Бесконечный тупик, стр. 254
"Венгерович второй: …У всех евреев физиономии не поэтические. Подшутила природа, не дала нам, евреям, поэтических физиономий! У нас судят обыкновенно по физиономии и на основании того, что мы имеем известные физиономии, отрицают в нас всякое поэтическое чувство… Говорят, что у евреев нет поэтов.
Платонов. Кто говорит?
– Все говорят… А какая ведь это подлая клевета!
– Полно придираться! Кто это говорит?
– Все говорят, а между тем сколько у нас настоящих поэтов, не Пушкиных, не Лермонтовых, а настоящих! Ауэрбах, Гейне, Гёте…
– Гёте немец.
– Еврей!
– Немец.
– Еврей! Знаю, что говорю!
– И я знаю, что говорю, но пусть будет по-вашему! Полуучёного еврея трудно переспорить.
– Очень трудно… (Пауза.) Да хоть бы и не было поэтов! Велика важность! Есть поэты – хорошо, нет их – ещё лучше! Поэт, как человек чувства, в большинстве случаев дармоед, эгоист… Гёте, как поэт, дал ли хоть одному немецкому пролетарию кусок хлеба?"
Чувствуете, на что, подлец, руку поднял? Тут вам не только евреи, но и усиленно поливаемые из еврейской лейки «русские марксисты» (от которых Чехова тошнило всю жизнь). Так-то в пьесе есть блёстки таланта, можно бы мальчика по головке погладить, он потом на радостях землю рыть будет, глядишь, и получится что-нибудь. Но щенок стал зарываться. А осадить его, а дать ему пинка, а заставить его за корку хлеба слова под карикатурами выдумывать…
Чехов-то судил о еврействе по местным таганрогским «шмулям», коих и изобразил в лице венгеровичей, но за ними оказался зверь покрупней, еврейство столичное. Антон Павлович быстро смекнул что к чему. Писал приватно Суворину в 88-ом году:
«Ваша вставка о шмулях рискует быть ошикана: половина театра всегда у нас занята авраамами, исааками и саррами».
Суворин отнесся к предупреждению Чехова пренебрежительно. Даже через 11 лет, в 1899 году, писал в дневнике:
«Я не сочувствую призывам консерватизма, направленным против инородцев. Никогда я против них ничего не писал и ни к одной народности не питал вражды. Да и зачем? Можно поддерживать русское чувство, относясь к инородцам сочувственно и мило».
Однако Алексей Сергеевич относился к инородцам недостаточно сочувственно и недостаточно мило. Запутавшись в тенетах буржуазного объективизма, он позволял себе дикие антисемитские выходки. Например, зачем-то стал обращать внимание читающей публики на этнический состав студентов Харьковского университета, возмущаясь, что при 0,5% евреев, живущих в Харьковской губернии, в местном университете евреи составляют 60% от общего числа учащихся. Суворин, как честный русский человек, должен был бы только радоваться этому факту. Ведь вполне естественно, что наиболее одарённый и талантливый народ наиболее полно представлен в рядах интеллектуальной элиты Российской империи.
Зарвавшегося хама надо было одёрнуть. Случай вскоре представился. В 1900 году Суворин поставил пьесу Я.Ефрона «Сыны Израиля» (или «Контрабандисты»). Постановка подобной пьесы в Москве была более чем оригинальна. Это всё равно как если бы в одном из крупнейших городов Сицилии поставили спектакль о нравах сицилийской мафии. Ещё до премьеры шла накачка общественного мнения. На премьере на сцену полетели бинокли, галоши, яблоки. При выходе из театра в толпе раздавались такие реплики:
"– А что ж, актёров били?
– Нет.
– Надо бы их бить".
