Эскадра его высочества, стр. 85

Между тем скорая смерть базилевса-императора что-то не спешила, как ни ожидали ее придворные партии. Существовали ежедневные проблемы с высочайшим стулом, и давление у повелителя скакало, и одышка его мучила, и отеки на ногах появлялись, и печень из-под ребра выпирала, а вот не помирал — и все тут.

Прим-герцогине оставалось уповать на то, что с каждым днем вероятность нужного исхода неуклонно росла, а ради этого стоило терпеть Сетрана. Пару раз в месяц она даже исполняла свой супружеский долг. И всегда заботилась о том, чтобы в каждый данный момент граф пребывал в некотором отдалении, но в то же время находился под рукой.

Благодаря этим хлопотам второго лейтенанта Сетрана вместе с линкором «Хугиана» перевели из флота Открытого моря во флот Домашний. Затем граф что-то преподавал в Морском энциклии, где удостоился ученой степени за диссертацию о могучем влиянии идей святого Корзина на боеспособность имперского флота. Потом, получив внеочередной чин, служил личным представителем морского министра при личном представителе военного министра.

Однако со старым занудой Гевоном отношения сложились неважные. Супруга срочно напрягла связи и Сетран оказался помощником главного интенданта Домашнего флота. В этой роли он тоже продержался недолго, но совсем по другой причине. Уж больно должность была хлебной, за нее никогда не прекращалась самая ожесточенная грызня. В результате пришлось согласиться на звание контр-адмирала и пост начальника штаба все того же Домашнего флота.

Неизвестно какие дальнейшие планы строила прим-герцогиня, но нападение померанцев в них никоим образом не входило. Так же, как и в планы самого Сетрана. Граф прекрасно знал, что способен быть адмиралом исключительно Домашнего флота и только в мирное время. Догадывался об этом и командующий Домашним флотом.

— Позвольте довести до конца операцию, обрат эскандал, — спокойно сказал Альметракис.

— Нет.

— Подумайте, абордажный удар может принести нам победу!

В неподвижном лице бубудуска ничто не изменилось. Он протянул руки:

— Ты это… брось. Время-то не тяни. Нам сегодня еще арестовывать да арестовывать.

Адмирал понял, что Святая Бубусида уже приступила к заготовке виновников поражения. И еще понял, что он, Ворвид Альметракис, собирался защищать не ту власть. Власть, которая обречена. Быть может, питаясь кровью она протянет еще долго, эта власть. И уж точно, у многих еще успеет отобрать и шпагу, и честь, и жизнь. Но вот победить не сможет. С Сетранами такое не получится, нет.

С горьким удовлетворением Альметракис поблагодарил Пресветлого за то, что не успел одержать победу, всю славу которой присвоил бы орден. Эта победа лишь повредила бы больной стране. Бывший командующий его величества Домашним флотом еще раз взглянул на бухту Монсазо и усмехнулся.

— А ведь ты прав, бубудуск! Пустые все хлопоты…

Потом он вскочил на перила и взмахнул руками, удерживая равновесие.

— Послушай, Гриннар. Командира линейного корабля «Прогиденс» зовут Таграх. Шаутбенахт Таграх. Если когда-нибудь встретишь, передай мои извинения. Ну, ты знаешь за что. За мыс Мекар.

— Обрат адмирал… Ворвид! Что вы делаете?! — в ужасе крикнул адъютант.

Адмирал еще раз усмехнулся.

— Хочу кое-что рассказать Пресветлому.

И шагнул с башни.

— Вот ведь сволочь, — сказал старший бубудуск, глядя вниз. — Кого я теперь арестую? Ни себе, ни людям.

— Чистейший эгоизм, — согласился контр-адмирал Сетран.

Гриннар размахнулся и от души влепил по учтивой роже. Старший бубудуск чрезвычайно обрадовался.

— Аборавары, — промурлыкал он. — Только Аборавары. Никакой Призон-дю-Мар тут не поможет.

Уже через четверть часа после скоропостижного назначения, контр-адмирал Аленцо ди Кандильяк, граф де Сетран, стоял на Галерном дворе в окружении толпы подчиненных, держался за челюсть и пытался сообразить, что же ему следовало предпринять.

