Агрессивность собак и кошек, стр. 52
Я уже рассказывал об исследованиях, проведенных в Ленинградском «Институте мозга». 300 слов, 120 коротких словосочетаний и 80 сложных фраз — память собаки действительно впечатляет. А какую гигантскую информацию, поступающую через развитое обоняние, через слух перерабатывает мозг пса!
«Домашние животные отнюдь не менее умны, чем их дикие предки, как это иногда считают. Бесспорно, у многих из них органы чувств в известной степени стали работать хуже, а некоторые инстинкты притупились. Но ведь тоже относится и к человеку, а человек возвысился наж животными не вопреки такой утрате, а благодаря ей. Снижение роли инстинктов, исчезновение жестких рамок, которыми определяется поведение большинства животных, были необходимой предпосылкой для появления особой, чисто человеческой свободы действий. Подобным же образом и у домашних животных угасание некоторых врожденных форм поведения означает не уменьшение способности к рациональным действиям, а новую степень свободы.
Еще в 1898 году Ч.О. Уайтмен сказал: «Подобные дефекты инстинкта сами по себе еще не интеллект, но они — та распахнутая дверь, через которую может войти великий учитель Опыт, принося с собой все чудеса интеллекта».
Но не только зачатки интеллекта должны удивлять нас в собаке. Близка и к людям, и к природе, собака служит связующим звеном с тем, что цивилизованный человек почти утратил.
Экстрасенсорные способности животных только в последнее время заслуживают внимания ученых. Японцы с их помощью предсказывают начало землетрясений, бионики пытаются создавать синтезированные механизмы, зоопсихологи ищут в контакте с животными новые, (скорее всего — утраченные), возможности человека.
Даже кошка способная оттягивать боль с поврежденного места только тем, что ложится на это место. Собака лечит на расстоянии. Она может снимать приступы мигрени, излечивает истероидные состояния, восстанавливает человеку душевный комфорт, помогает (если за ней внимательно наблюдают), предсказывать начало различных болезней, когда никакие анализы еще не указывают на нее.
Эту главу мне хочется закончить выдержкой из книги великого зоопсихолога и эколога К. Лоренца. В ней он приводит пример совестливости, очень эмоционально выраженной у собак.
«…Форма раскаяния, уходящая своими корнями глубоко в сферу эмоционального, имеет известную параллель в психическом строе некоторых высокоразвитых животных, живущих в сообществах, — на этот вывод меня натолкнул определенный тип поведения, наблюдать который мне часто доводилось у собак. Я не раз упоминаал моего французского бульдога Булли. Он был уже стар, но еще не утратил живости характера к тому времени, когда, отправившись в горы кататься на лыжах, я купил ганноверскую ищейку Хиршмана, а вернее, Хиршман взял меня в хозяева, буквально увязавшись за мной в Вену. Его появление было тяжелым ударом для Булли,и если бы я знал, какие муки ревности будет переживать бедный пес, то, пожалуй, не привез бы домой красавца Хиршмана. День за днем атмосфера становилась все более гнетущей, и в конце концов напряжение разрешилось одной из самых ожесточенных собачьих драк, какие мне только доводилось видеть, — и единственной, завязавшейся в комнате хозяина, где обычно даже самые заклятые враги соблюдают строжайшее перемирие. Пока я разнимал противников, Булли нечаянно цапнул меня за правый мизинец. На этом драка кончилась, но Булли испытал жесточайший нервный шок и впал в настоящую прострацию. Хотя я не только не выбранил его,но, наоборот, всячески ласкал и утешал, он неподвижно лежал на ковре, не в силах подняться — воплощение неизбывного горя. Бедный пес дрожал, как в лихорадке, и время от времени по его телу пробегали судороги. Он дышал неглубоко, но порой конвульсивно всхлипывал, и из его глаз катились крупные слезы.
