Золото стрелка Шарпа, стр. 55

– У вас не было выбора, сэр. – К нему обращался Ноулз. Голос звучал где-то вдали, но Шарп слышал!

Он отрицательно покачал головой.

– Выбор есть всегда.

– Но ведь война, сэр. Вы говорили, надо ее выиграть.

«Вот завтра и отпразднуем, – подумал Шарп, – или послезавтра, но господи боже, я же не знал!» И он вспомнил лежащие повсюду трупы – уродливые, жалкие, скорченные, как грибы, высушенные на раскаленных камнях.

– Я помню. – Капитан повернулся к своим людям. – Ну, что вытаращились? Собирайте манатки.

Он ненавидел и Веллингтона, ибо понимал, почему тот выбрал именно его. Генералу был нужен человек, которого непомерная гордыня заставит победить во что бы то ни стало. И Шарп знал: если Веллингтон попросит, он сделает это снова. Беспощадность – лучшее качество воина, будь он хоть генералом, хоть капитаном. Ею восхищаются. Но кто сказал, что беспощадный воин не испытывает адских мук?

Стрелок встал и посмотрел на Лассау.

– Надо бы Кокса найти.

Город лежал в параличе, тишину нарушали только треск огня да рвота и кашель солдат, которые находили изувеченные тела товарищей. В воздухе витал запах горелого мяса, как в захваченной англичанами Талавере, – но тогда не было ничьей вины, просто ветер случайно раздул пожар, а этот хаос, это видение ада – дело его, Шарпа, рук, ведь это им продырявленная бочка оставила за собой пороховой след.

Мертвецы лежали нагими, мундиры с них сорвало ударной волной; под натиском жара они усохли, обернулись черными сморщенными карликами. Целый батальон, подумал Шарп, уничтожен ради золота – а вот смог бы Веллингтон собственной рукой поднести сигару к пороху?

Он выбросил эту мысль из головы, шагая следом за Лассау по пандусу крепостной стены, с которой Кокс обозревал руины. Все было кончено, каждый понимал, что город теперь беззащитен. Но Кокс еще на что-то надеялся. И оплакивал гибель своего детища.

– Как это могло случиться?

У штабных офицеров были убедительные ответы. Бригадиру сообщили, что за миг до катастрофы на площадь у собора падали французские ядра. Офицеры смотрели со стены на растущую толпу французов, вышедших из окопов полюбоваться на громадную брешь в неприятельских укреплениях и чудовищный столб дыма. Наверное, так чернь взирает на некогда гордого короля, взошедшего на эшафот.

– Ядро, – объяснял Коксу один из офицеров. – Должно быть, подожгло патроны.

Бригадир храбрился, говорил, что они будут сражаться, но все знали, что Альмейда обречена. Как сражаться без боеприпасов? Наверное, это понимали и французы. Они не будут открыто злорадствовать, а предложат достойные условия капитуляции. Напрасно Кокс искал лазейки в безвыходной ситуации, напрасно вглядывался с надеждой в черный дым. В конце концов ему пришлось смириться.

– Завтра, джентльмены, завтра. Еще одну ночь подержим флаг.

Он двинулся сквозь толпу и увидел Шарпа и Лассау, томящихся в ожидании.

– Шарп! Лассау! Слава богу, вы живы. Столько жертв!

– Да, сэр.

Кокс едва сдерживал слезы.

– Какое несчастье!

«Выжил ли Том Джеррард?» – подумал Шарп.

Кокс заметил кровь на мундире стрелка.

– Вы ранены?

– Нет, сэр. Все в порядке. Разрешите вывести роту, сэр?

Кокс машинально кивнул. Ему было не до золота – он проиграл войну.

Шарп дернул Лассау за рукав.

– Идем.

Внизу у пандуса их дожидался Цезарь Морено, он поднял руку, останавливая Шарпа.

– Где Тереза?

Шарп улыбнулся, глядя в растерянные глаза испанца. Улыбнулся в первый раз после взрыва.

– Цела и невредима. Мы уходим.

– А Иоахим?

– Иоахим? – Лишь через секунду Шарп понял, кого имеет в виду отец Терезы, и вспомнил поединок на крыше церкви. – Мертв.

– А это что? – Оглядывая руины, Цезарь Морено не выпускал рукава Шарпа.

– Несчастный случай.

Морено посмотрел на него и пожал плечами.

– Я потерял половину людей.

На это Шарпу было нечего ответить.

Лассау вмешался в разговор:

– Как кони?

Морено перевел на него взгляд и снова пожал плечами.

– Их не было в рухнувшем доме. Все целы.

