Улица Райских Дев, стр. 39
В перерыве между номерами Дахиба подошла к краю сцены, улыбаясь зрителям. Камилия почувствовала, что ее момент настал, сбросила пальто и расправила красно-золотой костюм. Оркестр начал играть мелодию, под которую Дахиба исполняла танец в манере беледи. Когда Камилия вышла на сцену и начала танцевать, зал в изумлении замер, потом раздались аплодисменты. Дахиба обернулась и увидела танцующую девушку, музыканты глядели на нее вопросительно, но она подала им знак не прерывать игры.
Камилия танцевала на небольшом пространстве сцены, руки изящно изогнуты, торс и бедра в волнообразном движении. Не глядя на Дахибу, она улыбалась зрителям, которые громко аплодировали и кричали:
– Йа, Алла!
Дахиба сделала знак оркестру: умолк барабан, потом и другие инструменты, остался только томительно-сладкий звук флейты. Теперь в танец Камилии вошли и движения ягодиц – как будто бы рябь пробегала по нижней половине ее тела.
Зрители вопили в восторге. Мужчины вскакивали на стулья с криками «Светлый ангел слетел к нам!», свистели и посылали воздушные поцелуи. Все поняли, что выступление девушки с янтарными глазами было незапланированным, и радовались своей удаче. Муж Дахибы бесновался, как и остальные зрители. Сам она стояла у края сцены, там же, где была в начале выступления Камилии, невозмутимо глядя на танец.
Когда музыка кончилась, Камилия послала зрителям воздушный поцелуй и убежала за кулисы, где ее сразу схватил администратор клуба, угрожая сдать полиции. Когда он уже тащил ее к выходу, появилась Дахиба.
– Итак, что же вы тут делаете? – спросила она, холодно глядя на девушку.
– О, мадам, я так хотела показать вам свой танец, – пробормотала она. – К вам ведь не пускают.
Ввалился, весело фыркая, коротышка муж Дахибы, Хаким Рауф.
– Клянусь головой святого мученика Хуссейна, вот это шоу! Спасибо, девчушка. Пойдем-ка пить чай! – и он разжал пальцы менеджера, ухватившего Камилию за локоть.
Они прошли в помещение, предоставленное Дахибе в клубе «Золотая клетка»; супруги закурили сигареты, и Дахиба начала допрос. Взгляд ее был суровый, черты лица несколько тяжеловаты, чего не было заметно в кино.
– Как ваше имя?
– Камилия Рашид.
В глазах Дахибы что-то блеснуло.
– Доктор Ибрахим Рашид – ваш родственник?
– Отец.
– Вы учились танцу?
– В балете.
– Вы хотите учиться у меня?
– Больше всего на свете.
Дахиба посмотрела на девушку задумчиво и испытующе.
– Я никому не разрешаю выступать на сцене вместе со мной. Я могла бы передать вас полиции. Но зрителям вы понравились.
– Она их покорила, – заметил ее муж, расстегивая воротничок, врезавшийся в толстую шею. – Давай добавим к программе ее номер, моя сладкая дынька!
Дахиба игриво хлопнула его по руке:
– И еще один номер вставим – танец обезьяны в твоем исполнении!
Потом она обратилась к Камилии:
– Вы слишком мускулистая. Мужские плечи и небольшие ягодицы. Вам надо набрать вес. Худая танцовщица не вызывает эротических эмоций. Ваш стиль устарелый и любительский. Беледи теперь так не танцуют. Восточный танец обогатился многими заимствованиями. Но у вас есть данные. При хорошем учителе вы можете стать превосходной танцовщицей. – Она улыбнулась. – Почти такой же, как я.
– О, благодарю…
Дахиба остановила ее жестом:
– Прежде чем согласиться взять вас ученицей, я должна вас предупредить, что семья ваша этого не одобрит. Восточных танцовщиц считают безнравственными женщинами. Нас презирают за то, что мы привлекаем внимание к женской сексуальности, отвлекаем мужчин от мыслей о Боге. Они желают нас – и презирают за то, что мы возбуждаем в них желание. Понимаете, о чем я говорю? Многие будут желать вас, Камилия, но совсем немногие – уважать. И может быть, никто не захочет жениться на вас. Справитесь вы с этим?
Камилия посмотрела на румяное лицо Хакима Рауфа и сказала:
– Но у вас-то все сложилось не так уж плохо, мадам. Толстяк засмеялся, поцеловал ее руку и воскликнул:
– Благословенное древо, из которого вырезали твою колыбель. Клянусь Богом, я просто влюблен в эту малышку!
