Дилетанты, стр. 23

- Вы задумали это заранее, или появился мистер Су и указал вам путь к свету? - спросил я.

- Мы сами прекрасно видели, что дела идут плохо и с каждым днем все хуже и хуже, - резко возразила Патриция. - Совершенно очевидно, что представители старшего поколения все развалили и не желают в этом признаться.

- Лично я не верю тем, кто моложе тридцати, - заметил я. - Правда, и тем, кому за тридцать, я тоже не верю.

- Правильно, - с горечью сказала она. - Стоит вам задать неудобный вопрос, вы начинаете отшучиваться.

Я снова заметил, как она украдкой глянула на часы. В это время я наливал кофе. Хотелось бы знать, сколько времени нам еще предстоит скоротать и что будет потом. Она отчаянно тянула время, используя весь арсенал клише типа "отцы и дети" и "этот дурной мир", а также полный набор оправданий теоретических обоснований желания продаться.

Я вовсе не хочу сказать, что многие ее доводы не отличались разумностью, просто для человека моей профессии в подобных умных речах есть некоторое однообразие - как бы складно они ни говорили, все это в конечном итоге призвано оправдать передачу ценных сведений врагу в обмен на тугую пачку банкнот.

Иногда предавая одну страну, они спасают весь земной шар. Я так и ждал, что она вот-вот объявит, что вместе с друзьями работала во имя всеобщего блага и что пятьдесят тысяч - сущие пустяки по сравнению с сияющим райским будущим, которое они помогают строить.

Но она обхитрила меня, сказав:

- Мы не намерены отшучиваться, Нистром. Мы получили в наследство гниль, с которой уже ничего нельзя поделать. Слишком поздно. А потому остается только заработать немного денег и повеселиться напоследок, пока все не полетело в тартарары.

В каком-то смысле я выслушал это с большим огорчением. Мне бывает жаль и сбившихся с пути зеленых юнцов, и не знающих жизни интеллектуалов, хотя они не затрагивают струны моего сердца. Но я вспомнил, как эта самая девица забрасывала спиннинг на реке Колумбия. Конечно, это был спектакль, но тем не менее она должна была по-настоящему любить природу, чтобы так освоить технику владения спиннингом. Возможно, у нее имелось немало и других талантов. Возможно, на ней рано было бы ставить крест, если бы кто-то захотел потратить на нее время и уговорить калифорнийскую полицию не выдвигать против нее обвинения в соучастии в убийстве. Наверное, ее еще можно было бы спасти, только вот кто мог взять на себя такую задачу? По крайней мере, не я. Спасать молодых циников от самих себя не входило в мои обязанности. Я появился тут вовсе не для этого, а скорее наоборот.

Потянувшись за кофейником, я глянул на часы. Я с удивлением увидел, что шел двенадцатый час. Мы уже провели за беседой целый час. Пора было кончать диалог. Я и так узнал все, что хотел, и эти игры мне давно уже приелись. Мне совершенно не хотелось наблюдать, как она превратится в сексуальную соблазнительницу а-ля Мата Хари, потому как это неизбежно должно было случиться.

Я наполнил наши чашки, поставил кофейник на плиту и сказал:

- Если мне удастся уговорить тебя проявить немного здравого смысла - хотя бы ради разнообразия, то мне, возможно, больше никого не придется сегодня убивать.

- Это как понять? - спросила она, и зрачки ее расширились.

- Белман, я профессионал, - напомнил я. - Три твоих дружка пытались убить меня, а вместо этого погибли сами. Они и близко ко мне не подошли. - Это было неправдой, в домике у озера мы успели неплохо пообщаться, пока не возник Стоттман, но сейчас это не имело значения. Я резко спросил: - Почему бы тебе не поумнеть, пока с тобой не случилось то, что с ними?

- Я не понимаю, - сказала она, лихорадочно облизывая губы.

- Прекрасно ты все понимаешь. Слушай внимательно. У меня есть на твой счет определенные инструкции, но я могу от них немного отойти. Дай мне слово, что сейчас же отправишься прямым ходом домой, ни с кем общаться не будешь и заберешь своего приятеля с собой.

Она держалась молодцом. Она не вздрогнула, но, застыла, словно удерживая в себе движение, способное выдать ее с головой. После короткой паузы ей удалось, изобразить удивление.

