Аквариум как способ ухода за теннисным кортом, стр. 39

Работая в ДК Связи, мы как-то организовали несколько концертов «Звуков Му». Один из них был совершенно поразительным. Петя попросил рабочих принести на сцену всю мебель, которую можно было подобрать за кулисами, и завалил ею всю сцену. Всю группу он спрятал за столами и шкафами, и музыкантов вообще не было видно. А он весь концерт пел, выглядывая из-за шкафа или выставляя из-за него свой зад или ногу. Ничего более смешного и концептуального я никогда не видел. Группа не вышла даже на поклон. Вообще мне повезло, и я видел десятки концертов этой группы, и для меня это были самые сильные ощущения.

Шёл восемьдесят седьмой год, и весной мы поехали в Баку, где попали в лапы к каким-то жуликам, которые хотели сделать на нас деньги при минимуме затрат. Я знал, что в Баку живет моя сестра Нонна, которую я не видел лет двадцать пять со времени смерти нашего отца. С матерью они не общались, и я не знал её адреса. Но каково же было мое удивление, когда они с мужем встречали меня в аэропорту. Они приглашали меня остановиться у них, но я предпочел остаться вместе со всеми. Нас поселили в каком-то общежитии и закрыли снаружи. Это было похоже на арест, мы не могли выйти наружу и в помещении даже не открывались окна. Я проснулся с головной болью, как будто отравленный. Концерт же должен был быть в каком-то ЖЭКе, при практически нулевом аппарате. Это была явная подстава. В то время, как мы пытались добиться какого-то звука, мне стало совсем плохо и меня стошнило. Я без сил провалялся на какой-то подстилке за сценой и даже не смог на неё выйти. Таким образом, мои родственники, как в свое время мой брат Алексей, впервые пришедшие на наш концерт, не смогли послушать эту группу при моем участии. После концерта к нам подошли наши знакомые ребята, которые приехали на наш концерт из Махачкалы и предложили быстрее сматываться и ехать к ним Махачкалу. На вокзал меня везла сестра, и меня всю дорогу тошнило. Что со мной было, я так и не знаю. Под проливным дождем меня еле погрузили в поезд. Наутро я проснулся в Махачкале, немного пришедший в себя, но еще зеленого цвета. Целый день мы провели в какой-то квартире, где я весь день проспал на полу. А вечером мы сыграли в маленьком Драматическом театре прямо на берегу Каспийского моря. Концерт был хороший, а относительно Баку условия были просто идеальными. На следующий день нам надо было уезжать снова в Баку, откуда у нас был самолет. Но пропал Ваня Воропаев, который ушел в горы за травой с какими-то местными тусовщиками. Мы все волновались поскольку это все-таки Кавказ, и местные жители могли иметь крутой нрав. Но он целехонький материализовался прямо перед отходом поезда. В Баку я поехал прямо к сестре, и мы всю ночь разговаривали за жизнь. Она помогла мне сделать переоценку всей ситуации в её отношениях с матерью. Как бы там ни было, я был рад тому, что обрел сестру и подружился с очаровательной рыжей внучкой Алиной. Мы сговорились непременно встретиться, когда они будут в Петербурге. В Баку незадолго до этого стреляли, и пуля попала прямо в кастрюлю, что стояла у них на подоконнике. После этого они решили во что бы то ни стало оттуда уехать, и это был вопрос только времени.

В июне мы поехали в Москву и приняли участие в концерте для участников конгресса «Врачи мира за безъядерный мир» в концертном зале «Россия». В качестве почетных гостей там должны были быть Стивен Стиллз и Грэм Нэш. Дэвид Кросби приехать не смог, потому что у него были проблемы с наркотиками, в результате чего он оказался в тюрьме. Мы не верили, что такое возможно. Мы приехали за день до концерта, и нас поселили в гостинице «Россия», что было очень удобно, поскольку зал находится прямо в этом же здании. Это оказался тот день, когда Маттиас Руст приземлился на Красную площадь. Мы ходили смотреть, но самолет уже куда-то оттащили, а пилота арестовали. Мы сидели в номере, когда вдруг вошел Стивен Стиллз с гитарой, сел на кровать и запел «Love The One You With».

