Поцелуй теней, стр. 14

Он стянул с себя трусы, у меня перехватило дыхание – не потому, что так это было красиво, а просто от чистого желания. Будто мое тело увидело средство от всех бед. Не знаю, было тут дело в том, что я увидела его голым, или в силе, которую я бросила навстречу заклинанию, но я почувствовала, что я – это снова я. Трепещущая от нимфомании я, но так все же лучше.

Я села. Платье спереди было разорвано, лифчик стянут вниз, груди обнажились.

– Нет, Алистер, нет. Этого мы делать не будем.

Пузырьки энергии пролились над кроватью, покрыв мое тело гусиной кожей. Алистер глянул вверх, будто увидел что-то, чего не видела я, и сказал:

– Но ты говорил: использовать только немножко. Избыток сведет ее с ума.

Он внимательно прислушался. Я ничего не услышала.

То, что было в зеркале, пряталось только от меня, не от Алистера.

Он открыл флакон. Я успела только сказать "Нет!" и поднять руку, будто закрываясь от удара. Он плеснул на меня маслом. Как будто огромная жидкая рука меня коснулась. Я не могла шевельнуться, ничего не могла, только кричать. Он полил маслом мое тело спереди, сверху вниз. Оно пропитало платье, намочило кожу. Алистер поднял мне юбку, и я не могла его остановить – я застыла, ошеломленная. Он полил маслом атлас моих трусиков, и я свалилась назад, выгибая спину, впиваясь руками в простыни. Кожа будто распухала, растягиваясь изнутри желанием, которое сузило мир, и в нем осталось только желание, чтобы меня трогали, держали, имели. И не важно кто. Заклинанию было все равно, и мне тоже. Я раскрыла объятия склонившемуся надо мной голому мужчине. Он свалился на меня; я чувствовала, как напряженная тяжесть уперлась в атлас трусиков. И этот кусок материи был совершенно лишним. Я хотела, чтобы он вошел в меня, хотела так, как никогда ничего не хотела.

Но тут что-то выплыло из зеркала. Черная точка, но она привлекла мое внимание, сосредоточила на себе. Она спустилась ниже, и стало видно, что это паучок на шелковой нити. На моих глазах он медленно спустился к плечу Алистера. Он был маленький, черный и сиял, как лакированная кожа. Тело чуть остыло, голова прояснилась. Джереми сумел что-то мне передать. Я уже знала, что маг на том конце заклинания закрыл дом от моих друзей.

– Алистер, перестань!

Я завозилась, стараясь вылезти из-под него, но он был слишком велик, слишком тяжел. Я попалась. Он стал проталкиваться в меня. Тогда я просунула руку между его пахом и собой. Он схватил мою руку, стараясь ее убрать, чтобы закончить свое дело.

– Джереми! – завопила я.

Мы с Алистером боролись там, где были мои руки, и я краем глаза увидела зеркало. Оно наполнилось серым клубящимся туманом, дрожало, рябило, как вода, выгибалось пузырем. Только теперь я поняла, что этот маг – сидхе. Он или она скрывается от меня, но зеркала – это сидхейская магия.

Алистер явно выигрывал битву. Я вскрикнула – наполовину протест, наполовину наслаждение. Ум мой этого не хотел, но тело все еще было под властью масла.

– Нет! – кричала я, но бедра извивались под ним, пытаясь помочь ему войти. Я хотела, яростно хотела, чтобы он был внутри, рвалась ощутить его нагое тело в себе. И все же кричала "Нет!".

Алистер внезапно вздрогнул и отодвинулся, теряя выигранную дистанцию, поднялся на колени, хватаясь за спину. И в руке у него оказался паучок. Алистер его раздавил. Еще один полз у него по руке – Алистер смахнул его. Еще два поползли по плечам. Алистер попытался схватиться за спину между лопаток, завертелся, как собака, ловящая свой хвост, и я увидела его со спины. Кожа лопнула, и оттуда хлынула волна черных паучков. Они залили его, как черная вода, как шевелящаяся, кусачая вторая кожа. Он завопил, царапая себе спину, некоторых раздавил, но их все прибывало – черной шевелящейся массы. Он завизжал, и они хлынули в открытый рот, он захлебнулся, но все же вопил.

Все зеркала пульсировали, дышали, стекло выпячивалось и опадало как живое, как упругое. У меня в голове рявкнул мужской голос: "Под кровать, быстро!" Я не стала спорить – скатилась с кровати и заползла под нее. Красные простыни, свисающие до пола, оставили только полосочку света.

