Наводящие ужас, стр. 26

Вдоль стены бежала бетонная дорога. Впереди виднелся поросший сорняками пустырь, и за ним - другой особняк, не уступавший размерами усадьбе Шонфельдов. Слева маячил серебристый силуэт "субару", а справа почва полого спускалась к далекому берегу. В столь поздний час - одиннадцать пятнадцать, по меркам мексиканской провинции, считаются временем, когда любой порядочный субъект обязан храпеть вовсю - вокруг не было ни души. Лишь одинокая пара автомобильных фар пронеслась по далекому шоссе.

Я миновал японский вездеход, направился в сторону пустоши, которую приметил еще раньше из окна своей постылой комнаты. Осмотр прилегавшей к дому территории отнял примерно пятнадцать минут. Все обреталось в должном порядке. Теперь следовало определить: где же покинул Коди свое самоходное транспортное средство. Не пешком же притопал, в самом деле?

Транспортное средство обнаружилось почти сразу, при первом же взгляде, брошенном в северную сторону. Автомобиль стоял на отшибе, в полнейшем одиночестве. Не то, чтобы кроме "субару" поблизости замечались иные машины, а просто ни деревца, ни кустика завалящего рядом с фургоном не наличествовало. Чахлая трава - и только.

Обнаружив фургон, полагалось установить, не наблюдает ли за ним кто-либо, кроме меня. Я помедлил в окаймлявшем дорогу кустарнике битый час. Никто не объявился. Мысленно послав предосторожности ко всем чертям, я встал, шагнул вперед и направился к машине. Вставил ключ в дверной замок, отважно повернул его.

Ни сирена не завыла, ни бомба не взорвалась. Машина отнюдь не была снабжена хитроумными противоугонными приспособлениями. Кабина была сплошь покрыта засохшей кровью, а на виниловом сиденье виднелись и довольно свежие, недавно свернувшиеся, не успевшие толком побуреть пятна. Похоже, мой ночной гость наскочил в пути на весьма неприятный ухаб.

Над приборной доской лежали три яблока; перед пассажирским сиденьем стоял початый ящик пива, где еще оставалось две целых банки. Наличествовал также пакет сушеного картофеля, распотрошенный мешочек леденцов и груда мусора: пустые пивные жестянки, обертки от конфет, окурки и тому подобная дребедень, усеивавшая валявшийся на полу черный плащ.

Разумеется, Коди не мог появляться в придорожных кафе без верхней одежды...

Иных личных вещей обнаружить не удалось. Если, конечно, револьверы не считаются личными вещами.

Револьверов оказалось целых три. Все они были одной и той же модели: тридцативосьмикалиберные кольты со стволами длиною четыре дюйма. Два пребывали полностью заряженными; из них никто в последнее время не стрелял. Третий тоже был заряжен - точнее, перезаряжен. После очень основательной пальбы. Нагар в дуле и едкий пороховой запах сомневаться не дозволяли.

Четыре стреляные гильзы Коли педантично сложил в пластиковый мешочек.

Я предчувствовал: повесть о том, откуда взялся подобный арсенал, окажется чрезвычайно любопытной. По всему судя, миллионер угодил в передрягу, пустил в дело один из трофейных стволов - такими вооружают правительственных сотрудников, происхождение кольтов не составляло загадки, - а потом потрудился наполнить его свежими патронами.

Не менее любопытным представлялось то, что Коди, обладая настоящим оружейным складом, появился в особняке Шонфельдов с голыми руками. Выраженный залог дружелюбия.

Никто не препятствовал мне чинить инспекцию покинутому фургону. Окрестности пустовали. Потратив столько сил и времени, дабы подобраться к машине, я должен был замкнуть ее и покинуть на пустоши вместе со всем содержимым. Обидно, право...

На подступах к дому обнаружились незнакомцы.

Освещенные окна кухни, лишь частично забранные полупрозрачными занавесками, позволяли видеть подступы к усадьбе с немалой отчетливостью. Ворота выглядели весьма заманчиво - особенно с точки зрения немолодого человека, начисто лишенного в последние дни какой бы то ни было физической нагрузки, а сейчас изрядно запыхавшегося после непредвиденных похождений. Ворота просто притягивали к себе.

