Прикосновение полуночи, стр. 59

– Я ничего не позорил!

– Детишки, – сказала Андаис, почти забавляясь. А у меня волосы на затылке встали дыбом от ее голоса. – Вот видишь, куда правителя заводит милосердие? Понимаешь теперь, Мередит? Милосердие ведет к слабости и гибели.

– Я знаю, как истолковал твои действия Киеран.

Она посмотрела на меня. Привлекать ее внимание, когда она в таком настроении, не хотелось ужасно, но деваться было некуда.

– Ну и как же?

– Он решил, что раз ты не казнила никого за попытку убить меня, то за покушение на Галена кара будет еще меньшей.

– И как ты думаешь, он прав? Ты думаешь, что я его не накажу?

– Я думаю, что Сиобхан следует казнить, а Киерана примерно наказать.

– Как наказать, если не смертью?

Я облизнула внезапно пересохшие губы.

– Так далеко я не загадывала, тетя Андаис.

– Ах так… Ну а я загадывала, и в этом состоит разница между принцессой и королевой.

Она открыла красные, яркие губы, чтобы сказать что-то жуткое, но тут огромные двойные двери с треском распахнулись, и на пороге показался Дойл.

Глава 25

Усна и Кабодуа волокли кого-то следом за Дойлом. Кого-то в белом меховом плаще, расцвеченном яркими алыми пятнами.

– Мра-ак, – протянула Андаис, – как мило, что ты к нам пожаловал. Кого это ты приволок сюда так бесцеремонно?

Она чуть не мурлыкала от удовольствия, что всегда предвещало кому-то боль. Дойл предоставил ей новую жертву.

– Это Гвеннин, белый лорд, слегка потрепанный, правда.

Гвеннин в друзьях Кела не числился. Он не был другом никому, кого считал типично неблагим. Один из последних изгнанников Благого Двора, он до сих пор вел себя так, словно рассчитывал когда-нибудь туда вернуться. Напрасно. Благие могли принять обратно изгнанника из мира людей, но тот, кто ушел к неблагим, навеки становился нечистым. Таких не прощали.

Я смотрела, как Дойл шествует ко мне. Высокий темный преследователь, мрачный тип, которого я до жути пугалась в детстве, – а сейчас мне с трудом удалось подавить желание подозвать его. Я хотела, чтобы он меня обнял. Хотела почувствовать себя в безопасности. Я не чувствовала себя в безопасности, сидя на виду у всего двора. То, из-за чего я сбежала от фейри три года назад, вернулось полностью. Слишком много смертей, слишком много покушений. В конце концов, если у вас достаточно врагов, которые хотят вас убить, рано или поздно им это удастся. Простая арифметика. Вам нужно выживать всякий раз, им достаточно одной успешной попытки.

Гвеннин не был союзником ни одного из арестованных лордов. Я не могла представить заговор, объединивший их всех. Неужели был еще один? И какой из них имел отношение к убийствам?

– Гвеннин, – с удивлением сказала Андаис, – ты же этим не друг?

Она произнесла мои мысли вслух. Я задумалась, хороший это знак или плохой: я ли совершенствуюсь в политике, или королева теряет класс?

– Он сказал, что действовал сам по себе. Его возмутило, что принцесса вызвала человеческую полицию. Он счел, что воспользоваться помощью людей – ниже нашего достоинства. Так что он сотворил заклинание, которое сделало бы людей бесполезными, а может, и убило, если бы мы донесли его до полицейских.

– Донесли?

– Он наложил заклятие на Бидди, поскольку она наполовину человеческой крови, и каждый, в ком есть человеческая кровь, заразился бы, коснувшись ее.

Гвеннин обрел голос, хоть и лежал ничком между Усной и Кабодуа.

– Раз заклинание подействовало на принцессу, значит – она человек.

Кабодуа отвесила ему затрещину.

– Говорить будешь, когда тебя спросят, изменник!

– Да, – сказала Андаис, – они все изменники. Так много изменников, но ни один из них не покушался на Мередит. Пытались убить Галена, пытались не пустить людей в ситхен, но никто не попытался убить Мередит. Интересно.

Я подумала и поняла, что она права. Я взглянула на Дойла и поймала встречный взгляд. Это было и правда интересно. Очень.

– Почему это гвардейцы Кела предпочли убить твоего зеленого рыцаря, а не тебя? – светским тоном поинтересовалась Андаис.