Раздался звук разбитого стекла, будто лопнула сразу тысяча окон. Крики Алистера заглушил звон падающих осколков. Стекло ударило по ковру острым градом – звенящий резкий звук.

И постепенно комнату охватила тишина – осколки перестали прыгать и звенеть. Тогда раздался треск дерева – я не видела, но решила, что это дверь.

– Мерри, Мерри!

Голос Джереми.

– Боже мой, Мерри!

Это вопил Роан.

Я подползла к краю кровати и приподняла простыню. Пол сверкал битым стеклом.

– Я здесь, здесь! – крикнула я. И, высунув руку, помахала ею, но дальше двинуться не могла из-за острых осколков.

Чья-то рука ухватила мою руку, кто-то бросил на стекло пиджак, и Роан вытащил меня из-под кровати. Только когда он схватил меня на руки, до меня дошло, что я все еще покрыта Слезами Бранвэйн и какие это может иметь последствия. Но тут я увидела, что лежит на кровати, и у меня слова застряли в глотке. Наверное, я на пару секунд даже перестала дышать.

Роан понес меня к двери. А я через его плечо смотрела на то, что было на простынях. Я знала, что это был мужчина. Даже знала, что это был Алистер Нортон, но если бы не знала, на что смотрю, вряд ли бы поняла, что это был человек. Оно было алым, как простыни под ним. Стекло превратило тело просто в сырое мясо. Под всей этой кровью пауков не было видно. Знала я сейчас только две вещи, ну, три. Во-первых, маг на том конце заклинания был сидхе. Во-вторых, он или она пытались меня убить. В-третьих, если бы Джереми не сумел протолкнуть свое заклинание через защиту, я бы сейчас лежала чуть меньшим красным куском на пропитанной кровью кровати. Я у Джереми в большом долгу.

Глава 6

Полицейские не разрешили мне принять душ, даже руки помыть не позволили. Прошло четыре часа, как Роан вынес меня из той спальни, а я все еще пыталась объяснить полиции, что именно произошло с Алистером Нортоном. И без особого успеха. Моей версии событий никто не верил. Все они видели видеозапись и все равно не верили. Единственной, я думаю, причиной, по которой мне не предъявили обвинение в убийстве Алистера, была та, что рухнуло инкогнито принцессы Мередит Ник-Эссус. Они знали, и я знала, что мне достаточно только заявить о своем дипломатическом иммунитете, и я могу спокойно выйти. Так что с обвинениями они не спешили.

Чего они не знали – так это того, что мне здесь дипломаты нужны еще меньше, чем им. Как только я потребую иммунитета, они тут же свяжутся с Бюро по делам людей и фейри. Те тут же обратятся к послу сидхейских Дворов. Посол свяжется с Королевой Воздуха и Тьмы. Он ей сообщит, где именно я сейчас. Зная тетушку, можно не сомневаться, что она распорядится "обеспечить мою безопасность", пока не явится ее стража, чтобы доставить меня домой. Я буду сидеть, как кролик в силке, пока не придет кто-то сломать мне шею и отнести домой как трофей.

Я сидела за столиком, на котором стоял стакан с водой. Одеяло – его дали мне санитары, – висело на спинке стула. Одеяло мне дали, чтобы согреться и чтобы прикрыть разорванный перед платья. Иногда мне бывало холодно, и одеяло было очень кстати, но остальное время кровь будто закипала. Меня то кидало в дрожь озноба, то в жар и в пот – сочетание шока и Слез Бранвэйн. От этих крайностей голова разболелась до изумления. Но никто мне ничего от головы не дал, потому что меня скоро повезут в больницу. Скоро, скоро, только не сейчас пока еще.

Когда приехала полиция, я все еще тихо светилась. Гламор я наводить не смогу до тех пор, пока масло окончательно не выветрится, и потому мне было не скрыться. Первые же прибывшие меня узнали, один из них сказал: "Вы принцесса Мередит!" Ласковая ночь Калифорнии дышала вокруг, и я знала, что до Королевы Воздуха и Тьмы дойдет этот шепот, вопрос только во времени. И к этому времени мне надо уже замести следы. У меня оставалась одна ночь в запасе, максимум – две, а потом прибудет тетушкина стража. Время сидеть и отвечать на вопросы у меня пока есть. Но мне уже стало надоедать отвечать на одни и те же вопросы.