Да, та самая миледи, стр. 32
Кажется, я передразнила супруга. Зря. Но уж очень хотелось еще разок ковырнуть ранку. На его лице проступило явственное желание меня убить.
Де Ла Фер вскочил, выхватил из-за пояса пистолет и взвел курок. Похоже, и правда собирается пристрелить, страшно неприятно, должна сказать.
Дуло пистолета уперлось мне меж глаз. Доиздевалась… И ведь убьет, что плохо…
– Сударыня, Вы сию же минуту отдадите мне бумагу, которую подписал кардинал, или, клянусь честью, я застрелю вас!
Не буду отдавать, неужели выстрелит?
– Даю Вам секунду на размышление!
Сейчас грянет выстрел, и клочья моей прически останутся висеть на стене, когда я сползу на пол с простреленной головой… Глаза его так и остались мертвыми… Хорошая встреча получилась…
А-а, пусть подавится!
– Берите и будьте прокляты! – я вытащила бумагу кардинала и подала ее де Ла Феру.
Он взял лист, опустил пистолет и подошел к лампе, изучая бумагу. Печально, я слишком далеко от стола, а бороться в рукопашную с супругом дело безнадежное. Задавит, силы неравны.
Де Ла Фер сложил бумагу и спрятал у себя.
– А теперь… – голосом, предвещающим гадость напоследок, сказал он, – теперь, когда я вырвал у тебя зубы, ехидна, кусайся, если можешь!
Боже, еще один поэт пропал в военном! Какая образность речи! Де Ла Фер смерил меня уничтожающим взглядом, неторопливо повернулся, демонстрируя незащищенную спину, и вышел. Можно отлепиться от стены.
Какой вывод следовал из этой встречи?
Один-единственный – сама виновата. Оружие надо держать при себе.
Какое все-таки счастье, что мне попался мой драгоценный супруг, а не сам д'Артаньян.
У де Ла Фера есть одна милая привычка – не доводить дела до конца, которая уже второй раз спасает мне жизнь. Ведь, в самом деле, тогда, на охоте, он повесил и бросил, не убедившись собственными глазами, что жертва погибла. Сейчас примерно то же самое.
Но я упустила что-то очень главное, мысленно пререкаясь с ним…
Имя!
Он назвал свое нынешнее имя!
Атос. Кто бы мог подумать? Так вот кто третий в этой неразлучной троице друзей! Атос, Портос и Арамис. И д'Артаньян.
И что же теперь делать? Внизу ждут люди кардинала. Надо идти.
Получается, из обоюдовыгодной сделки вся эта операция обратилась в полный бардак. Мне еще надо выполнить условия, на которых получен документ от Его Высокопреосвященства, а документ этот я уже успела утратить. Дьявол!
Медлить дальше было нельзя, разговор с воскресшим супругом и так отнял достаточно времени, а судно ждать не будет.
Я спустилась вниз.
Наш крохотный отряд скакал всю ночь, в семь утра мы уже прибыли в форт Ла-Пуэнт.
В восемь часов утра я была на борту капера.
В девять часов он вышел в море.
По документам корабль шел в Байонну, на самом же деле целью его путешествия была Англия.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ОСЛОЖНЕНИЯ
Я металась по палубе капера от борта к борту. И каждый раз зацеплялась подолом за один и тот же гвоздь, торчащий из настила.
Наверное, тот же ужас и полное бессилие испытывают прорицатели, знающие будущее, но не способные его предотвратить.
Пребыванием на идущем в Англию корабле я нарушила свои же правила, позволявшие долгое время мне жить в относительной безопасности: все дела доводить до конца, не останавливаться на полпути, не бросать начатого, не забывать обещанного.
Какая разница, что сделала я это не по собственному желанию, одно я знала наверняка: меня убьют.
Я оставила во Франции людей, которые будут неуклонно стремиться к моей смерти. Чтобы это предугадать, не надо быть пророком.
Даже если я не буду предпринимать никаких враждебных действий против д'Артаньяна, поклянусь любить его вечной любовью и подарить ему на память еще один перстень, запущенную катапульту это уже не остановит.