Я попыталась ответить ей в тон и даже почти преуспела:

– Если кто-нибудь из его людей попытается убить меня, то жизнь Кела кончена. А вот убийство моих союзников не влечет автоматического смертного приговора их принцу.

– Но почему Гален, Мередит? Если б я решила избавить тебя от союзников, я бы начала с Мрака или Убийственного Холода.

– Или Баринтуса, – заметила я. Она медленно кивнула.

– Да, это было хорошо задумано. – Андаис посмотрела на Киерана и его жену, у горла которой Готорн по-прежнему держал нож. – Если б я убила Баринтуса, мы лишились бы одного из самых могущественных стражей. Если б он убил меня, то ты от меня освободилась бы и, возможно, первой сочла бы, что за свой поступок он должен умереть. – Она поерзала в кресле, словно устраивая поудобнее пышную юбку. – Да, Киеран, план был неплох. Ты сделал лишь одну ошибку.

Он посмотрел на королеву.

– И какую же?

– Ты недооценил принцессу и ее людей.

– Я не повторю своей ошибки, – сказал он, одаривая меня недобрым взглядом.

– Это похоже на угрозу принцессе, Киеран. – Андаис посмотрела на меня. – Разве это не похоже на угрозу в твой адрес, Мередит?

– Да, тетя Андаис, похоже.

– Холод, Киеран только что угрожал принцессе?

– Да, – подтвердил Холод.

– Мрак? – позвала она.

– Да, он угрожал принцессе, а также обещал лучше спланировать следующий заговор с целью твоего убийства, моя королева.

– Да, это я тоже расслышала. – Она обвела взглядом придворных. – Блодайвет, ты слышала, как он угрожал мне и моей родственнице?

Блодайвет глубоко вздохнула и коротко кивнула.

– Скажи это громко, для всего двора, – велела Андаис.

– Киеран сегодня очень глуп. Глупее, чем я и мой дом можем допустить или простить.

Киеран впервые по-настоящему испугался.

– Моя леди, вы – мой сеньор, вы не можете сказать…

– Не вовлекай меня в свою дурость, Киеран. Мэденн – твоя жена и всегда была твоей тенью. Но если своих домашних ты мог уговорить, то я не поверю, что это ты сумел привлечь на свою сторону Инниса, а не наоборот.

– Интересный аспект. – Андаис посмотрела на бессознательное тело Инниса. – Дормат, я предлагаю тебе выбор. Одному из твоих людей придется умереть. Выбери, Иннису или Сиобхан.

– Моя королева, – сказал Дойл, – я просил бы пощадить Инниса, но Сиобхан…

– Я знаю, кого ты убил бы, Мрак. – Она перевела взгляд на меня. – Я даже знаю, кого ты заставила бы меня убить, Мередит, но они не твои вассалы. Я хочу, чтобы выбрал Дормат, чтобы весь его дом понял, что он их не защитит!

– Моя королева, не заставляй меня выбирать между моими подданными!

– Хочешь ли ты занять их место, Дормат? Предложишь ли ты себя взамен Инниса и Сиобхан? Я приму эту сделку, если ты ее предложишь. Я отпущу их обоих.

Лицо Дормата побелело еще больше, что раньше казалось мне невозможным. Он медленно моргнул большими темными глазами. Неужели нам предстоит увидеть, как Дормат, дверь смерти, упадет в обморок?!

– Ну же, Дормат, это простой вопрос, – торопила его Андаис. – Либо ты платишь сам за преступления твоего дома, либо нет. Нерис ради своего дома жизни не пощадила.

Голос Дормата стал пронзительно тонким, хотя он старался говорить ровно.

– Весь ее дом присоединился к ней в ее измене. Мой дом ни в чем не замешан, исключая этих двоих.

– Тогда выбирай, Дормат. Принцесса требует их смерти, и я не могу ей отказать. Она права.

– Смерти, да, – воспрянул Дормат, – но не казни. Она вправе вызвать их на поединок и лишить жизни, если это ей удастся.

– Ты был бы прав, лорд Дормат, – возразила я, – если бы Сиобхан напала на меня одна и в открытую. Но она напала на меня из засады и прихватила еще двоих себе в помощь. Это был не поединок, а попытка убийства, чистая и откровенная.

– Иннис на тебя даже не нападал, – перевел разговор Дормат, – он напал на зеленого рыцаря. Требовать смерти должен он!