Блин – секретный агент, стр. 19
Дэнни уставился на его щеку.
– Постой-постой. А где ты успел умыться?! – Он подумал и сам себе ответил: – На первом этаже, у охраны! Рассказала! Выдала меня!
Последние слова относились, конечно, не к охране, а к Натали.
Америкэн бой вырвал из чехла на поясе телефон и стал торопливо набирать номер, попадая мимо кнопок и злясь.
Нужно было спасать Увеличенную Красавицу.
– Не ругай их, – прикинулся шлангом Блинков-младший. – Я уже потом сообразил, что посторонним, наверное, нельзя туда, где охрана. А тогда летел и ничего вокруг не видел. Приспичило.
Рука Дэнни с телефоном опустилась. В трубке алекал голос Натали.
– Приспичило? – недоверчиво переспросил Америкэн бой. – Ты, значит, не дождался Натали, в уборную побежал?
– Я бы и так не стал ее дожидаться. Неудобно же, чтобы взрослого парня женщина провожала в туалет, – пожал плечами Блинков-младший и перешел в атаку: – А ты что ей наговорил? Она спустилась ко мне и спрашивает: «Это ты обдулся?»
– Ну, пошутил, – буркнул Дэнни. – Значит, в туалет для гостей ты не заходил?
– Натали мне показала, если понадобится – найду. Но мне, во-первых, было уже не нужно, во-вторых, там у тебя лампочка перегорела, – ответил Блинков-младший, открыто встречая подозрительный взгляд Америкэн боя.
– Тебе и в самом деле повезло, – сказал Дэнни. – Пойдем ужинать, столы уже накрыты.
В этот момент Блинков-младший понял, что именно поджидало его в темном туалете (то, что какая-то подлянка, стало ясно уже после предупреждения Натали). В мыле или, может, в куске губки, засунутом в кран, была такая же краска, какой рисовал свои апельсины на картонном дереве Цирковой фокусник. Дэнни нарочно перепачкал Блинкову-младшему щеку машинным маслом, чтобы он умылся с этой краской и потом сиял физиономией под ультрафиолетовым прожектором. Америкэн бой не хотел рассчитывать на случайность. Ведь могло оказаться, что в Митькиной футболке и кроссовках нет синтетики или есть, да не та, которая светится под ультрафиолетом. Джинсы же, например, не светились. Потому что сделаны из натурального хлопка.
И еще одно понял Блинков-младший. Ирка видела, что не он перемазался где-то машинным маслом, а Дэнни его испачкал.
Видела и ничего не сказала. Только хихикала.
Глава XV
Дэнни оттягивается
Что-то не хочется мне описывать ужин у Америкэн боя. Лакея в черном фраке и повара в белом кителе с пуговицами в два ряда, пять вилок слева от тарелки и пять ножей – справа, заливную рыбу и заливное мясо, восемь разных салатов и шесть соусов – не хочется, и все тут. А, скажем, нанизанных на вертел крохотных птичек с ощипанными поджатыми крылышками и зажаренного целиком поросенка с кустиком зелени во рту мне вообще неприятно описывать. Блинкову-младшему было их жалко.
Какой-нибудь не очень вдумчивый читатель, плохо знакомый с богатой подвигами и приключениями биографией Блинкова-младшего, может подумать, будто бы он слюнтяй и трус. Но жалость и трусость – совершенно разные чувства. Вы думаете, придурки, которые мучают кошек, потренируются и пойдут ловить шпионов и террористов? Или мама Блинкова-младшего, которая ловила шпионов и террористов (и делала это просто здорово, раз дослужилась до подполковника контрразведки), стала бы мучить кошек? Конечно, нет. Она никогда не убила бы беззащитную кошку, разве что ей приказал бы старший по званию. И то она быстренько пристрелила бы кошку, чтобы не мучилась, и потом не любила бы вспоминать об этом.
Нет, нет! Жалость – чувство благородное, которое гораздо чаще встречается у сильных духом людей, чем у трусов. А трусы обычно жестоки. Им приятно мучить кого-нибудь и упиваться его страхом. Тогда они говорят себе: «Не я один трушу, все такие. Значит, я не хуже других!»
