От десятой луны до четвертой, стр. 39

– Ну что, освоилась немного? – прозвучала мысленная речь [6].

– Так ты не спишь?

– Нет, конечно.

Дракон открыл глаза, они у него были удивительно красивыми, миндалевидно вырезанными, темными. И насмешливыми.

– А ты кто? – спросила я.

– Дракон,– оказался с чувством юмора мой собеседник.

– Это понятно. Он или она?

– Не понимаю вопроса. Объясни подробнее.

– Особь мужского пола или женского?

– А есть разница? – заинтересовался дракон.

– Ну, как вы размножаетесь? Чтобы получился новый дракон вам нужны усилия двух единиц или достаточно одной? – запуталась я в объяснениях.

И чего меня в эту область занесло? Ну мне-то, Медбрат побери, какая разница, он это или она?

Дракон подумал, блеснул глазами, наклонил голову набок и сообщил:

– Да, пожалуй, двух. Но в общении между собой мы не делимся на "он" или "она". В речи, по-вашему. Теперь поясни, кто он, кто она, и я скажу, кто я.

– Если рожает детенышей, или яйца кладет, или икру мечет – то она.

– А ты?

– Я – она.

– Икру мечешь?

– Яйца кладу, – сдуру сострила я.

– О, как мы, – обрадовался совпадению дракон.

– Да нет, пошутила, – смутилась я. – Мы рожаем детей. Она – это кто в себе новую жизнь вынашивает до определенного предела, а затем рожает. А кто дает толчок к развитию этой жизни, оплодотворяет, – тот он.

Я даже вспотела от усилий объяснить все сложности деления по половому признаку.

– Ну, если тебе так важно, то по вашей классификации я – он. Что это тебе дало?

– Ничего, – честно сказала я.

– Так зачем же ты надрывалась, пытаясь выяснить несущественное?

Я промолчала. Мысленно промолчала – рты-то мы все равно не открывали.

Но так бесславно заканчивать беседу не хотелось, поэтому я спросила:

– А почему же ты сказал: "Ну что, освоилась?" Не освоился, не освоилось, а именно освоилась? Как ты определил что я – это "она"?

– А я и не определял. Это ты сама себя определила. У нас же нет различий. Хотя я теперь знаю, что хоть яиц ты не несешь, но себе подобных производить можешь. Она. Что еще тебя волнует?

– Мне нужна еда, – наконец сказала я то, что должна была сказать в самом начале, не зацикливаясь на ерунде. – Я долго не ела.

– Когда ты рядом, я могу подпитывать тебя энергией, – сообщил дракон. – Так что еда теперь тебе не обязательна.

– Спасибо, это здорово, но мне нужна еда. У меня желудок отомрет, если я есть не буду. Мне нужно, чтобы он работал. Необходимо.

– Я думал, ты обрадуешься, – заметил дракон. – Но если это так важно, подожди немного. Я кого-нибудь убью.

Сильные крылья распахнулись, мощным усилием подняли гибкое тело, и дракон легко унесся за гребень хребта.

Можно было осмотреться по сторонам.

Я находилась на небольшом уступе, образованном выдавленной из склона скалой с плоской вершиной, которая с течением времени задерновалась, давая место траве, кустам можжевельника и корявым сосенкам.

В этом месте ущелье уже практически завершилось: с гребня хребта склоны стекали в него, как в воронку.

Смотреть на все это с моего уступа было страшновато – он прилепился на высоте где-то около трех четвертей от высоты горы.

На противоположном склоне зияла громадная расщелина. Именно она и была источником света Драконьей Залежи – словно рана, обнажившая пульсирующую плоть горы. Наверняка она появилась в ту же ночь, когда вырывались из скал драконы.

Они сейчас спали, примостившись на скалах. Теперь было видно, что драконы не черные, а разноцветные.

"Обсохли, наверное…" – подумалось мне.

И все, как и золотой, словно подсвеченные изнутри.

Спали после ночных полетов они сладко, и я вполне поняла желание моего собеседника просто подпитать меня энергией, а не нестись сломя крылья в такую рань за продовольствием для выкинутой из Пряжки девицы.