- Какого еще приятеля?

Я продолжал, не обращая внимания на ее реплику:

- Разумеется, все зависит от того, чем окормил он мою собаку. Потому-то ты и тянешь время - чтобы зелье подействовало. Если это стрихнин, вам сильно не повезло. Но если это обычное снотворное, чтобы спокойно забрать ошейник, тут еще есть о чем толковать. Дай знак своему приятелю, чтобы он вошел сюда безоружным, с руками, поднятыми вверх, и с ошейником. Ты скажешь мне, что вы скормили псу и есть ли противоядие. Я полюбил его, во-первых, а во-вторых, он нужен мне для дальнейшей работы. Если условия приняты, я постараюсь забыть про приказ и отпущу вас обоих на все четыре стороны. Ну, что скажешь?

Она снова полностью контролировала ситуацию. Она посмотрела на меня спокойными чистыми глазами отъявленного лжеца.

- Я действительно не знаю, о чем речь. Нас было четверо, и трое уже погибли. Я здесь. Снаружи никого нет и быть не может. Вам просто это мерещится.

Я, конечно, предполагал, что она мне ответит именно так, но все же расстроился. Если бы она приняла мои условия, я оказался бы повязан своим обещанием. Может, мне даже хотелось этого в глубине души.

- Может быть, - сказал я, вставая и вынимая свой короткоствольный револьвер. - Очень может быть. Пойдем и посмотрим. Если я не прав, то мы увидим пустую поляну и спящую собаку. После вас, мисс Белман. - Я махнул револьвером, и она встала и деревянными шагами двинулась к двери. Потом оглянулась, а я кивнул головой, призывая ее открыть дверь, что она и сделала.

Глава 15

Ночь выдалась ясная, тихая и безлунная. На небе, правда, сияли звезды, но от них никакого толку у нас на земле не было. Патриция постояла на пороге, а потом к ней присоединился и я, чтобы наблюдателям все стало понятно. Затем я выключил в доме свет. Патриция Белман стала озираться по сторонам, и я сказал гораздо громче, чем требовалось, поскольку обращался не к ней одной:

- Разуй глаза, киса. Вперед и без фокусов. Если только хрустнет ветка или качнется тень, получишь пулю.

В обычных обстоятельствах, с профессиональными противниками это было бы пустой тратой слов. Незаменимых агентов нет, и револьвер, наставленный в спину одному, никак не напугает другого, выполняющего важное задание. Но я исходил из того, что имею дело еще с одним дилетантом, помешанным на таких несообразностях, как дружба и лояльность.

Если я ошибся - например, если мистер Су лично решил бы вмешаться в ход операции, - мои минуты были бы сочтены. То, что я захватил бы на тот свет за компанию и девицу, вряд ли взволновало бы мистера Су, который вполне готов был пожертвовать одной-двумя американками. В мою пользу, однако, говорило то, что оперативник калибра мистера Су, получив желаемое - а к этому времени ошейник явно был у него в руках, - вряд ли останется, чтобы вызволить какую-то ненужную ему блондинку.

Девушка спустилась по ступенькам на землю и поежилась, когда ствол револьвера уперся ей в позвоночник.

- Вы ведете себя, как в мелодраме, - буркнула она.

- Хэнк! - крикнул я, не обращая на нее внимания. - Проснись!

Ответа не последовало.

- Может, он освободился от ошейника и убежал? - предположила девица Белман.

- Конечно, - согласился я. - Точно так же убежала твоя несуществующая сука. То ли он стащил с себя ошейник, то ли с него стащили, но он никуда не убежал. Теперь иди туда, где кончается цепь.

Металлическая цепь светлой полосой прочертила темноту. Я ничего не видел на ее конце, но черную собаку трудно разглядеть на темной земле безлунной ночью. Цепь была пуста.

- Стой здесь, - велел я Пат Белман, а сам наклонился и посмотрел на пустой крюк. Потом я бросил цепь, выпрямился и хрипло сказал: - У тебя последний шанс. Быстро позови своего приятеля.

- Я же говорила вам, что никого тут нет... Погодите, вон ваша собака, там, на земле. По крайней мере, там что-то чернеет. Ой...