Кафе лунатиков, стр. 59
– Я этого не делал. Ты не делала. А магию я могу учуять. Значит, кроме него некому.
Учуять? Я повернулась к Жан-Клоду:
– Итак?
Он рассмеялся, и этот смех скользнул у меня по спине меховой кистью – мягкий, скользкий, щекочущий. Слишком быстро после той бешеной силы, которую мы испытали только что. Я вздрогнула, и он засмеялся громче. Это вредно, и ты знаешь, что этого делать не надо, но прекращать не хочется. Его смех всегда был опасно заманчив, как отравленная конфета.
– Клянусь любой клятвой, которой вы согласны поверить, что я ничего нарочно не делал.
– А что вы сделали случайно? – спросила я.
– Задайте тот же вопрос себе, ma petite. Я здесь не единственный мастер сверхъестественного.
Да, здесь еще и я.
– Вы хотите сказать, что это сделал один из нас?
– Я хочу сказать, что я не знаю, кто это сделал, и не знаю, что это было. Но месье Зееман прав, это была магия. Чистая сила, от которой встанет дыбом шерсть у любого волка.
– Что это должно значить? – спросил Ричард.
– Если ты владеешь подобной силой, мой волк, даже Маркус может перед ней склониться.
Ричард подтянул колени к груди, обхватив их руками. Взгляд его стал далеким и задумчивым. Эта мысль его заинтересовала.
– Я что, единственная в этой комнате, которая не пытается объединить свое царство?
Ричард посмотрел на меня почти извиняющимся взглядом.
– Я не хочу убивать Маркуса. Если я смогу продемонстрировать ему такую силу, он может отступить.
Жан-Клод улыбнулся мне – очень довольной улыбкой.
– Вы признаете, что он – не человек; а теперь он хочет силы, которая сделает его вожаком стаи. – Улыбка его стала шире и перешла в очень короткий смех.
– Я и не знала, что вы увлекаетесь музыкой пятидесятых, – сказала я.
– Есть много такого, чего вы обо мне не знаете, ma petite.
Я смотрела на него, не отводя глаза. Представить себе, как Жан-Клод танцует буги-вуги в “Шангри-ла” – это чуднее всего, что я этой ночью видела. В наг я еще могу поверить, но что у Жан-Клода есть хобби – это уже слишком.
31
Горячая ванна. Снова широкая футболка, тренировочные и носки. Я буду единственная в этой комнате одета чучелом. Надо при первой возможности купить что-нибудь вместо этого черного халата.
Они сидели на диване, отодвинувшись друг от друга как можно дальше. Жан-Клод сидел как манекен, рука на спинке дивана, другая рядом с коленями. Еще он положил ногу себе на колено, будто показывая совершенство своих мягких туфель. Ричард свернулся на своем конце дивана, подтянув колено к груди, а другое положив на диван согнутым.
Ричард выглядел уютно, а Жан-Клод – будто ждал модного фотографа. Двое мужчин в моей жизни – это было почти невыносимо.
– Я собираюсь поспать, так что все, кто здесь не остается, – на выход.
– Если вы обращаетесь ко мне, ma petite, у меня нет намерения уходить. Разве что Ричард уйдет вместе со мной.
– Стивен сказал тебе, зачем я здесь. Ей после травмы нельзя быть одной.
– Посмотри на нее, Ричард. Разве она выглядит больной? – Он изящно показал рукой. – Я признаю, что она получила некоторые повреждения. Но твоя помощь ей не нужна. Возможно, даже моя не нужна.
– Я пригласила Ричарда остаться у меня. Вас я не приглашала.
– Но вы приглашали меня, ma petite.
– Во-первых, перестаньте меня так называть. Во-вторых, когда это я вас приглашала?
– Последний раз, когда я здесь был. Кажется, в августе.
Черт, я и забыла! Это было хуже, чем неосторожность. Я поставила Ричарда под удар. Мы тогда договорились, но я не знала этого, когда я оставляла его одного, оставляла одного там, куда Жан-Клод может приходить и уходить по своему желанию.
– Я это могу исправить прямо сейчас.
– Если вам будет приятен этот театральный жест, не стесняйтесь, но Ричард не должен провести здесь ночь.
– Почему?
– Мне кажется, вы одна из тех женщин, которые, когда отдают свое тело, отдают и свое сердце. Если вы переспите с нашим мосье Зееманом, возврата уже не будет.