Так, без вступления состоялось наше историческое знакомство. Днем был торжественный обед, а вечером в гостинице нам отвели специальную гостиную, где состоялось запланированное общение двух групп. С нами все время были очень симпатичные комитетчики, которые всем были хороши, но уж больно сильно выказывали свое дружеское расположение. Но у нас не было выбора, и мы весь вечер сидели и пели друг другу песни. На следующий день, на концерте, мы решили вместе спеть песню «Сестра», которую Боб только что написал, и песню Грэма Нэша «Teach Your Children», которая в свое время была в Америке хитом №1, и припев которой конечно же был нам знаком.

Концерт был бездарный, в нем участвовали все, начиная с Леонтьева и Ирины Панаровской и кончая оркестром Спивакова. Во время саундчека мы имели принципиальный спор с организаторами, которые настаивали на том, чтобы мы как и все играли под фонограмму, и были очень удивлены тем, что её у нас нет, так же как и у Стиллза с Нэшем. Мы были хедлайнерами и заканчивали концерт, который должен был транслироваться по первой программе ТВ. Тяжба длилась весь день, и им все же пришлось согласиться на наши условия и транслировать нас вживую. Зал чинно сидел до конца концерта, но на песне «Сестра», которую мы пели вместе, все уже танцевали, но трансляция на этом закончилась. Я опять зачем-то привез с собой виолончель – мы не играли ни одной песни, в которой я на ней играю. Правда она мне пригодилась на вечеринке с Стиллзом и Нэшем. Мы быстро с ними подружились, и они обещали пригласить нас на следующий год в Канаду. Но мы в это не верили. В знак признательности Бобу и Саше Ляпину они подарили свои акустические гитары «Tekamine» со встроенными звукоснимателями и эквалайзерами.

Часть девятая

После выхода «Red Wave» события развивались с неимоверной скоростью. Сначала Джоанна привезла Бобу электрическую гитару, белый «Squire», которую ему передал Дэвид Боуи. «Аквариум» становился притчей во языцах. Начали материализоваться самые фантастические мечты. Было ощущение победы и того, что все только начинается, и мы после стольких лет испытаний начинаем получать по заслугам. Начиналась перестройка. Везде праздновали победу. Все средства массовой информации вдруг стали открывать завесу на рок-музыку, и так появился феномен русского рока. Что было истинным, а что шелухой, понять было невозможно. Боб постоянно мотался в Москву и встречался с влиятельными людьми. И в этот момент «Международная книга» затеяла проект экспорта русского рока на запад, и, когда об этом зашла речь, имя Гребенщикова было у всех на устах. Приехали президент американской компании «Белка» Кенни Шеффер и очаровательная Марина Олби. Они быстро остановили свой выбор на Гребенщикове и пригласили его в ознакомительную поездку в Америку. Она пришлась прямо на новый восемьдесят восьмой год, и они устроили ему встречу с Дэвидом Боуи и Майклом Джексоном. Но ближе всего он сошелся с Дэйвом Стюартом из «Eurythmics». Джоанна, как первооткрывательница, пыталась контролировать процесс, но постепенно стало ясно, что она теряет свои акции и монополию на русских артистов. В ходе поездки Бобу предложили контракт, согласно которому он, Боб, будет записывать в Америке альбом на английском языке с американскими музыкантами. Ну что же, это было интересно, и наверняка Боб был самой подходящей для этого кандидатурой. Он вернулся в пробковом шлеме, ковбойских сапогах и с фонариком из Чайна-тауна в руках. Мы все собрались у него на Перовской и полночи слушали небылицы о его приключениях.

Но пора было возвращаться к реальности. Нам опять предложили сыграть в «Октябрьском» зале, и в этот раз мы сыграли несколько сольных акустических концертов, в которых принял участие и Саша Ляпин. Они были гораздо ровнее, нежели за год до этого с оркестром. И Саша привнес интересный элемент в доселе привычную, так называемую, акустическую музыку. Странно, что этот опыт не получил развития. И по-прежнему происходило деление на акустический и электрический «Аквариум». (Хотя через десять лет Боб всё-таки пригласил Сашу в очередной состав «Аквариума», но это была уже другая группа).