Цирк проклятых, стр. 40

— Мы подъезжаем к Оливу, куда свернуть?

— Налево.

Машина выехала с шоссе в ряд для поворота. Мы встали у светофора, и мигал в темноте сигнал поворота.

— Ты не знаешь, во что ты рвешься, — сказала я.

— Так расскажите мне.

— Я сделаю лучше. Я тебе это покажу.

— Что вы имеете в виду?

— Сверни у третьего светофора направо.

Мы заехали на стоянку.

— Первый дом справа.

Ларри заехал на единственное свободное место. Мое место на стоянке. Никогда не вернется сюда моя маленькая «нова».

В темноте машины я сняла жакет.

— Включи верхний свет.

Он сделал, как я сказала. Вообще он лучше меня умел выполнять приказы. А поскольку приказы были мои, меня это устраивало.

Я показала ему шрамы у меня на руках.

— Крестообразный ожог я получила от слуги-человека, который думал, что это будет забавно. Бугор соединительной ткани на сгибе руки — вампир разорвал мне руку на куски. Физиотерапевт потом говорил, что возвращение полного объема движений было просто чудом. Вот еще четырнадцать швов от слуги-человека, и это только на руках.

— А есть еще? — Лицо его в свете салона было бледным и незнакомым.

— Один вампир воткнул мне в спину обломанный конец кола.

Он вздрогнул.

— И ключицу мне сломали, когда вампир жевал мою руку.

— Вы пытаетесь меня напугать?

— Разумеется, — сказала я.

— А меня не отпугнуть.

Сегодняшняя ночь должна была его отпугнуть и без демонстрации моих шрамов. Но не отпугнула. Черт возьми, он останется в нашем деле, если его раньше не убьют.

— Ладно, ты остаешься до конца семестра — отлично. Но пообещай, что не будешь охотиться на вампиров без меня.

— Но мистер Берк…

— Он помогает казнить вампиров, но не охотится на них в одиночку.

— А в чем разница между казнью и охотой?

— Казнь означает тело, которое надо проткнуть колом, то есть вампира упакованного и в цепях, который тихо ждет последнего удара.

— А охота?

— Когда я пойду по следу вампиров, которые нас сегодня чуть не убили, это будет охота.

— И вы не верите, что мистер Берк может научить меня охотиться?

— Я не верю, что мистер Берк сумеет сохранить тебя в живых. — У Ларри глаза полезли на лоб. — Я не имею в виду, что он намеренно тебя подставит под опасность. Я имею в виду, что не доверяю твою жизнь никому, кроме себя.

— Вы думаете, до этого дойдет?

— Уже чуть не дошло.

Он пару минут посидел тихо, глядя на свои руки, которые медленно поглаживали руль.

— Я обещаю не охотиться на вампиров ни с кем, кроме вас. — Он поглядел на меня, изучая голубыми глазами мое лицо. — И даже с мистером Родригесом? Мистер Вон мне сказал, что он был вашим учителем.

— Мэнни был моим учителем, но он больше не охотится на вампиров.

— А почему? — спросил он.

Я посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

— Его жена слишком боится. И у него четверо детей.

— А вы и мистер Берк свободны, и детей у вас нет.

— Верно.

— И у меня тоже, — сказал он.

Я не могла не улыбнуться. Неужто я тоже была такой энтузиасткой? Да нет.

— Ларри, остряков никто не любит.

Он ухмыльнулся и выглядел при этом максимум на тринадцать лет. Господи, почему он не сбежал после этой ночи? А я почему? Ответов нет, по крайней мере, осмысленных ответов. Зачем я этим занимаюсь? Напрашивается ответ: потому что я это умею. Может быть, Ларри тоже научится. Может быть. Или просто погибнет.

Я вылезла из машины и сказала:

— Езжай прямо домой, и если у тебя нет запасного креста, прямо завтра и купи.

— О’кей, — сказал он.

Я закрыла дверь, глядя в его серьезное и задумчивое лицо. Потом пошла вверх по лестнице и не оглянулась. Я не стала смотреть, как он едет прочь, все еще живой, все еще полный энтузиазма после первой встречи с монстрами. Я была всего на четыре года старше. Четыре года, а ощущались они как столетия. Нет, такой желторотой я никогда не была. Моя мать умерла, когда мне было восемь. Потеря матери или отца стирает эту щенячью жизнерадостность.