Дахиба засмеялась. Камилия покраснела и сказала:
– Я знаю только одно: хочу танцевать во что бы то ни стало.
– Тогда я скажу, почему я хочу учить вас. Танец состоит не только из техники. Мы, египтяне, воспринимаем эмоции и драматизм, воплощенные в личности танцора. В вас есть харизма, Камилия. Ваш танец еще далек от совершенства, но вы умеете увлечь зрителя. Это умение – залог успеха. Ваша семья знает, что вы здесь?
Камилия поколебалась, но сказала правду:
– Нет, родные бы этого не одобрили. Но мне все равно! Я просто им не расскажу, что беру у вас уроки.
– Вам надо будет приходить ко мне три раза в неделю. Что вы скажете дома?
– Скажу, что беру дополнительные уроки танца. Бабушка решит, что речь идет о балете.
– А если она узнает?
Камилия тряхнула головой – она не желала сейчас об этом думать. Сейчас она начнет брать уроки у Дахибы, а потом прославится!
Ибрахим явился на яхту Хассана, и лакей ввел его в кабинет хозяина, который, лежа на диване, курил гашиш.
– Как я рад тебе, мой друг! Садись, – приветствовал он Ибрахима.
Но тот остался стоять.
– Я должен задать тебе вопрос, Хассан! Ты называл мое имя членам Революционного совета?
– Боже мой, конечно, нет, – улыбнулся Хассан. – Кто мог высказать такое абсурдное предположение?
– Моя мать.
Улыбка исчезла с лица Хассана. Снова Дракон!
– Но это ложь! Сам знаешь, твоя мать меня не любит.
– Моя мать не лжет.
– Тогда ей дали ложные сведения.
– Она сама видела мое дело. И я могу его посмотреть. Хассан отложил трубку и запустил пальцы в свои густые волосы.
– Ну, так я признаюсь тебе. Это были опасные времена. Никто не знал на рассвете, доживет ли до захода солнца. Я был арестован. Называл имена, чтобы спасти свою жизнь. Может быть, назвал и твое, не помню. Ты бы на моем месте сделал то же самое.
– Я не сделал этого, Хассан аль-Сабир. Я полгода жил в аду, но я никого не предал. Мы больше не братья, и ты не будешь мужем моей дочери!
Хассан вскочил и схватил его за руку:
– Ты подписал соглашение! Ты не можешь его разорвать!
– Могу!
– Если ты так поступишь, Ибрахим, то всю жизнь будешь жалеть об этом…
Ибрахим застал Амиру в гостиной; она слушала вечернее чтение из Корана по радио.
– Ты была права, мама, – сказал он. – Хассан аль-Сабир больше мне не брат. Подготавливай помолвку Омара и Ясмины. Мы поженим их, как только Ясмина закончит колледж. Он помолчал и прибавил: – И дай мне лекарство для Элис. Я хочу сына.
ГЛАВА 4
– Зачем такой обычай – удалять волосы? – спросила Амиру Элис, наблюдавшая, как женщины покрывают тело Ясмины пастой из лимонного сока, сваренного на сахаре.
– Обычай восходит ко временам царя Соломона, – ответила Амира. – К нему должна была прибыть царица Савская. Ходили слухи, что у этой несравненной красавицы волосатые ноги. Чтобы проверить это, Соломон велел вырыть перед дворцом канавку, которая была заполнена водой и покрыта стеклом. Царица подумала, что ей надо переступить через лужу, и подняла юбки – ноги у нее действительно были волосатые. Но Соломон все равно хотел жениться на ней, а для удаления волос изобрел пасту из лимонного сока с сахаром. С тех пор мы применяем эту пасту, и каждая невеста должна удалить ею волосы на теле, чтобы стать приятной своему мужу.
– Но зачем же удалять брови? – удивилась Элис, наблюдая, как кузина Ханея искусно наложила пасту над глазами Ясмины и быстро удалила ее, после чего остались только тоненькие изогнутые полумесяцами линии.
– Она нарисует их, это красивее.
Ритуал удаления волос, по обычаю, сопровождался приемом всех родственниц. Они собрались в доме Рашидов со своими восторгами, подарками и советами, чтобы поздравить невесту, посудачить и потанцевать. Тут же была и Кетта, астролог, женщина без возраста, которая составляла гороскоп Ясмины в день ее рождения. Как и тогда, она разложила перед собой таблицы и расчеты и составляла гороскопы Омара и Ясмины – четы ярко пламенной звезды Гамал из созвездия Орион и нежно-золотистой звезды Мирах в созвездии Андромеды.