– Секс – это не обязательство, – сказала я.
– Для большинства людей – нет, но для вас – боюсь, что да.
То, что он так хорошо меня знает, заставило меня покраснеть. Черт бы его побрал.
– Я не собиралась с ним спать.
– Верю вам, ma petite, но я вижу, как вы следите за ним глазами. Он сидит здесь, такой красивый, теплый и очень живой. Если бы меня не было в минуту вашего прихода домой, вы бы устояли?
– Да.
Он пожал плечами:
– Наверное. Ваша сила воли просто пугает. И все же я не могу так рисковать.
– Вы не верите, что я не буду к нему приставать?
Снова то же пожатие плеч, которое могло значить что угодно. Улыбка у него была манящая и снисходительная.
– Почему? Вы сами к нему неравнодушны?
Вопрос застал его врасплох, и удивление Жан-Клода вполне стоило гримасы отвращения на лице Ричарда. Жан-Клод посмотрел на Ричарда, уделив ему все свое внимание. Он оглядывал все его тело медленным, проникновенным взглядом, и этот взгляд не остановился в паху или на груди, но поднялся до шеи.
– Это правда, что кровь оборотней бывает слаще крови людей. И это потрясающее ощущение, если можно этого добиться и не быть разорванным на части.
– Вы говорите, как насильник, – сказала я.
Его улыбка расцвела удивленным блеском клыков.
– Неплохое сравнение.
– Это было оскорбление.
– Да, я так и понял.
– Я думал, у нас соглашение, – сказал Ричард.
– Так и есть.
– Ты можешь тут сидеть и обсуждать мои вкусовые качества, но все равно у нас соглашение.
– По многим причинам было бы приятно тебя заполучить, но у нас соглашение. Я не иду на попятный.
– Что за соглашение? – спросила я.
– Мы исследуем нашу взаимную силу, – пояснил Жан-Клод.
– Что это значит конкретно?
– Мы точно не знаем, – ответил мне Ричард. – Детали еще не проработали.
– Мы только что согласились не убивать друг друга, ma petite. Чтобы иметь время спланировать, что делать потом.
– Прекрасно. Теперь выметайтесь оба.
Ричард выпрямился.
– Анита, ты слышала, что сказала Лилиан. Тебя надо будить каждый час – на всякий случай.
– Я будильник поставлю. Слушай, Ричард, я уже в порядке. Одевайся и иди.
Вид у него был озадаченный и немного обиженный.
– Анита!
А у Жан-Клода вид был не озадаченный и не обиженный. Самодовольный.
– Ричард здесь не остается. Вы довольны?
– Да.
– И вы тоже здесь не остаетесь.
– Я не имел таких планов. – Он встал и повернулся ко мне. – Я уйду, как только мы поцелуемся на прощание.
– Мы – что?
– Поцелуемся. – Он обошел вокруг дивана и встал передо мной. – Должен признать, что представлял себе вас в одежде чуть более, – он потрогал мой свитер, – сладострастной, но приходится удовлетвориться тем, что получаешь.
Я выдернула рукав у него из пальцев.
– Вы еще ничего не получили.
– Верно, но я полон надежд.
– Не понимаю, почему я должна.
– Соглашение между Ричардом и мной основывается на факте, что мы все встречаемся. Вы встречаетесь с Ричардом, и вы встречаетесь со мной. Мы оба за вами ухаживаем. Одна милая семейка.
– Вы можете поскорее? Я хочу спать.
У него между глаз пролегла хмурая морщинка.
– Анита, с вами очень трудно.
– Ура, – ответила я.
Морщинка исчезла, и он вздохнул.
– Можно подумать, я бы сдался, если бы с вами хоть когда-нибудь было легко.
– Да, – ответила я. – Можно подумать.
– Хороший прощальный поцелуй, ma... Анита. Если вы всерьез намереваетесь встречаться со мной, он будет не последним.
Я злобно на него глянула. Мне хотелось попросить его убраться к чертям, но что-то было такое в том, как он стоял...
– Если я скажу “никаких поцелуев”, что тогда?
– Сегодня я уйду. – Он шагнул ко мне чуть ближе, почти соприкасаясь. Ткань его рубашки зашуршала по моей футболке. – Но если вы дарите поцелуи Ричарду, а я такой привилегией не пользуюсь, наше соглашение отменяется. Если я не могу вас касаться, а он может, это трудно назвать честной игрой.