Мстители, стр. 31
— Ладно, — прошептала она. — Похоже, я немного оправилась, раз могу об этом рассказывать. Ладно...
— Элли...
— Вот еще что, — заговорила она. Лицо ее внезапно стало жестким и упрямым. — Прежде чем начнешь жалеть несчастную маленькую девочку, которую обидели два ужасных здоровяка, я, пожалуй, добавлю, что впоследствии расквиталась с ними. — Я удивленно посмотрел на нее, и она добавила: — Такие вещи нельзя оставлять безнаказанными.
— Расскажи, — сказал я.
— Я же тебе сказала! — В голосе ее прозвучало нетерпение. — Я с ними расквиталась. Их держали, пока я проделала это ножом, который купила в скобяной лавке. Знаешь, такой маленький обоюдоострый нож, которым пользуются на скотоводческих фермах. Я прочитала об этом в книге о скотоводстве и разведении лошадей, которую нашла в библиотеке, здесь, в Майами, ну, и. Меня потом рвало в кустах, но не могла же просить кого-то сделать это за меня. — Она пристально посмотрела на меня. — А теперь выкладывай соболезнования.
Странно, что рассказывая об этом, она казалась такой маленькой и беззащитной в большой кровати. Я не ожидал услышать ничего подобного, не был готов к такой истории, но все-таки ухитрился выдавить из себя улыбку, дабы не выходить из образа несравненного секретного агента с железными нервами.
— Ужаснуться прикажете? — Элеонора пожала плечами.
— Я решила, что все-таки не стоит их убивать, — небрежно заметила она. — Провести за решеткой остаток жизни? Хотя почему человек вообще должен садиться в тюрьму или даже представать перед судом за то, что... По-моему, это следовало бы отнести в разряд службы на благо общества. Вернувшись домой, в Чикаго, я рассказала то же, что говорила в Майами: я попала в аварию и ударилась о ветровое стекло. Я рассчитала, что ограничившись сделанным и не убивая выродков, смогу избежать неприятностей с полицией, поскольку и ребятки хвастать не станут. И оказалась права — все прошло тихо. Теперь я могу о них забыть. О них может забыть мой разум. Но глупое тело не желает о них забывать.
— Кто тебе помог? — спросил я.
— Один достаточно злобный борец-тяжеловес из Майами-Бич, которому я некогда оказала услугу. Во всяком случае, он так считает. Просто я кое-что узнала, а публиковать не стала. На самом деле это никак не согласовалось с темой, над которой я работала, но позже он дал мне знать, что считает себя моим должником. Поэтому, как только я решила, что и как следует сделать, как только смогла ходить, а не ковылять, как дряхлая старушка — плевать, что выглядела я далеко не лучшим образом, на восстановление моей внешности, включая дантиста и все прочее, впоследствии ушло несколько месяцев — я позвонила ему и сказала, что мне нужны трое крепких ребят. Он дал их мне, мы отыскали мерзавцев, я расквиталась с ними, а он уплатил свой долг, ежели таковой вообще существовал. Наверное, теперь ты считаешь меня ужасной женщиной, — совершенно спокойно добавила она, не сводя с меня взгляда.
— Ужасной, — подтвердил я. — И еще уродливой. Не забудь про уродство.
В глазах у нее вспыхнул гнев.
— Черт бы тебя побрал, сама не знаю, с какой стати мне вдруг вздумалось исповедоваться посреди ночи такому бесчувственному чурбану! — Она бросила на меня испепеляющий взгляд. — И не думай, будто я нуждаюсь в твоих гарантированных методах лечения травматической фригидности, проклятый ублюдок! — Я улыбнулся.
— Ты все высказала? Полегчало?
— Станешь уверять, что ты не об этом думал, сидя здесь, на моей кровати?
— Ну конечно, — согласился я. — О чем еще может думать мужчина, сидя на кровати у женщины в два часа утра? Но теперь советую немного поспать.
— Я считала тебя проходимцем, — сказала она. В глазах вспыхнул озорной огонек. — Человеком, который не упускает ни одной юбки. А ты, наверно, импотент.
— Ты не готова играть в эту игру, Элли, — заметил я. — И слишком плохо знаешь меня.
— Какую игру?
— Ты не против попробовать и посмотреть, что у нас с тобой получится, но в то же время боишься неудачи и потому не решаешься. Вот и решила вывести меня из себя, чтобы я на тебя набросился и решил все за тебя. Примерно так же выталкивают из самолета парашютиста, который боится прыгать сам.
