Фрайдэй, стр. 92

— Нет, мэм.

— Ма! Чайник кипит!

— Ты — Фрайдэй — пойди, дорогая.

Я пошла готовить чай. Мое сердце пело.

33

Прошло двадцать лет. Это по календарю Ботани Бей, но разница небольшая. Эти мемуары основываются на лентах, записанных мной в «Паджаро Сэндс» до того, как умер босс, затем на записках, которые я сделала вскоре после приезда сюда, записках, которые должны были «увековечить свидетельство» — я тогда еще думала, что, возможно, мне придется бороться против высылки с планеты.

Но когда использовать меня для реализации их планов стало невозможно, они потеряли ко мне интерес — логично, потому что я для них была всего лишь ходячим инкубатором. Потом вопрос стал чисто абстрактным, когда Первый Гражданин и Дофинесса были одновременно убиты бомбой, подложенной в их карету.

Эти мемуары следовало бы закончить моим прибытием на Ботани Бей, потому что после этого в моей жизни не было никаких драматических поворотов событий — в конце концов, о чем должна писать мемуары деревенская домохозяйка? Сколько яиц снесли наши куры в прошлом сезоне? Вам это интересно? Мне — да, но вам — нет.

Занятые и счастливые люди не ведут дневников; они слишком заняты жизнью.

Но обработав записи и заметки (и сократив объем материалов на шестьдесят процентов), я заметила некоторые вещи, о которых шла речь и которые еще не были прояснены. Аннулированная карточка «Виза» Дженет — я «погибла» во время взрыва, уничтожившего «Поездку до Эм-Лу». Жорж тщательно все проверил в нижнем Виксберге, и был убежден, что никто не спасся. Тогда он позвонил Дженет и Иену… которые как раз собирались улетать в Австралию, предупрежденные виннипегским агентом босса — поэтому, конечно, Дженет аннулировала свою карточку.

Самое странное во всем этом — как я нашла свою «семью». Но Жорж говорит, что странно в этом не то, что они здесь, а то, что я здесь. Земля им всем надоела, она раздражала их — куда они могли податься? Ботани Бей — это не единственный вариант, но для них это был очевидный выбор. Это хорошая планета, похожая во многом на Землю, какой она была несколько веков назад, — но с современными знаниями и технологиями. Она не настолько примитивна, как Форест, не такая безумно дорогая, как Хальцион или Фидлерз Грин. Они все много потеряли при вынужденном переезде, но у них осталось достаточно средств, чтобы купить билеты третьего класса до Ботани Бей, заплатить взносы компании и иметь стартовый капитал.

(Вы знаете, что здесь, на Ботани Бей, никто не запирает двери — у многих даже нет замков. Mirabile visu!)

Жорж говорит, что единственное совпадение — это что я оказалась с ними на одном корабле — и этого могло не произойти. Они пропустили «Дирак», потом еле успели на «Форвард», и то только потому, что Дженет торопила их, твердо решив путешествовать с ребенком в животе, а не на руках. Но, конечно, если бы они и сели на предыдущий или следующий корабль, я все равно встретила бы их, не планируя этого. Наша планета примерно того же размера, что и Земля, но колония пока еще маленькая, и все живут практически в одном месте, и каждому всегда интересно посмотреть на новых соседей; мы встретились бы обязательно.

Ну а что, если бы мне не предложили эту работу-ловушку? Спрашивать себя «а что, если бы…» можно всегда, но я думаю, что если бы я, как планировала, посетила все планеты на маршруте, с вероятностью где-то пятьдесят процентов я все же оказалась бы на Ботани Бей.

«Вся наша жизнь в руках судьбы», но я не жалуюсь. Мне нравится быть колонисткой-домохозяйкой в 8-группе. Формально это не С-группа, потому что у нас здесь не очень много законов о сексе и браке. Мы ввосьмером и наши дети живем в большом составленном из нескольких частей доме, который спроектировала Дженет, а мы все построили. (Я не столяр-краснодеревщик, но плотник из меня получился просто классный!) Соседи никогда не были назойливы и не задавали нам вопросов о том, кто чьи родители — а если бы они это сделали, Дженет заморозила бы их одним взглядом. Здесь это никого не интересует, детям на Ботани Бей рады; пройдет еще много веков, прежде чем кто-нибудь заговорит о «перенаселении» или «нулевом приросте населения».