Именно поэтому я обогнул ограду и приблизился к дому с той стороны, куда выходили темные окна моей спальни. Я увидел визитеров издалека и благоразумно застыл. Темные силуэты суетились подле стены. Совершенно естественно: раненному Буффу Коди по всем правилам причитались ночные гости.

Гостей было двое.

Фигура помельче перекидывала через утыканную стеклом кромку стены толстенное одеяло - или что-то в подобном роде. Более крупный и крепкий человек уже согнулся у ограды, упирая руки в колени. Живая ступенька, так сказать.

Для оружия, издающего излишне громкие звуки, обстановка выглядела неподобающей. Незнакомцы успели увидать, как я ринулся к ним из темноты, но поделать не смогли ничего: маленький уже взгромоздился на спину крепышу и уцепился руками за шершавый бетон, одновременно задирая коленку в поисках добавочной опоры.

Ни соскочить, ни лягнуть меня этот субъект не успел. Я вышиб из-под него "ступеньку" не хуже заправского палача, выбивающего скамью или чурбак из-под ног приговоренного к смерти. Крепыш, как выяснилось, обладал железными брюшными мышцами, но у меня отнюдь не слабые ноги, а ботинки достаточно крепки.

Я угостил его пинком по лицу и огрел малыша, ловкого, словно кошка, ребром ладони. Промахнулся: угодил не по шее, а по плечу. Плечо оказалось на диво хрупким. Раздался болезненный вскрик.

- Нет! - послышался приглушенный женский вскрик: - Не стрелять, господин Коди! Это моя, Антония!

Глава 21

Я вступил в безмолвный патио и ухитрился обогнуть рассыпавшуюся поленницу, не запнувшись ни за один деревянный кругляк. Постучался во входную дверь.

- Отвори, это я!

Воспоследовала довольно долгая пауза, потом занавеска взлетела, и я увидел встревоженную физиономию Джо. Заскрежетал замок, закрепленная на полозках дверь ускользнула вправо.

- Милости прошу, мистер "Я".

В залитой светом гостиной мне поневоле довелось прищуриться. Джо повстречала меня вполне созревшей и переодевшейся для боя: джинсы, рубашка, ботинки. В руке зажат пистолет системы "беретта" - либо тот самый, что я видал в Эрмосильо, либо его брат-близнец, либо просто иной экземпляр, выпущенный той же самой славной фирмой. Джо держала его дулом вверх, сняв указательный палец со спускового крючка и вынеся его за пределы предохраняющей скобы: единственно разумный способ держать заряженный пистолет в присутствии друга; способ, коим не брезгует никто, кроме голливудских кретинов. Что ж, великолепно; Джо, получается, знала об огнестрельном оружии гораздо больше, нежели давала понять.

Однако, то обстоятельство, что в усадьбе нашелся неведомый мне ствол, отнюдь не воодушевляло. Похоже, в течение прошедшей недели я действительно обретался почти без сознания...

Джо облизнула губы.

- Снаружи, - сказала она, - долетали странные звуки... И ты задержался неимоверно... Я уже беспокоиться начинала. Что, неприятности?

- Снова чуть не застрелил мексиканскую дурищу, - пояснил я.

- Которую? А, ту... Сиснерос? Она разве здесь?

- Конечно. В компании дядюшки, либо приятеля, либо еще невесть кого - понятия не имею о личности седовласого и сиволапого старца, разгуливающего с нею бок о бок. Этого субъекта я впервые видал в Кананеа, в ресторане мистера Грина.

Старца я опасался нешуточно. Разумеется, "дядюшка" не получал штурмовой подготовки, причитающейся коммандос, однако вооружен был вполне приличным тесаком и, по-видимому, отлично представлял, как управляться с этим оружием. А помимо тесака, чем еще располагать соизволил?

- Этот добрый сеньор, Мэйсон Чарльз, - уведомила меня Антония, - посылать нас на подмога сюда. - Не тебя помогать, на тебе ему плевать; но Мэйсон хотеть своя старшая длинная сестра в безопасность... Говорил: ты все больной, все слабый; защищать не уметь. Говорил: сеньор Греэр сказать, Коди бежать и приезжать сюда. Сеньор Греэр говорить, кто-то спрашивать о сестра в американская больница, и Коди понимать, куда ехать...