Он действительно был не в состоянии встать на ноги, и несколько раз в день я должен был на руках выносить его во двор. Оттуда он, правда, возвращался самостоятельно, однако шок так парализовал его мышцы, что он не столько шел, сколько волочился по земле. Тот, кто не знал настоящей причины, мог бы подумать, что Булли серьезно болен. Есть он начал лишь через несколько дней, но и тогда соглашался брать пищу только из моих рук. Много недель он подходил ко мне смиренно и виновато, что производило тягостное впечатление, так как обычно Булли был весьма самостоятельным псом, меньше всего склонным к угодничеству. Терзавшие его угрызения совести производили на меня тем более мучитеельное впечатление, что моя собственная совесть была отнюдь не чиста. Приобретение новой собаки уже представлялось мне совершенно непростительным поступком».
Глава 22. ДИКИЕ РОДСТВЕННИКИ СОБАКИ
Огромное большинство людей имеет лишь смутное представление о животных и не может понять, что же на самом деле они собой представляют. Каждое животное имеет свои особые черты…
Среди наиболее развитых и умственно одаренных видов нет двух существ, совершенно одинаковых, каждое имеет свою неповторимую индивидуальность. Очень часто их повадки удивительно напоминают поведение людей… Они порой кажутся абсолютно разумными, их движения целеустремленны, а манера выражать свои чувства изумительно напоминает поведение маленьких детей: ищущий взгляд, капризные движения, обидчивость, когда их дразнят, простодушие и бесхитростность, огорчение, когда попадают в большую беду, их нежная привязанность друг к другу. Все это я сам наблюдал…
С детства мы заинтригованы выражениями, которые неизвестно почему волнуют: «Будьте мудры, как змеи, и кротки, как голуби», «Не мечите бисер перед свиньями», «змей-искуситель», «козел отпущения», «заблудшая овца», «Валаамова ослица», «Левиафан»… Все они имеют и один источник — Библию, и все они — о животных, а точнее сказать — об отношении человека к живым существам.
Животные всегда являлись объектами, порождающими правовые, религиозные, моральные, этические и другие принципы поведения человека. В прежние времена наиболее строго соблюдались, понятно, религиозные принципы.
Животных Библия разделяет на четыре класса: на тех, что живут на суше (четвероногих), на рыб морских, птиц небесных и пресмыкающихся. В этих классах различаются чистые животные, употребляемые в пищу, и нечистые, которых употреблять в пищу не дозволяется.
Чистыми считаются животные, имеющие раздвоенные копыта и жующие жвачку: быки, коровы, овцы, козы. Нечистые же — все остальные, не имеющие этих признаков или некоторых из них: ослы, верблюды.
Из полевых животных употреблялись в пищу и признавались чистыми олени, серны, буйволы, лань и другие; нечистыми — заяц, тушканчик, еж, свинья и все хищные звери.
Из животных, в водах живущих, слыли чистыми и годными для употребления в пищу все имеющие плавательные перья и чешую (в священном писании их названия не приводятся).
Из птиц нечистыми объявлялись птицы хищные: вороны, орлы, коршуны, соколы, ястребы, аисты и другие.
Из животных пресмыкающихся дозволены были в пищу лишь те, у которых голени выше ног, чтобы скакать; как-то: саранча. Нечистыми признавались мыши, крокодилы, ящерицы, хамелеоны и другие. В первое время по сотворении мира человеку не было дозволено употреблять животных в пищу. Запрещено использовать в качестве съестного мясо с кровью, потому что в крови заключается «душа» животного. Сегодня мы можем заметить, что один человек не ест свинину, другой — с пренебрежением относится к конине. Разного происхождения эти запреты. Многие из них воспринимаются теперь как нелепые. Мы с вами не едим, скажем, собачье мясо, весьма популярное в Корее, Китае, Полинезии, где собаки служат в основном мясными животными, о чем рассказ впереди. В то же время для индийцев мясо запретно вообще. Они в большинстве — вегетарианцы. Многие буддисты выходят на улицу, прикрывая рот марлей, чтобы случайно не согрешить, проглотив комара. Католики не едят мясного по средам и пятницам. У африканских зулусов в списке несъедобных оказалась рыба. А вот гусеницы или саранча под табу не попали.