Блин – секретный агент, стр. 3
– Конкретных подозрений пока нет, – продолжала мама. – Есть свидетельство не очень грамотного человека, который сам не понимает, с чем столкнулся, есть несколько версий, которые могут оказаться абсолютно пустыми. В общем, внедрять туда штатного оперативника, во-первых, пока нет оснований, во-вторых, сложно. Ведь это сельская местность, там все жители если не родственники друг другу, то давние знакомые. Появление чужого человека может спугнуть преступников.
– А вы подозрений ни у кого не вызовете. Подумаешь, приехали школьники старушке помочь, – вставил полковник, и они с мамой взялись за Блинкова-младшего вдвоем.
– Учти, тебе доверили служебную тайну. Дядя Ваня даже Ире ничего не сказал, потому что не уверен, удержит ли она язык за зубами! – говорила мама.
– В тебе-то я на этот счет не сомневаюсь, – добавлял полковник, – ты мужик и не проболтаешься. Но я боюсь, что ты впадешь в другую крайность: слишком серьезно воспримешь это задание, начнешь проявлять инициативу…
Мама:
– …И все завалишь. Твоя задача – просто жить в деревне, ни больше ни меньше.
Полковник:
– Ходить в магазин, побольше гулять, дружить, с кем подружишься.
Мама:
– И никаких самостоятельных расследований!
Полковник:
– Никакой слежки за людьми, которые могут показаться тебе подозрительными.
Мама:
– Даже наоборот: если кто-то кажется тебе подозрительным, поменьше старайся контактировать с этим человеком.
Полковник:
– Доложи обо всем Николаю, а сам – сразу в сторону. Ты просто собираешь предварительную информацию: как зовут местных жителей и их детей, чем они занимаются, в котором часу ложатся спать, часто ли и надолго ли уезжают в город. Это понадобится оперативнику, если мы решим внедрить его. Хотя скорее всего никакого криминала там нет.
Мама:
– Если бы у дяди Вани были серьезные подозрения, он бы, конечно, не стал рисковать ни тобой, ни собственной дочерью. Это самая обычная проверка. В девяти случаях из десяти такие проверки дают отрицательный результат. Полковник:
– Поэтому если ты не хочешь выглядеть глупым мальчишкой, играющим в сыщика, то и не играй. Просто живи, смотри вокруг, все запоминай и рассказывай Николаю.
Вот это и есть промывка мозгов, как говорят сотрудники спецслужб. Когда полковник налоговой полиции с подполковником контрразведки посылают тебя в логово преступников, а через минуту выясняется, что никаких преступников там скорее всего и нет. И ты веришь сначала в то, что преступники есть, потом- что их нет. Потому что кому еще верить, если не собственной маме и не старому другу семьи?
Блинков-младший обдумал это дело и прямо сказал Ивану Сергеевичу:
– Я так понимаю, что вы мне даже не скажете, кто подозреваемый.
Он не спрашивал, а утверждал. Полковник скорчил кислую мину.
– Вам нужно, – продолжал Блинков-младший, – чтобы я рассказывал вашему Николаю побольше, чем рассказывают обычно малознакомым людям. Только ради этого вы и сказали мне, что ведется проверка. Скорее всего и проверку вы для меня выдумали, а на самом деле проводите совсем другую операцию. Вы, конечно, извините, Иван Сергеевич, но некоторые ваши задания – просто для отвода глаз, чтобы я не догадался, что вас интересует на самом деле. Например, зачем узнавать через меня, как зовут местных жителей, если вам ничего не стоит взять их данные в паспортном столе?
– Я тебя предупреждал, Оля, что ему ничего нельзя говорить! – ледяным тоном произнес полковник.
Мама улыбнулась.
– Наоборот, Ванечка, Митьке уже очень многое можно говорить.
А Блинков-младший окончательно потряс двухметрового Ванечку, заявив:
– Ну что ж, я согласен с вами сотрудничать. Иван Сергеевич разинул рот.
– Оля, ты только послушай этого юного нахала! – трагическим шепотом прохрипел он. – Если он мне, полковнику, говорит «согласен», то что же получается?! Получается, что он может быть и НЕ СОГЛАСЕН?!