С появлением на сцене графа де Ла Фера, прикрывающегося плащом Атоса, все резко ухудшилось. Он не убил меня в «Красной голубятне» лишь потому, что это было слишком опасно – на звук выстрела тотчас же явились бы люди кардинала, ожидавшие меня внизу. Но желание стереть демона с лица земли у него только возросло, даже если он сам пока об этом не догадывается.
Д'Артаньян жаждет этого же, особенно после вина и засады, Портос и Арамис, как всегда, поддержат друзей. Вот такой расклад пасьянса.
Боже, я только на борту корабля поняла: сбылись наконец-то все чаяния моего дорогого брата лорда Винтера.
Так не вовремя оживший де Ла Фер перечеркивает мое английское замужество напрочь! И я получаю все вытекающие из этого последствия: второй брак недействителен, мой сын – незаконнорожденный, он не имеет не то что право наследовать своему дяде, он и из ренты, оставленной его отцом, трех пенсов не получит.
Неподражаемый граф де Ла Фер убить толком не смог, но и жить не позволил.
Об этом радостном событии Винтера незамедлительно известят, не будь д'Артаньян гасконцем!
Одно горькое утешение, что, пока я жива, и граф де Ла Фер не может венчаться с другой женщиной, но, похоже, он скоро устранит эту досадную помеху.
Как всегда некстати, мысли перескочили на человека, чьей женой я продолжала официально оставаться. Ожили воспоминания…
Ну почему такое замечательное качество, как врожденное благородство, в нем приняло такие отвратительные, уродливые формы? Этот вопрос мучил меня долгие годы, я не могла расстаться с памятью о тех днях, не разобравшись, что же двигало графом.
Но, похоже, ответ я все-таки вымучила бессонными ночами, раз за разом вспоминая каждое мгновение нашего совместного существования…
Догма – вот что лежало в основе его благородства. Оно у де Ла Фера было глубоко внешним, не опирающимся на умственные и душевные качества.
Безупречно воспитанный, он заменил утвержденными веками нормами собственные мысли и чувства.
Любое явление, встречающееся на его пути, "он подгонял под за1 ученные правила, не прикладывая ни капли собственного ума, чтобы разобраться в нем. Так положено – вот прекрасно ведущие по жизни многих достойных людей слова, и де Ла Фер не был исключением.
За великолепным фасадом графа, как за толстыми стенами одинокой башни безупречной кладки, скрывалась пустота, глухая комната, где в центре стопочкой лежал пыльный свод правил.
Правил о том, как правильно охотиться и как правильно размещать гостей за пиршественным столом согласно их положению, как должно приветствовать короля и его свиту и в каком порядке по знатности и родовитости располагаются французские дворянские роды.
Как правильно любить женщину – там тоже было, но вот как правильно обходиться с супругой, если на плече у нее вдруг обнаруживается клеймо, там, к сожалению, не говорилось, что и привело к такому глупому исходу.
А если учесть, что говорил де Ла Фер мало и кратко, то поневоле любая его банальность воспринималась как перл мудрости.
Под великолепными доспехами рыцаря, увы, отсутствовал человек! А ведь немного собственных чувств, и какая бы неповторимая личность жила бы в наше время! Просто оживший римлянин! Но чуда не состоялось…
А теперь страх, у которого глаза велики, будет двигать мушкетерами. Страх передо мной. Но четверо храбрых мужчин не потерпят, чтобы страх стоял у них на пути, и неизбежно постараются убрать источник страха, который перепуган не меньше их и мечтает лишь об одном – спасти собственную жизнь. Но это уже никого не волнует.
И у меня вдобавок ко всему задание, которое лучше клетки удерживает меня на капере.
Я не имею права вернуться с полпути, в Портсмуте уже формируется новая эскадра. Мы втянуты в такую игру, что мои беды никого не волнуют, сейчас просто не до этого. Значит, придется заниматься тем, о чем мы договорились с кардиналом. Если переговоры с герцогом сорвутся по моей вине, на глаза Его Высокопреосвященству можно не показываться. Если я выполню, что обещала, положение мое станет чуть-чуть прочнее и можно будет подумать о собственной безопасности.