– Мы их возьмем. – Немец пошел вперед, а Морено удержал Шарпа за руку.

– Теперь, наверное, она будет командиром?

Стрелок кивнул.

– Драться она умеет.

Морено печально улыбнулся.

– И знает, на чьей стороне можно победить.

Шарп поглядел на дым, на объятую пламенем вершину холма и вдохнул запах гари.

– А мы с вами разве не знаем? – Он рывком высвободил руку и повернулся лицом к седоволосому партизану. – Я за ней когда-нибудь вернусь.

– Знаю.

В окопах на севере не осталось ни одного француза – все они стояли на виду у португальцев и глазели на дымящийся пролом в стене. Никто не задерживал роту. Люди взяли золото и пошли сквозь дым на запад, к армии Веллингтона.

Война не была проиграна.

Эпилог

– Так что же случилось, Ричард?

– Ничего, сэр.

Хоган тронул повод, и конь направился к островку сочной травы.

– Я вам не верю.

Шарп поерзал в седле – он терпеть не мог верховой езды.

– Там была девушка.

– И это все?

– Все? Особенная девушка.

С моря в лицо дул прохладный бриз, вода искрилась миллионами отблесков, словно огромная армия улан со сверкающими пиками, а на фрегате, шедшем к северу, в сторону Ла-Манша, ставили серые паруса, и за его кормой тянулся белый след.

– Посыльный, – сказал Хоган.

– Новости о победе? – спросил Шарп с иронией.

– Они не поверят. Очень уж странная победа. – Хоган смотрел на далекий морской горизонт с вершины холма. – Видите вон там флот? Конвой возвращается на родину.

Шарп крякнул – в заживающей руке стрельнула боль.

– Новые деньги для чертовых купцов. Почему бы им сюда не прислать деньжат, а?

Хоган улыбнулся.

– Ричард, денег всегда не хватает. Всегда.

– А сейчас лучше бы хватило. После всех наших подвигов.

– Каких еще подвигов?

– Да никаких, я же вам рассказывал. – Стрелок с вызовом посмотрел на вежливого ирландского майора. – Нас послали, мы добыли, ну и принесли.

– Генерал доволен, – произнес Хоган ровным тоном.

– Еще бы он не был доволен, черт его дери!

– Он уж было решил, что вы погибли. – Конь Хогана снова двинулся вперед, щипля траву. Майор снял треуголку и, как веером, помахал у лица. – Вот только Альмейду жаль.

– Вот только Альмейду жаль. – Шарп состроил горестную мину.

Хоган терпеливо вздохнул.

– Мы думали, что все кончено. Услышали взрыв, а золота все нет и нет. Без золота у нас бы не было ни малейшего шанса.

– Ну, шанс всегда есть, – произнес Шарп, точно сплюнул.

Хоган пожал плечами.

– Нет, Ричард. На сей раз не было.

Шарп позволил злости поулечься. Он смотрел, как полощутся паруса, как фрегат ложится на новый галс.

– А что вам было нужнее, сэр? – холодным, равнодушным тоном спросил он. – Золото или Альмейда?

Хоган натянул повод, и конь вскинул голову.

– Золото, Ричард.

– Вы уверены?

Хоган кивнул.

– Еще бы! Не будь его, погибли бы тысячи людей.

– Но мы-то этого не знали.

Хоган повел вокруг себя рукой.

– Зато мы знали.

Их окружало чудо, возможно, самое величайшее достижение военного строительства – холмы, превращенные в крепость. Генералу и впрямь до зарезу нужно было золото, иначе укрепления остались бы недостроенными и десяти тысячам тружеников (многих из них Шарп видел по пути) пришлось бы сложить лопаты и кирки и дожидаться французов. Шарп смотрел, как волы и люди поднимают на холмы громадные волокуши с грузом.

– Как вы это назовете?

– Линии Торрес Ведрас.

Три линии отгородили Лиссабонский полуостров, три ряда мощных укреплений на господствующих высотах, рядом с которыми неприступная цитадель Альмейды показалась бы карлицей. Передняя линия, вдоль которой они ехали, протянулась на двадцать шесть миль от Атлантического океана до реки Тежу; за ней лежали две такие же. Шарп глядел на рукотворные обрывы, увенчанные батареями, на затопленную низину. С тыла к гребням холмов вели широкие траншеи – это означало, что двадцать пять тысяч солдат гарнизона смогут выйти к позициям незаметно для французов, а глубокие долины, где нельзя было построить войска, перегородили завалами из тысяч колючих деревьев, так что сверху ландшафт показался бы пляжем, на котором ребенок-великан с буйным воображением строил замки из мокрого песка.