Я все же собиралась отговорить Ларри стать истребителем вампиров, но если никак не выйдет, я буду работать с ним сама. Есть только два вида охотников на вампиров: хорошие и мертвые. Может быть, мне удастся сделать из Ларри хорошего. Это куда привлекательней альтернативы.

Было 3.34 утра в пятницу. Долгая была неделя. Ну а какая неделя в этом году не была долгой? Я просила Берта нанять кого-нибудь в помощь. Он нанял Ларри. Так чем я недовольна? Тем, что Ларри — просто жертва, ждущая своего монстра. О Господи, сохрани его, прошу Тебя. Сохрани. На моей совести и так больше невинных, чем она может выдержать.

Обычное чувство ночного коридора — тишина, спокойствие. Только шептали отдушины отопления, приглушенно звучали по ковру шаги моих кроссовок. Слишком было поздно, и мои живущие днем соседи давно уже спали, а вставать им было еще рано. За два часа до рассвета можно насладиться уединением.

Я открыла новый защищенный от взлома замок своей квартиры и шагнула в темень. Щелкнула выключателем и залила ярким светом белые стены, ковер, диван и кресло. Как бы ни было хорошо у тебя ночное зрение, а свет лучше. Все мы дети дневного света, чем бы ни зарабатывали себе на жизнь.

Жакет я сбросила на кухонный стол. Слишком он был грязный, чтобы кидать его на белый диван. Я вся была заляпана грязью и прилипшей травой, но крови было очень мало — ночь обернулась удачно.

Я уже снимала кобуру, когда почувствовала это. Движение воздушных потоков, будто кто-то их пересекал. Я просто поняла, что я не одна.

Рука моя легла уже на рукоять пистолета, когда из темноты спальни послышался голос Эдуарда:

— Анита, не надо.

Я остановилась, касаясь пальцами пистолета.

— А если я все же попробую?

— Я тебя застрелю, и ты это знаешь.

Это был спокойный, уверенный голос хищника. Я помню, когда он работал с огнеметом, его голос был таким же. Гладким и ровным, как дорога в Ад.

Я убрала руку от пистолета. Эдуард меня застрелит, если я его вынужу. И лучше его не вынуждать — пока что. Пока что.

Я положила руки на голову, не ожидая, пока он мне это прикажет. Может быть, готовность к сотрудничеству зачтется в мою пользу. Ой, вряд ли.

Эдуард вышел из темноты, как белокурый призрак. Он был весь в черном, кроме волос и бледного лица. Руки в черных перчатках держали девятимиллиметровую «беретту», твердо направленную мне в грудь.

— Новый пистолет? — спросила я.

По его губам скользнула тень улыбки.

— Да. Тебе нравится?

— «Беретта» — хороший пистолет, но ты же меня знаешь.

— Знаю, ты фанат браунинга, — сказал он.

Я улыбнулась. Два старых приятеля ведут профессиональный треп.

Он прижал ствол к моей груди и взял мой браунинг.

— Прислонись и расставь ноги, — сказал он.

Я оперлась на спинку дивана, а он меня ощупал. Искать было нечего, но Эдуард этого не знал, а неосторожным он никогда не был. Одна из причин, по которой он до сих пор жив. Это — и еще то, что он был очень, очень умелым.

— Ты говорил, что не можешь взломать мой замок, — сказала я.

— Я принес инструменты получше.

— Значит, он не защищен от взлома.

— От большинства людей — защищен.

— Но не от тебя.

Он посмотрел на меня глазами мертвыми, как зимнее небо.

— Я к большинству не принадлежу.

Я не могла не улыбнуться:

— Это ты можешь сказать с полным правом.

Он нахмурился:

— Дай мне имя Мастера, и нам не придется этого делать.

Его пистолет не шелохнулся. Мой браунинг торчал у него из-за пояса. Я надеялась, что он не забыл поставить его на предохранитель. Или, наоборот, забыл.

Я открыла рот, снова закрыла и просто смотрела на него. Я не могла выдать Эдуарду Жан-Клода. Я была — Истребительница, но Эдуарда вампиры называли — Смерть. И он это имя заслужил.

— Я думала, ты сегодня будешь за мной следить.