Блин и главная улика, стр. 9

Сан Саныч, увидев такое внимание хозяина «Версаля» к Блинкову-младшему, отпустил его вторым – само собой, после Сипягина.

Из сторожки охранников они вышли вместе. – Ну, будет время – заходи. Во-он моя крыша, – Сипягин показал на дом, крытый пластиковой черепицей ярко-малинового цвета.

Блинков-младший родился не вчера, чтобы не знать, что такие приглашения делаются из вежливости. Когда на самом деле зовут в гости, назначают время.

– Сергей Львович, а можно я зайду сейчас? – напросился он, прекрасно понимая, что выглядит дураком или нахалом. – Мне очень интересно, как строятся дома.

У Сипягина стало подозрительное лицо, как будто Блинков-младший попрошайничал.

– Да что тут интересного? Цементная пыль да грязь.

– Нет, мне интересно не как цемент кладут, а как все придумывают, делают чертежи, планы, – уперся Блинков-младший.

– Проектные работы, – подсказал Сипягин. – И давно ты этим интересуешься?

– С детства, Сергей Львович! – горячо заверил его Блинков-младший.

Сипягин оглядел его с головы до пят.

– Ну, если с детства, то пойдем, покажу тебе один альбомчик. Прекрасный был особняк, гордость моей фирмы. Правда, потом новый хозяин, Букашин, все переделал, и стало хуже.

В «яблочко»! Блинков-младший старался ничем не выдать радости, но уголки рта сами собой поползли вверх.

А Сипягин хмыкнул себе под нос и зашагал к дому.

– Только ты на улице меня подожди, – предупредил он. – У жены болеет мама, поэтому гостей мы сейчас не принимаем.

Все-таки слава имеет свои отрицательные стороны. Сипягин, как пить дать, знал, что Блинков-младший помогал задержать Палыча, а отсюда сообразил и все остальное. Вручая Митьке огромный альбом размером с целый стол, он иронично улыбнулся и сказал:

– Учти на будущее, «строитель»: цемент не кладут. Он сухой, в мешках. А кладут бетон или, точнее, раствор. Альбом верни, он у меня единственный. Если милиции будет нужно, я сниму копию.

– Я не хотел вам врать, Сергей Львович. Просто это не моя тайна, – искренне извинился Блинков-младший.

– Хороша тайна, – усмехнулся Сипягин. – Если хочешь знать, я этот альбом приготовил, еще когда у Букашина делали обыск. Подошел к милиционерам, сказал, что строил этот особняк и могу помочь. А один лейтенантик… – Он махнул рукой. – В общем, тогда мне сказали, что без посторонних обойдутся, а сейчас оказывается, что не обошлись.

Блинков-младший как на крыльях летел к Измятому майору. Тяжеленный альбом не мешал. Он и был этими крыльями. Догадливый Си-пягин, понимая, что может быть интересно милиции, сделал кое-где закладки. На ходу Блинков-младший просмотрел два-три заложенных места – то, что надо! Например, когда камин переносили с первого этажа на третий, на втором оставили ненужный дымоход. Снаружи он выглядел, как одна из колонн в гостиной, но внутри-то был пустой. Мало того, еще с тех времен, когда колонна служила дымоходом, она раскрывалась, чтобы можно было счистить копоть. Идеальный тайник!

Выбегая из тупика, где стоял особняк Сипягина, Блинков-младший нос к носу столкнулся с Натальей Константиновной. Эннина мама вела десяток воспитуемых на веревке с привязанными кольцами для штор: сама держалась за конец веревки, а малявки – за кольца.

– Вот, развожу их по домам, – с укором сказала она. – Нужно убрать стекла, пока светло, а то завтра дети порежутся.

– Я помогу, – виновато пробормотал Блинков-младший. Как-никак, ему платили десятку в день. За такие сумасшедшие деньги можно и детей отвести, и стекла убрать.

– Ладно уж, иди к своему милиционеру, – вздохнула Наталья Константиновна.

– Я помогу, когда освобожусь, – пообещал Блинков-младший, показывая за спиной фигу, чтобы вранье не считалось. По совести говоря, он и сам не знал, когда освободится.

Наталья Константиновна только махнула рукой, и Блинков-младший поплелся дальше.