Со всех сторон сыпались нехорошие доклады о состоянии гребных судов. Не хватало всего — весел, абордажных крючьев, кирас и даже пороха для мушкетов, а шеф-интендант Адмиралтейства вкупе с главным каптенармусом куда-то запропастились. Утверждали, что обоих видели в Эрлизоре «при пониженной боеспособности».

— Сбить замки к чертовой матери! — предложил не в меру горячий командир шестого батальона.

Сетран, имевший короткий, но яркий снабженческий опыт, едва устоял на ногах. Он живо представил, сколько недостач спишут прожженные интенданты на такое деяние. И кого в конечном счете сделают за это козлом отпущения.

— Я вам собью, — процедил новый командующий. — Приказываю немедленно атаковать с тем, что имеется!

— Но как же так? Без прикрытия артиллерийских кораблей? Нас перетопят как котят!

— Трусишь, майор? Это приказ. Мы упускаем время! Все ясно?

— Так точно, — кисло ответил командир шестого батальона. — Яснее не бывает.

— Поплывешь первым, — зло сказал Сетран. — Умник!

Остальные комбаты бросились к своим частям, чтобы освободить дорогу смертникам. Потому что назревал очередной бессмертный подвиг во славу Пресветлого. Мешать не следовало…

21. ЭПИКИФОР И БУБУДУМЗЕЛ

В бухте творилось что-то невообразимое.

Потерявшие ветер померанцы вовсе не потеряли хладнокровия. Шесть их кораблей, включая все три линкора, растянулись в правильную колонну. При этом каждый корабль одним бортом обстреливал многострадальный Контамар, а другим громил сбившиеся в беспорядочную кучу шлюпки с десантом.

Эпикифор с досадой отбросил подзорную трубу.

— Кто командует абордажной атакой? Альметракис?

— Бывший вице-адмирал Альметракис… э… отстранен, ваша люминесценция.

— Отстранен? В разгар боя? Командующий флотом?! Нет, с нашим орденом не соскучишься…

— Я думал, вы знаете, — потупившись, сказал Глувилл.

— Как видишь — нет. И какой же это идиот распорядился? — бледнея, спросил великий сострадарий.

Задавая свой вопрос, он уже знал ответ. И тем не менее едва не задохнулся, когда услышал от Глувилла то, что и ожидал услышать:

— Дык это… того. Обрат Керсис приказал.

Случившееся далеко выходило за всякие рамки. Воспользовавшись пожаром Сострадариума, на некоторое время лишившего контроля люминесценция над ситуацией, не в меру ретивый бубудумзел вообразил, что вправе заменить главу ордена. Хотел того Гомоякубо или не хотел, понимал или нет, но этим он бросал прямой вызов эпикифору.

И каким образом!

В самый ответственный момент этот дикарь дезорганизовал управление остатками Домашнего флота. Как оказалось, ему были совершенно безразличны и способности паркетного адмирала Сетрана, и судьба имперской морской пехоты, так бестолково гибнущей под померанскими ядрами, и даже сама империя как таковая.

Эпикифор окончательно понял, что Керсису Гомоякубо вообще безразлично все, кроме личной власти. Ничто другое его не интересовало и не трогало. При этом вполне могло статься, что Керсис, как и большинство хитрых дураков, толком не знал, на что употребит эту почти неограниченную власть, буде получит ее в свои окорокообразные ручищи. Ну, удовлетворит свои зоологические потребности. А дальше что?

Что ж, он сам ускорил свою судьбу. Если зарвавшийся пампуас вообразил, что даже такие штуки ему будут сходить с рук, то он очень ошибся. Как выражается милейший марусим, змея укусит свою ногу. Заднюю. Вообразившую себя передней… Видимо, следовало сделать это раньше, но еще не поздно сделать и сейчас!

— Глувилл! Немедленно выпиши ордер на арест, — голосом, сухим, как пески Ящерленда, приказал эпикифор.

— Арест кого, ваша люминесценция?