И он ее поцеловал, стр. 25

Гарри заставил себя вернуться к делу. Он объяснил некоторые специфические особенности ее стиля, в частности, склонность слишком вдаваться в детали. Поспорил об абзацах, которые он вовсе вычеркнул или в которые внес слишком большие изменения.

Несмотря на все это, Эмма приняла его критику довольно хорошо, возможно, из-за того, что разговор о голодных девушках и цыплячьих крылышках растопил лед. Закончили они на оптимистичной ноте – она согласилась с его предложением включать в каждый выпуск по меньшей мере одну статью для мужчин и пообещала приготовить таковую к их следующей встрече, назначенной, как и планировалось ранее, на среду. Потом она поделилась своими идеями.

Гарри изо всех сил старался вникнуть в ее рассуждения, но вскоре поймал себя на том, что его воображение устремилось к более соблазнительной теме, чем завтраки на природе и приемы в гостиных. Пока Эмма рассуждала о яствах для пикников, он следил за ее губами и снова задавался вопросом – как это, целоваться с ней. К окончанию ее рассказа он представил двадцать семь разных способов.

Внезапно наступившая тишина рывком выдернула его из сладких грез. Он вздрогнул и увидел, что она вопросительно смотрит на него, явно ожидая ответа.

– Очень разумно, – похвалил он, хотя за последний час не услышал ни слова. – Я согласен.

Судя по ее широкой улыбке, он попал в точку, но все же впредь не стоит так отвлекаться. В сущности, ничего не изменилось с тех времен, когда она служила у него секретарем. Если они хотят успешного сотрудничества, ему ни в коем случае нельзя предаваться плотским мечтам о ней. Но припоминая ощущение ее тела в его руках и запах хлопка и талька, Гарри спрашивал себя: почему он никогда не замечал ее очаровательной улыбки? Он подозревал, что попытаться избавиться от раздумий о поцелуе с мисс Дав равносильно попытке засунуть обратно дары в ящик Пандоры. Мудреная задача. Очень.

Эмма считала, что их переговоры прошли успешно. Удивительно, особенно если учесть, как все начиналось.

Она лежала в постели, глядя в темный потолок, не замечая ни громкого мурлыканья Мистера Голубя у ее подушки, ни шума лондонских улиц за окном. Все ее мысли были заняты лордом Марлоу и происшествием уходящего дня.

Марлоу коснулся ее. Раньше он никогда себе этого не позволял. Изначально его намерения, все всякого сомнения, были исключительно благородными, он всего лишь хотел помочь ей спуститься со стремянки, но удержаться в рыцарских рамках не сумел. Его ладони скользнули вниз и задержались там. Его руки на ее бедрах.

В памяти всплыли многочисленные предупреждения тетушки Лидии о джентльменах и их животной природе. Эмма знала, что ей следовало ударить его по рукам и высказать все, что она думает о таком неджентльменском поведении. Но вместо этого она застыла словно статуя, пока его большие пальцы гладили ее спину, слишком растерянная, чтобы двинуться. Ее бросило в жар, по телу разлилось горячее напряжение. Ничего подобного ей в жизни не приходилось испытывать.

Ни один мужчина никогда не касался ее, по крайней мере так, как лорд Марлоу.

Она подумала о мистере Паркере, единственном мужчине, с которым она делила своего рода интимные моменты. Их дружеские беседы в гостиной крохотного тетушкиного домика велись в креслах, расположенных в полудюжине футов друг от друга. Во время прогулок по парку на Ред-Лайон-сквер он рассказывал о том, как станет юристом, и ходили они всегда бок о бок, рядом, но врозь, ни случайного касания рукой, ни лишнего взгляда. Вальсировали они тоже на безупречной, благопристойной дистанции. И тетушка неизменно держалась неподалеку, зорко следила за целомудрием и репутацией Эммы, в любой момент готовая вмешаться, сделай юный мистер Паркер недостойное движение в сторону ее молоденькой племянницы.

