Богатые наследуют. Книга 1, стр. 67

– Конечно, забавно, – неожиданно обиделась Ария. – Здесь нет машин, нет их удушливых газов, нет шума… только красота Венеции.

– Вы правы, – сказал он, беря ее руку через столик. – И вы тоже. Вы так чудесно выглядите сейчас, Ария. Вы знаете, я хотел попросить разрешения написать ваш портрет… всякий раз, когда я смотрю на вас, мне хочется взять в руки кисть и поймать на холсте эти каштановые блики на волосах, эти брови вразлет… – осторожным движением он бережно провел пальцем по ее губам, словно очерчивая их контур. – Эти мягкие нежные губы…

– Синьор? – официант улыбался понимающе. – Для начала могу предложить вам свежего угря, – произнес он. – И крабов. Быть может, хотите мидии, морских гребешков или… есть еще особым образом приготовленные креветки… А в качестве основного блюда…

Они были так поглощены друг другом, что едва слышали его слова.

– Что заказать, Ария? – тихо проговорил Орландо.

– Я не знаю… Все, что захотите, – прошептала Ария. Официант вздохнул, закатывая глаза.

– Тогда я могу предложить вам смешанное блюдо, сэр, – сказал он бодро. – Угорь, гребешки, мидии и креветки с соусом, и еще, пожалуй, салат из крабов – они очень, очень свежие… А как насчет напитков, синьор?

– Напитки? Шампанского, конечно!

– Но оно слишком дорогое… – шепнула Ария. Орландо тряхнул головой.

– Но это единственный возможный напиток сегодня, потому что сейчас вы скажете мне, что я могу написать ваш портрет!

– Конечно, я согласна! – воскликнула радостно Ария. – И вам совершенно не обязательно подкупать меня шампанским!

– Но это не подкуп, – сказал Орландо так забавно-негодующе, что другие посетители посмотрели на них и заулыбались. – Это праздник.

– Праздник… потому что вы собираетесь написать мой портрет? – засмеялась Ария.

– Нет, – ответил он серьезно. – Потому что мне кажется, что я влюбился в вас.

Бурлящее весельем, переполненное кафе словно исчезло, как на сцене, когда выключаются все юпитеры, кроме двух, направленных на главных героев – на их глаза, их руки, застывшие в нежном прикосновении… Арии показалось, что они совсем одни – только она и Орландо…

– Но вы не хотите сказать?.. Этого не может быть… – прошептала она.

– Именно это я хочу сказать, – он крепко сжал ее пальцы, глядя ей прямо в глаза. – Я никогда не встречал никого, похожего на вас, Ария. Вы перевернули всю мою жизнь. Раньше я думал, что настоящая жизнь состоит из переездов с одного модного курорта на другой, из беготни по светским вечеринкам в компании блестящих, напористых людей… Мое существование было пустым и бессмысленным, и мне нужно было встретить вас, чтобы это понять.

Ария покраснела и беспомощно смотрела на Орландо.

– Но вы… – начала она и запнулась. Орландо смотрел на нее серьезно, сжимая ее руку.

– Но вы знали так много красивых женщин, – сказала она наконец. – Все эти знаменитые лица… в журналах… ведь вы знали их всех…

Орландо вздохнул.

– Эти женщины были похожи на вашу мать, Ария, – сказал он грустно. – Извините, но это правда. Редко у кого из них было сердце, остальные же вместо него довольствовались калькулятором. Я почувствовал себя совершенно другим человеком здесь, в Венеции, вместе с вами, Ария. Словно передо мною открылось будущее, которое меня раньше пугало, и оно принадлежит мне, а не этим людям. Теперь я знаю, что могу делать то, что я действительно хочу.

– Орландо, я тоже люблю вас, – прошептала она, не обращая внимания на окружающих. – Это как раз то, что я не могла сказать вам сегодня в музее.

– Шампанское, синьор, – сказал официант, показывая ему бутылку.

Хлопнула пробка и вино было налито в бокалы. Орландо молча смотрел на Арию.

– Я предлагаю тост, – сказал наконец он. – За новую жизнь. За начало – для вас и для меня.

Ария улыбнулась.