Продолжая исследования уступа, я поняла, почему именно сюда принес меня дракон: слева из горы бил источник, причем горячий. Наверное, все это было взаимосвязано, и отблески пламени из расщелины, и горячие источники в горе. Родник водопадиками скатывался с камня на камень, чем дальше от места выхода из горы, тем становясь холоднее. Наконец-то я с удовольствием умылась.

Вернулся дракон и принес убитого горного барана.

– Это твой желудок устроит? – поинтересовался он.

– Устроит.

Честно говоря, я слабо представляла, что мне с этой тушей делать. Привыкла готовить мясо уже в разделанном виде, да и вообще дома мы больше ели рыбу – море под рукой, как-никак. Но нужда заставит, вынула кинжал и подошла к барану.

– Странные у вас способы свежевания, – заметил дракон, глядя, как я мучаюсь. – Совершенно нелогичные.

– Это не у нас, это у меня, – не стала позорить я род людской в глазах дракона. – Я мясо не умею разделывать, к рыбе привыкла.

– Следовательно, ты провозишься изрядно, – Дракон примостился на скале чуть выше моей, положил голову на лапы, глядя сверху. – Расскажи мне тогда между делом, что там у вас происходит. Те, кто ест рыбу, должен жить у моря, а не здесь.

Я стала рассказывать ему обо всем, что произошло в последнее время. И о войне, и о победе Сильных, и о плане новой нации, и о его осуществлении в лице нашего пансионата.

Меня прервал странный звук: дракон не просто смеялся, он откровенно гоготал. Хорошо, что делал он это мысленно, иначе, наверное, поднял бы всех своих сородичей.

– У вас, прости меня, мышей, просто непомерное самомнение. Зачем вам новая порода людей? Вы и так Сильно-Умные и ничего нового не создадите.

– Мы разные!!! – возмутилась не на шутку я.

– Вы одинаковые! – возразил дракон. – И что печально, не меняетесь. Что тогда были, что сейчас; Но каждое поколение воображает, что сделало громадный скачок вперед и может презирать за отсталость своих предков.

Я не стала с ним спорить, мне стало не до этого: пока еды не было, я ее и не хотела, но когда появилось что-то съедобное, есть захотелось жутко.

Срезанным с ноги барана мясом я наполнила котелок, залила его водой и принялась собирать веточки для костра.

– Положи вон ту ветку отдельно на скалу, – попросил дракон.

– Зачем? – удивилась я.

– Увидишь.

Я положила ветку туда, куда он просил.

Дракон повернул голову и прицельно полыхнул на нее.

– Теперь поджигай остальные. У тебя ведь маленький костер, я боюсь его весь сразу спалить.

– Спасибо, не буду возиться с огнивом.

Костер затрещал, я закрепила над ним котелок и принялась мучительно ждать.

– А сырое вкуснее, – подначивал меня сверху дракон.

– Я не настолько голодна, – огрызалась я.

– Хорошо с тобой, – сделал мне неожиданно комплимент дракон. – Я давно так не веселился.

Хорошо, хоть кому-то со мной хорошо… Пусть и дракону.

Долго варить мясо сил не было, да и не мясо мне было нужно сейчас. Успокоив свою совесть тем, что варево немножко прокипело, я отлила в чашку бульон и осторожно, сдерживая себя, выпила.

Ничего, не скончалась, несмотря на уверения Серого Ректора, что дни мои сочтены. Более того, почувствовала, что желудок не совсем отмер и с ним вполне еще можно сосуществовать.

Глава тридцать первая

БЛИЖЕ К ОБЕДУ

Ближе к обеду начали просыпаться драконы. – Сейчас я представлю тебя нашим, – сказал золотой. – Только, ради крепких яиц, не выясняй у них, кто он, а кто она.

– Ради кого?!

– Ради крепких яиц. Так мы всегда говорим. Крепкие яйца – здоровые детеныши. Прости, я забыл, что у вас не так.

– Не извиняйся. Практически так же.

Пока дракон общался со своими, я лихорадочно причесывалась.

– Здравствуй!

– Здравствуй!

– Здравствуй!

Запели на разные голоса у меня в голове драконы.

– Здравствуйте… – выдавила я.

Общаться с одним драконом еще туда-сюда, но когда на тебя смотрят сразу много!