На следующий день главный режиссер пьесы А.П.Коломнин «скоропостижно скончался». Министр внутренних дел Сипягин недоумённо пожимал плечами по поводу произошедшего скандала: «Если мы „Ревизора“ ставили, то пусть евреи посмотрят „Контрабандистов“». Товарищ не понимал. В «Ре-визоре» писалось о русских свиньях, а в «Контрабандистах» шло измывательство над благородным, благороднейшим, благороднейшейшим еврейским народом.
Сипягина «поправили» через полтора года. Из револьвера.
705
Примечание к №506
Многие обороты воспринимались на физиологическом уровне и просто стали частью моего языка
Как может воспринять современный человек Тургенева? Зачем он нужен в ХХ веке? И все же есть. Я часто твержу про себя. Умирающий Базаров говорит своему отцу:
"Будь философом, стоиком, что ли! Ведь ты хвастался, что ты философ?
– Какой я философ! – завопил Василий Иванович, и слёзы так и закапали по его щекам".
Или монолог умирающего Базарова:
«Вы посмотрите, что за безобразное зрелище: червяк полураздавленный, а ещё топорщится. И ведь тоже думал: обломаю дел много, не умру, куда! задача есть, ведь я гигант! А теперь вся задача гиганта – как бы умереть прилично, хотя никому до этого дела нет… Я нужен России… Нет, видно, не нужен». (712)
706
Примечание к №671
Округлить, довершить миф Ленина.
То, что Ленин – Антихрист, по-моему, ясно любому человеку с гуманитарным образованием. Важно иное. Осознание того, что этот миф жив и будет жить долго, если не вечно. По крайней мере, пока будет жив русский этнос. И следовательно, необходимо включиться в этот миф, стать его проводником, но и завершителем. Толкование мифа есть осмысление мифа как мифа. Но миф, понятый как миф, перестаёт быть мифом.
Толкование оказывается услышанным и понятым, когда миф устал. Миф о Ленине совсем молод. Понять его невозможно. (808) Понять могут избранные. Это понимание лишь усилит их избранничество. Обречёт их на молчание и тайну. Можно сопротивляться и погибнуть. Но можно с этим жить и миф изменить. «До сих пор философы познавали мифы. Задача же состоит в том, чтобы их изменить».
707
Примечание к №698
Это было редко встречающееся воспаление кончиков грудных и спинных нервов
Видимо, симптом наследственного сифилиса, болезни, послужившей главной причиной смерти Ленина. (Сифилисом страдала бабка-калмычка со стороны отца.)
708
Примечание к №625
Розанов без Одинокова это уже ненастоящий Розанов, не вполне настоящий
Если кого-нибудь поймать, привязать к стулу и день и ночь заунывно, нараспев читать «Бесконечный тупик» (прочесть весь), то после этого интеллектуальная невинность оперируемого будет непоправимо нарушена. «Опавшие листья» он уже нормально прочесть не сможет. С каждой страницы ему будет ухмыляться секретной масонской усмешкой Одиноков. (764)
709
Примечание к №696
«лицемеривший и Богу и людям без всякой надобности, только из сознания своего ничтожества» (А.Чехов)
В чём же лицемерил Чехов? Хотелось бы поподробнее. А то ведь как-то абстрактно; да и биографы Чехова молчат. Это довольно странно, ведь переписка даёт иллюстративный материал богатейший. Хотя бы отношения Чехова со своим первым хозяином Н.А.Лейкиным.
В январе 1884 г. Антон Павлович пишет Лейкину:
«Для Вас, хозяина журнала, думавшего и передумавшего о журнале более, чем кто-либо из нас, наши советы сравнительно с Вашими думами и планами покажутся праздной болтовнёй…»
28. 12.1885:
«Ну, добрейший и гостеприимнейший Николай Александрович, наконец-таки я сел за стол и пишу Вам».
4. 01.1886 Чехов пишет брату Александру:
«На Лейкина не надейся. Он всячески подставляет мне ножку в „Петербург-ской газете“. Подставит и тебе».
В конце этого же месяца Лейкину:
«Вообще я непрактичен, доверчив и тряпка».