Но он и не пытался. Пожатие рук, поцелуй пальчиков, ладонь на талии во время вальса. И ничего больше. Ни единого неподобающего жеста.

Рука не скользнет вниз к бедрам. Пальцы не погладят спину, разливая по телу неизъяснимый жар и трепет. Ничего подобного.

Эмма прикрыла глаза и прижала руки к тем местам, где лежали ладони Марлоу. Не успела она опомниться, как ладони ее опустились к бедрам, повторив движение его рук, и тело тут же отреагировало. Она отдернула руки.

Марлоу сделал то, о чем ее предупреждала тетушка; то, чего не позволила бы ни одна благовоспитанная женщина; то, что заставляло Эмму напускать на себя равнодушный вид и соблюдать дистанцию со своим красавцем хозяином. Джентльмены неисправимы, не раз говаривала тетушка, а потому устанавливать границы и блюсти их – дело женщин.

«Но он коснулся меня, тетя. Он коснулся меня».

Нельзя было позволять ему этого.

Эмма села, обняв колени и поджав пальчики под хлопковой сорочкой. Прижалась лбом к прохладным коленям, сгорая от стыда и вины, но душевный трепет никак не унимался. Теперь она знала, какой эффект может произвести мужское прикосновение – пусть мимолетное, пусть недостойное – на женщину.

Она не может позволить этому повториться вновь.

Эмма со вздохом откинулась на подушки. Быть может, она волнуется понапрасну. Ухватившись за эту мысль, она попыталась встать на путь оптимизма. Возможно, Марлоу, как и она сама, осознал непристойность своего поведения и впредь будет держаться в рамках приличия. В конце концов, как только они спустились вниз, в гостиную, все шероховатости в их отношениях сгладились. Остаток встречи он вел себя по-джентльменски.

Несмотря на предупреждения, его критика не показалась ей жесткой. Эмма изложила ему свои идеи, и он выслушал их с невиданным ранее вниманием. Она явно переборщила с детальным описанием меню для пикников, но и тогда на его лице не отразилось ни намека на скуку или нетерпение. Иногда он кивал или бормотал что-то одобрительное, но большей частью хранил молчание и вежливо слушал ее излияния.

Может, она слишком строго судила Марлоу? Может, зря обвиняла его в неискренности и распущенности? И все же джентльмены есть джентльмены, и она сама должна проследить за тем, чтобы эпизод на стремянке никогда не повторился.

Глава 9

К назначенной на среду встрече мисс Дав снова окружила себя оболочкой холодной деловитости, к которой привык Гарри. Без сомнения, это было очень мудро с ее стороны – им обоим следовало придерживаться разумного поведения, – и все же Гарри ощутил легкое разочарование. Ему хотелось поближе познакомиться с новой мисс Дав, той, чья улыбка могла осветить комнату. Той, которая исторгала проклятия наедине с самой собой. Той, которая не ударила его по рукам, когда он ласкал ее бедра.

Он проверил статью, присланную с посыльным накануне, и одобрил все доработки. Однако колонка для мужчин, добавленная по его просьбе, требовала пересмотра, так как мисс Дав явно никогда не приходилось выбирать себе камердинера. Эмма не стала противиться изменениям.

И хотя она все еще очень походила на ту мисс Дав, которую он знал, в ней все равно чувствовались перемены. Его бывшая секретарша никогда бы не вышла из себя и не выкинула хозяина из своей квартиры. Она никогда не швырнула бы ему в лицо его же критику и не решилась бы торговаться из-за процентов. Мисс Дав стала другой. Он не знал, как это случилось, но понимал, что заинтригован. Возможно, успех придал ей спокойной уверенности в себе, коей она не выказывала раньше. Или все дело в том, что она потребовала от Гарри уважения, которого он, положа руку на сердце, не оказывал ей прежде. Его взгляд скользнул к ее накрахмаленной и наглухо застегнутой на груди английской блузке. Быть может, хмыкнул он про себя, причина в том, что он продолжал представлять ее себе обнаженной.

– Я все подготовлю к завтрашнему выпуску, – пообещала она, врываясь в его размышления.