Наши соседи не увидят это жизнеописание, потому что единственное, что я собираюсь опубликовать здесь — это переработанное издание моей поваренной книги — хорошей поваренной книги, потому что я выступаю в роли литобработчика двух великих поваров: Дженет и Жоржа, и я добавила некоторые практические советы для молодых домохозяек, которыми я обязана Голди. Поэтому здесь я могу открыто говорить о родственных отношениях. Жорж женился на Матильде, и одновременно Персиваль женился на мне; я думаю, они бросили жребий. Конечно, ребенок во мне подпадал под ту старую поговорку о пробирке и скальпеле — поговорку, которую я ни разу не слышала на Ботани Бей. Может быть, Уэнди унаследовала какие-то черты от бывшей королевской семьи Релма. Но я ни разу не дала ей повода подозревать об этом, и официально ее отец Персиваль. Все, что я точно знаю — это что Уэнди не имеет никаких наследственных дефектов, и Фредди и Жорж говорят, что неприятных рецессивных генов у нее тоже нет. В детстве она вела себя не хуже других, и обычной умеренной порции шлепков было достаточно, чтобы наставить ее на путь истинный. Я думаю, она очень неплохой человек, и это радует меня, потому что она единственное мое дитя, пусть даже она и не родственник мне.

— «…единственное…» Когда я ее родила, я попросила Жоржа ликвидировать мою стерильность. Они с Фредди осмотрели меня и сказали, что это можно сделать… на Земле. Не в Нью-Брисбене. А здесь это будет невозможно еще много лет. Таким образом, вопрос был закрыт — и я даже почувствовала некоторое облегчение. Я это сделала один раз; делать это еще раз я потребности не испытывала. У нас под ногами ползают дети, щенки и котята; и детям, как и котятам, не обязательно быть рожденными мной. Ребенок есть ребенок, и у Тилли они хорошо получаются, как и у Дженет и Бетти.

И Уэнди. Если бы это не было абсурдным, я бы предположила, что она унаследовала свою сексуальность от матери — то есть, от меня. Ей не исполнилось еще четырнадцати, когда она, придя домой, впервые сказала: «Ма, кажется, я беременна». Я сказала ей: «Не надо предполагать, дорогая. Пойди к дяде Фредди, пусть он сделает тебе анализ».

Она объявила о результате за обедом, который превратился в праздник, потому что, по старой традиции, беременность женщины в нашей семье — это повод для радости и веселья. Итак, первый раз мы отмечали беременность Уэнди, когда ей было четырнадцать, потом когда ей было шестнадцать, потом — восемнадцать, а последний раз — всего неделю назад. Я рада, что она делала между ними достаточно большие перерывы, потому что я растила их, всех, кроме последнего; ради него она вышла замуж. Так что я никогда не испытывала недостатка в детях, которых нужно воспитывать, даже если бы у нас в доме не было четырех — а теперь пяти, нет, шести — матерей.

У первого ребенка Матильды первоклассный отец — великолепная порода. Доктор Джерри Мэдсен. Так она мне сказала. И мне кажется, что так оно и есть. Дело вот в чем: ее бывший хозяин как раз ликвидировал ее стерильность, намереваясь получить от нее потомство, когда у него появилась возможность продать ее для четырехмесячной высокооплачиваемой работы. И она стала «Шизуко», с застенчивой улыбкой и скромным поклоном, и стала следить за моим поведением — но получилось наоборот, я, сама того не желая, следила за ее поведением. О, если бы она попыталась, она бы смогла устроить себе немного ночной жизни в дневное время… но дело в том, что почти двадцать четыре часа почти ежедневно она проводила в каюте ББ, чтобы не пропустить моего прихода.

Так когда же? В единственный раз, когда это могло случиться. Пока я, полузамерзшая, съежившись лежала с Персивалем под турбогенератором, моя «горничная» спала с моим врачом. Так что у этого молодого человека отличные родители! Шутка: Джерри сейчас живет в Нью-Брисбене со своей замечательной женой Дайан — но Тилли не дала ему повода подозревать, что в нашем доме живет его сын. Это еще одно «потрясающее совпадение»? Я так не думаю. Врач здесь одна из не требующих стартового взноса профессий; Джерри хотел жениться и бросить космические полеты — а станет ли кто-нибудь селиться на Земле, если у него была возможность осмотреть колонии?