– За начало, – повторила она, счастливо глядя на него, но где-то в глубине ее сознания маячил зловещий образ – образ человека, о котором ни она, ни Орландо не упоминали. Карральдо. И слова предостережения ее матери.

ГЛАВА 25

Офис Карральдо находился на одной из престижных улиц Милана – тихой, чинной и респектабельной. Он как нельзя лучше соответствовал одной стороне его индивидуальности. Стены и обстановка были серого цвета; простые стулья из стали были обиты серой кожей, плита из полированного серого гранита служила ему письменным столом, и хрупкого вида лампы из серой стали направляли прицельно лучи света на рабочие места и в глаза человеку, который садился напротив Карральдо. Галерея наверху выявляла другую сторону его личности: блестящий пол из светлого вяза и совершенно белые стены, увешанные картинами молодых современных художников, которым он покровительствовал. Но было еще одно помещение, тщательно оберегаемое святилище, где он хранил свои недавние приобретения – бесценных импрессионистов и работы старых мастеров. Это была живопись, которую он по-настоящему любил. Но теперь даже это отошло на задний план, потому что он был совершенно одержим Арией Ринарди и не мог сосредоточиться больше ни на чем.

Взяв номер «Иль Джорно», он перечитал заметку о смерти Клаудии Галли. В ней говорилось о том, что ее брат, Пьерлуиджи Галли, всемирно известный финансист, был арестован и помещен в тюрьму по подозрению в убийстве. Он содержался здесь, в Милане, до выяснения обстоятельств этого странного дела. Карральдо знал Клаудиу; он несколько раз встречал ее на званых вечерах в Париже и Нью-Йорке. Она принадлежала к тому типу женщин, которых часто увидишь на всевозможных дорогих престижных концертах и вернисажах, хотя, конечно, она была привлекательнее многих из них, потому что была не просто тощей «вешалкой». Клаудиа обладала аппетитной плотью и формами, которые она выставляла откровенно и охотно. Пару раз она бросила в его сторону красноречивый взгляд, и Карральдо понял, что может иметь ее, если захочет, но у него не возникало такого желания – Клаудиа была слишком неразборчивой женщиной, чтобы стать его любовницей. Но все же такая смерть его расстроила. И вообще немного странно, что это случилось именно теперь, когда она и ее брат претендовали на наследство Поппи Мэллори, и Клаудиа могла бы стать богата.

Он откинулся в кресле, сложив руки, и стал думать о Пьерлуиджи. Он слышал, что у него были сложности на бирже и он совершенно измучен. Только некоторые из деловых людей подозревали о глубине и серьезности его проблем, но теперь, со смертью Клаудии, казалось, все представало в определенном свете. У Пьерлуиджи мог быть мотив для убийства. Наследство Поппи Мэллори.

Он мельком видел Пьерлуиджи, один только раз в Нью-Йорке, он был вместе со своей сестрой, и Карральдо показалось, что он выглядит как человек, чья холодная манера поведения скрывает ярость или сильную боль. Карральдо узнал симптомы – Пьерлуиджи напоминал ему себя самого. И теперь Карральдо думал о нем и не мог понять.

Официант принес номер «Иль Джорно» вместе с подносом с завтраком, и даже со своим ограниченным знанием итальянского Майк понял, о чем говорилось в заголовках. Клаудиа Галли была мертва, а ее брат, Пьерлуиджи, был в тюрьме по обвинению в убийстве.

Майк присвистнул в изумлении. Кто бы мог подумать? И каков же мотив? Деньги Поппи Мэллори? Но нет сомнения, что этой суммы хватило бы им обоим. Потом он вдруг вспомнил с неприятным чувством взгляд потемневших от боли глаз Пьерлуиджи и подумал, что, в конце концов, это не исключено.

Когда вечером он отправился в палаццо Ринарди, Франческа сказала, что она вовсе не удивлена – Пьерлуиджи всегда был странным человеком и очень гордым.

– Думаю, он просто устал от того, что Клаудиа втаптывает их имя в грязь, – проговорила она неприязненно. – По правде говоря, она это заслужила.

– Мама! – воскликнула шокированная Ария.

– А вы что думаете, Ария? – спросил Майк.

Она сидела напротив него в восьмиугольной столовой, и ее большие голубые глаза смотрели скорбно, когда она думала о своих кузенах.