных неподалеку от вокзалов. Ну держись, мальчик, сейчас получишь взбучку! Однако, к его удивлению, изо всех гостиниц отвечали одно и то же: нет, нет, нет…