Глава III
Великий враль
Все-таки кролик – очень глупое существо. Оказавшись в квартире Кузиных, он раз десять вспрыгивал с пола на стул, со стула на подоконник. Но ящика с норой на подоконнике не было. Кролик соскакивал на пол и тут же снова повторял свой номер, надеясь, что уж на этот раз он сделал все правильно и ящик окажется там, где был всегда. В конце концов он разочаровался и ускакал куда-то в комнаты, выбирая, где теперь будет жить. А Блинков-младший с Иркой сели ужинать. Но тут пришел Николай.
Он был рыжий, лопоухий и растрепанный, как спаниель. На поясе грязных белых джинсов красовался мобильный телефон.
– Ого, картошечка! – Николай цапнул из кастрюли разварившуюся картошину в мундире, откусил половину и с набитым ртом представился Блинкову-младшему:
– Николай.
– Дмитрий.
– Солидно, – признал Николай, пожимая ему руку. – А Дима никак нельзя?
– Тогда уж лучше Митек, – разрешил Блинков-младший. – Меня так называют близкие друзья.
– А самые близкие называют его Блином, – выдала Митькино школьное прозвище Ирка.
– Лысый блин – помощник солнца, – сказал Николай и засмеялся.
Блинков-младший решил не обижаться. Ирка уже предупредила его, что Николай хотя и младший лейтенант налоговой полиции, но трепло просто невероятное.
– Ну что вы сидите?! – возмутился младший лейтенант, видя, что Блинков-младший с Иркой не торопятся. – Забирайте картошку с собой, в дороге перекусим. Я тоже голодный- машину смазывал и не успел пообедать. Шевелитесь, детки-драндулетки. Пожалейте дядю Колю: мне вас отвозить, потом гнать обратно в Москву, а с утра на службу.
– А ты в таком случае дед-драндулет, – фыркнула Ирка. – Николай, ты можешь по-человечески объяснить, что у тебя за бабушка и зачем ей понадобились помощники в конце лета? Раньше ведь она как-то обходилась.
– Раньше она и девочкой была, а теперь состарилась, – сообщил Николай. – Не тяни время, Иренция. Найди пакетик и пересыпь картошку. Или так и возьми ее с кастрюлей, если кастрюлю не жалко. Будет бабуле подарочек.
Кастрюля была алюминиевая, мятая и мутная, потерявшая даже воспоминания о полировке. Блинков-младший попытался представить себе бабулю, которой понравился бы такой подарочек, и ему стало жутковато.
А Николай проверял Ирку:
– Вещи собрала? Постельное белье взяла? А мыло? А полотенце? А стиральный порошок? А туалетную бумагу?
Ирка ошарашенно мотала головой, а потом спросила:
– Николай, а что НЕ НАДО брать?
– Воздух, – ответил Николай. – Этого добра там навалом, причем свежайшего.
Он сунул нос в Иркин кожаный рюкзачок и в большой папин рюкзак Блинкова-младшего, неодобрительно поморщился и стал собирать вещи сам. Для начала велел Ирке найти емкость побольше. Хозяйственную сумку не одобрил, большой командировочный портфель Ивана Сергеевича – тоже. Пошел в комнату полковника и снял со шкафа старый чемодан без ручки. Чемодан был огромен. В нем хранилась, кажется, вся детская одежда, из которой успела вырасти Ирка за свою жизнь. Когда Николай вывернул эту гору на подстеленную газету, сверху оказалось младенческое розовое одеяльце и пинетки.
– То, что надо, – кивнул себе Николай, оценив емкость чемодана. Он открыл шкаф и стал метать в чемодан постельное белье. Проблемы, что выбрать, для него не было. С каждой полки он просто брал половину того, что на ней лежало.
– Это двуспальные пододеяльники! – пискнула Ирка.
– Подвернешь, – не задумываясь отрезал Николай и потащил чемодан на кухню. Там он открыл холодильник и выгреб оттуда все подряд. Консервы побросал в чемодан прямо на простыни, а масло, колбасу и сыр уложил в полиэтиленовый пакет. Ивану Сергеевичу остались только яйца и чахлый кустик укропа. Яйца Николай не взял, потому что боялся разбить, а укроп оказался второй после воздуха вещью, которой в деревне было навалом. Наконец он вихрем пронесся по ванной, смел что попало со стеклянной полочки и завернул в полотенце. Иван Сергеевич потом, наверное, удивлялся, зачем Ирке понадобился его крем для бритья, который уехал в деревню вместе с действительно нужными вещами.