Последовала короткая пауза. Я увидел, как ее грудь резко вздымается под украшенной цветами ночной рубашкой.
— Мгновенный и высоко просвещенный диагноз? — пробормотала она, однако злость уже успела улетучиться из ее голоса. — Прости. Наверное, я веду себя ужасно глупо. Ты не представляешь, как мерзко чувствовать себя... инвалидом. Мне казалось, что если найти человека, которому можно доверять... Но ведь у меня нет никаких причин доверять тебе, правда?
— Ни единой, — сказал я. — Я самый непорядочный человек на свете. А Уоррену ты доверяла?
Она захлебнулась воздухом.
Я не оглядываясь направился к двери. Свет за спиной погас. Вернувшись к себе покорный слуга какое-то время стоял, вглядываясь в темноту за окном. И без того запутанное задание и запутанные взаимоотношения еще более осложнялись. Внезапно помимо моей воли перед глазами у меня возникло бледное изувеченное лицо беззубой девушки, с окровавленным ножом в руке склонившейся над прижатым к земле мужчиной. Кошмар какой-то. Но с другой стороны, намного ли приятнее заботиться о безопасности нежной мягкосердечной особы, которая назовет меня чудовищем за то, что я обидел несчастных ребят, поджидавших с пистолетами в руках. Спасибо, такой опыт у меня уже был и в критический момент я предпочитаю иметь дело с Элеонорой Брэнд, с ее всеусердным отношением к работе, с ее ужасной ненавистью к собственной персоне, ее неукротимой мстительностью и туфельками, которыми она готова воспользоваться в любую минуту.
Меня разбудил телефонный звонок. Я посмотрел на часы. Они показывали почти семь утра.
— Номер 743, — произнес женский голос, который накануне сообщил мне о задании первоочередной срочности.
— Докладывайте.
— Он прибывает сюда и просит, чтобы вы не опаздывали.
— Я никогда не опаздываю, — ответил я. — Когда назначено?
— Мне было поручено разбудить вас ровно за час.
— Отлично. Где Фред?
— Сейчас занят. Встречает специальный рейс в аэропорту, после чего выполнит несколько поручений. Вы тем временем продолжаете прикрывать объект самостоятельно. Поручено передать, чтобы вы были чрезвычайно осторожны.
— Сообщение принято.
— У нас есть час, чтобы одеться и поесть, — сообщил я. — В Нассау прибывает большое начальство. Предстоят великие дела.
— Прости за прошлую ночь, — сказала Элеонора.
— De nada, как говорим мы, знатоки испанского. — Элли поморщилась.
— Все разболтала, да? Господи, я рассказала тебе о том, о чем не собиралась рассказывать никому. И самое смешное, что я ненавижу людей, которые причитают и жалуются на судьбу. Подумаешь, пара мерзавцев избила и изнасиловала меня на пустыре. Пожалуйста, забудь весь этот дурацкий спектакль.
— Тебе полегчало? Она бросила на меня удивленный взгляд.
— Что ж, весь остаток ночи я проспала как невинное дитя, так что можно сказать — полегчало. Спасибо. — Она немного помолчала:
— Мэтт?
— Да?
— Ночью... зачем ты это сказал?
— Девушка с такой физиономией явно нуждается в утешении.
Гнев вспыхнул в ее глазах, и она уже открыла рот, чтобы осадить меня, но вместо этого одарила своей неповторимой широкой и обаятельной улыбкой.
— Ах ты, мерзавец. Все продумал заранее, да? Достаточно вывести девушку из себя и можно делать с ней все, что заблагорассудится. Ладно, пока ты побреешься, я буду готова.
Глава 16
Она вновь облачилась в свой аккуратный костюмчик из шамбре в сочетании с той же, а может и другой, белой блузкой. Когда мы выходили из-за стола после завтрака, я обратил внимание, что лодыжки у нее и правда достаточно привлекательные. И вновь заставил себя выбросить подобные мысли из головы. Тут открывались широкие перспективы для любителей реабилитационных проектов — слишком много хорошего материала, чтобы позволить ей вечно считать себя безобразной и ни на что не пригодной. Однако психологическая реабилитация юных особ не входит в сферу моих профессиональных обязанностей. К тому же не так просто позабыть, как эта девушка расправилась со своими обидчиками. Хотя с другой стороны человеку моей профессии не пристало проявлять излишнюю чувствительность в подобных вещах.