На душе скребли кошки. Если разобраться, сегодня он отработал меньше, чем полдня. Обедом детей кормили Энни с мамой. Потом был «тихий час». А как только он вывел свою группу на поле для гольфа, пришел Измятый майор. Завтра наверняка повторится то же самое, и тогда он как честный человек будет вынужден отказаться от работы. В кои-то веки решил срубить сотню долларов, и нате: опять лови преступников и разбирайся с грязюкинской шпаной.

А если бы он, Блинков-младший, не разоблачил Палыча, тот и сейчас печатал бы себе фальшивые деньги, зато шпана не била бы стекла. И все были бы довольны! И Палыч, и жители поселка, и даже Измятый майор, потому что ему не влетело бы из-за клише, которые не сумели найти.

Спрашивается: стоило ли совать нос не в свое дело? И стоит ли совать сейчас?

Если не воевать с грязюкинцами, можно заработать уйму денег. Мама у себя в контрразведке и папа в Ботаническом саду получают меньше. А если воевать, можно заработать разве что по морде, потому что с денежного места в детском саду придется уйти. Причем воевать Блин-кова-младшего никто не заставлял. Измятый майор просил его поиграть с детьми на травке и в случае чего дать сигнал охраннику Никифорову, ни больше ни меньше.

Итак, выбор: деньги и посильная помощь милиции (а потом слава победителя преступников) или бесславный мордобой со шпаной.

Блинков-младший ощупал в кармане игрушечный револьвер Измятого майора, обругал себя идиотом и выбрал мордобой.

Если бы кто-то спросил почему, он не смог бы объяснить. Но был уверен, что и мама, и папа, и полковник Кузин, и еще множество людей, которых он уважал, на его месте поступили бы точно так же.

Глава VII

Неужели все кончено?!

Блинков-младший вернулся к себе в мрачном настроении человека, который своими руками выбросил кучу зелененьких долларов. Если бы сейчас ему попался Петька, он разорвал бы вожака грязюкинцев на клочки, проглотил и запил скипидаром.

Измятый майор очень ловко выкраивал новые стекла. Средний палец у него был обмотан пластырем, чтобы не порезаться. Отмерив на стекле нужный размер, он без линейки процарапывал алмазом ровную черту. Обмотанный палец скользил по краю стекла и не позволял алмазу вильнуть в сторону. Потом Измятый майор постукивал по царапине деревянной ручкой алмаза, легонько нажимал, и стекло – крак! – ломалось в нужном месте.

– Женщина стамески от долота не отличит, а стекольные инструменты у нее наготове. Привык народ, – сказал он, имея в виду, понятно, Наталью Константиновну. – Ты что мрачный такой?

Блинков-младший бросил на диван альбом

Сипягина.

– Посмотрите, где закладки. Это чертежи особняка Букашина.

– Интересно, – не взглянув на альбом, кивнул Измятый майор. – Но по твоему лицу я бы не сказал, что ты доволен.

– Личные проблемы, – буркнул Блинков-младший. – Пойду Наталье Константиновне

помогу.

– Погоди, сейчас пойдем вместе. Вынь из рамы осколки, а я быстренько гвоздики вобью.

Блинков-младший со вздохом взял стамеску и начал отковыривать от рамы деревянные шта-пики, на которых держались осколки стекла. С офицерами спецслужб он сталкивался не в первый раз. Например, одного подполковника контрразведки знал со дня своего рождения. Это такие люди, которые с единственным сыном болтают о пустяках, а сами потихонечку снимают информацию. Было понятно, что, если майору приспичило узнать, почему у Блинкова-младшего плохое настроение, он узнает.

– Я тоже хожу как в воду опущенный, – издалека начал Измятый майор. – Думаешь, приятно – десять лет ловить преступников и самому оказаться под служебным расследованием? Если не найду клише, мне целый букет впаяют: превышение власти, неоправданное применение оружия, запрещенные методы допроса. Хотя все знают, что я Айвазовского не бил, он сам раскололся, как гнилой орех.

Стало ясно, что Измятый майор и сейчас ведет допрос, пользуясь незапрещенным приемом под названием «откровенность на откровенность». Каждый человек любит не столько слушать, сколько рассказывать про себя. Следователь сделает вид, что разоткровенничался, поделится своими проблемами, а подследственный развесит уши и выложит свои.