Птички, похожие на ощипанных воробьев, и поросенок испортили Блинкову-младшему весь аппетит. Особенно после того, как на блюде осталась одна поросячья голова с вымученной улыбкой. Он даже смотреть не мог в сторону этой головы и ел только салаты, груши, киви, персики, абрикосы, сливы, парочку плодов манго, виноград и розовые шарики, нарезанные из арбузной мякоти. И то чуть ли не силой приходилось впихивать в себя еду, чтобы на ночь не остаться голодным.
Когда блюдо с головой унесли и подали чай, аппетит у Блинкова-младшего разыгрался и потребовал конфет, печенья, крохотных пирожных-корзиночек и торта. Торт, надо сказать, был не из тех, которые Дэнни приготовил в коридоре с препятствиями, чтобы Блинков-младший в них вляпался. Те принес лакей, но поставил на отдельный
столик.
– Эти торты не очень вкусные, – в разгар чаепития сообщил Америкэн бой. – Они вообще не для еды. Их сделали по международным правилам безопасности специально для бросания в морду. Повар гарантирует, что в них нет ничего твердого, даже крупинки сахара, которая могла бы повредить глаз.
Блинков-младший был уже начеку! Он отодвинул потихоньку свой стул и подобрал свисавший край скатерти, чтобы мгновенно соскользнуть под стол. Между прочим, позади него висел портрет Дэнни за штурвалом белопенного катера. Было бы просто здорово, если бы Америкэн бой, целя в Блинкова-младшего, угодил тортом в собственную морду, хоть и нарисованную.
– Не пропадать же добру! – взвешивая торт на руке, закончил свою речь Америкэн бой.
Девчонки завизжали. Блинков-младший висел над стулом в готовности номер один, не прикасаясь к сиденью. Он был уверен, что первая пуля, то есть торт, предназначена ему.
А Дэнни, помедлив, обернулся к сидевшему рядом Сержу и нахлобучил торт ему на голову.
Взбитые сливки залепили Сержу все лицо. Компьютерный гений стал похож на неудачный скульптурный портрет старинного академика с седой бородкой, в седом парике и шапочке с плоским верхом. Роль шапочки исполняла картонка из-под торта.
Блинков-младший опустился на стул. Он был намного разочарован.
Серж сорвал залепленные очки кота Базилио, схватил со столика второй торт, замахнулся…
И вдруг стало темно. Блинков-младший не сразу понял, что второй торт, по справедливости предназначенный Дэнни, стекает по его собственной физиономии!
– И не рыпнулся. Вот что значит фактор внезапности, – заметил Америкэн бой. Не было ни малейших сомнений в том, что он сговорился с коварным Сержем.
Все смеялись. Все. Дэнни, Энни-жвачка, Серж-Базилио и, главное, Ирка.
Блинков-младший выгреб по целой пригоршне взбитых сливок из каждого глаза и проморгался.
– Доброе утро, – задыхаясь от хохота, выдавила из себя Ирка.
Почему Блинков-младший раньше не замечал, что она смеется так громко, так визгливо и зло?!
Фрачный лакей подал ему стопку больших полотняных салфеток. Серж уже приводил себя в порядок (хотя какой порядок, если надо мыть голову). Блинков-младший утерся и решил не уходить, пока не уйдет Серж.
– Вундерваффе – оружие возмездия, – сказал Дэнни, взяв со столика третий торт. – Дим, ты можешь отомстить.
«Отомщу, ты только дай!» – про себя пообещал Блинков-младший. Уж он бы не стал изводить этот последний торт на Сержа, как хотелось Америкэн бою. Уж он-то знал, чью физиономию украсить взбитыми сливками!
– Лови, – сказал Америкэн бой и бросил торт Блинкову-младшему.
Торт летел точно в руки, без подвоха. Блинков-младший как будто с полки взял из воздуха его круглую картонку… И тут оказалось, что подвох все-таки был. Обычный торт остался бы на этой картонке, но торт, сделанный по международным правилам безопасности специально для бросания в морду, был слишком воздушным и жидким. Он разлетелся вдребезги, как куча мокрого снега под сапогом!
Эффект был поскромнее, чем от прямого попадания, но мало не показалось. На картонке осталось не больше двух ложек взбитых сливок, прочее угодило в основном на футболку Блинкова-младшего.
Компания грохнула, и он тоже заставил себя улыбнуться. Когда смеешься над собой вместе со всеми, получается не так обидно.