Последняя обойма, стр. 48

— Вставай, — прошептала она. — Боб уже сработал. Он звонил.

— Какие новости? — пробормотал я, пытаясь разлепить веки.

— Хорошие. Боб получил по морде.

— Это действительно хорошая новость, — согласился я и, скатившись с дивана, пополз в ванную. Здесь я нащупал кран холодной воды, открутил его и брызнул себе в лицо пригоршню прохладных капель. Этой малоприятной процедурой остатки сна были изгнаны.

— Как ты себя чувствуешь? — услышал я голос Анны, хотя сама она оставалась невидимой. Я пошел на звук, вытянув влажные руки, и нащупал ее голову на уровне моих бедер: Анна сидела на полу, скрестив ноги. Я тяжело опустился рядом.

— Я спросила, как ты себя чувствуешь, — напомнила Анна. — Ты готов?

— Всегда готов, — прошептал я, но тут вспомнил, что мой «люгер» остался в плаще. Опять получилось, что я переоценил себя. Пришлось идти в прихожую, искать плащ, искать в нем карман, а в кармане — пистолет.

— За что расквасили физиономию твоему дружку? — поинтересовался я, вернувшись к Анне. — Кому-то не понравилась его бороденка?

— Он перебрал. — Я не видел лица Анны, но понял, что она улыбается. — В том смысле, что повел себя слишком нагло. Его едва не размазали по стенке... Но обошлось.

— Боб все сделал, как надо?

— А это ты скоро узнаешь. — Анна сплела свои пальцы с моими. — Нам осталось ждать не так уж и долго.

В этом она оказалась права. Обычно ожидание — весьма тоскливое и нудное занятие. Время тянется как резина. Можно считать овец, как при бессоннице, но вряд ли это поможет. Мы сидели на ковре, сцепив руки, как влюбленная пара школьников, и молчали. И время пронеслось как поезд по скоростной магистрали.

Двое школьников разжали пальцы и потянулись за оружием, спрятанным в одежде. Встали и разошлись в разные стороны.

Мы потеряли друг друга в кромешной темноте, опустившейся на нас.

Глава 5

На моем левом запястье — старые механические часы, без всяких там подсветок и музыкальных попискиваний. Поэтому я не знал, который час. Ясно лишь было, что полночь уже миновала. Самое время для осторожно скребущихся звуков за дверью.

Это напоминало ситуацию в кресле зубного врача, когда тетка в белом халате орудует у тебя во рту какими-то металлическим штуками, а ты понятия не имеешь, что это и зачем. Главное — результат. Так и сейчас: я не видел, чем обрабатывали замок неизвестные умельцы, но в итоге раздался щелчок, и петли едва слышно скрипнули. Началось.

Я сразу же приступил к исполнению своей роли: то есть начал издавать негромкие булькающие звуки, которые должны были изобразить храп спящего тридцатилетнего мужчины. Мне никогда ранее не приходилось заниматься подобными вещами, но полагаю, что для дебюта прозвучало вполне сносно.

Я вслушивался в шаги вторгшихся в мое жилище. Вроде бы двое. Ступают осторожно. Прикрыли за собой дверь. Чтобы не будить соседей. Заботливые ребята.

Я продолжал изображать храп, и тут сообразил, что непрошеные гости двигаются в мою сторону. Я теперь не только слышал шаги, я чувствовал запахи. От одного несло табаком, от второго — туалетной водой польского разлива. Аромат, наверное, назывался: «Разбегайтесь, девки, поскорее, или Конверсионное производство из отходов химического оружия». Я поморщился.

Какой-то шорох. Черт, я не вижу, что они там делают. Но, надо думать, ничего хорошего эти парни не натворят. Это же не тимуровцы, совершающие по ночам благотворительные походы на квартиры к одиноким мужчинам ради стирки белья или починки старой мебели. Нет, эти двое явно из другой организации.

И я отчетливо слышу сдавленное:

— Давай!

А вслед за тем — свист. — Глухой удар. И треск. Потом тишина. Опять шепот:

— Твою мать... Переборщили.

Я не в силах это дальше терпеть. Только что этот придурок расколотил мою любимую сахарницу. То ли дубинкой, то ли бейсбольной битой, какая разница... Главное — моя сахарница развалилась на части, и ее уже не склеить.

Почему сахарница лежала на диване вместе с моим свернутым в жгут старым пальто и все это было укрыто одеялом — уже не столь важно. Но окажись на месте сахарницы моя голова, выдержала бы она? Или пришлось бы покупать новую?

Слишком много вопросов. Я выпрыгиваю из платяного шкафа, где сидел, согнувшись в три погибели. Я падаю на одну из двух темных фигур, застывших у дивана, и мы вместе валимся на ковер. Мысль о трагически погибшей сахарнице придает мне сил, и я бью варвара головой об пол, получаю в ответ удар коленом в живот, окончательно зверею, выхватываю «люгер» и тычу его под нос противнику. В квартире темно хоть глаз выколи (неплохая мысль, кстати), поэтому распластавшийся подо мной враг может не понять, что за штуку ему суют в лицо. И я объясняю:

— Мозги вышибу, урод!

Из темноты вторит голос Анны:

— На колени, сука, иначе снесу башку вместе с перхотью!

Это она не мне. У меня нет перхоти.

Глава 6

Анна свободной рукой дотягивается до выключателя. Загорается свет, рассеивается темнота, и я наконец вижу тощего парня лет восемнадцати на полу. Он часто моргает, уставившись на дуло «люгера». Из разбитого носа течет кровь. В нескольких сантиметрах от его правой руки лежит увесистая бейсбольная бита. А еще говорят — экзотический вид спорта. Вот, пожалуйста, прижился.

— Тебя папа с мамой учили бить чужую посуду? — яростно хриплю я. Упоминание папы и мамы приводит парня в состояние замешательства. Он начинает шмыгать носом и дергать веками. — Вставай, — командую я, и парень резко вскакивает, вытягивая руки по швам. Он не пытается сопротивляться.

Я подталкиваю его стволом пистолета к прихожей, туда, где Анна наставила пистолет в затылок второму визитеру. Тот стоит на коленях, как ему и было велено. Руки подняты на уровень плеч, пальцы слегка дрожат. Этот чуть постарше.

Анна хватает моего пленника за локоть и швыряет на пол, рядом со вторым. Теперь на двоих приходится лишь один пистолетный ствол, но все равно никто не дергается. Я приношу из ванной мокрые полотенца и привязываю правую руку к левой ноге — сначала одного, потом второго. Не слишком удобная поза.

Потом я обыскиваю парней и вытаскиваю из их карманов два «ТТ» с глушителями. Нож, кастет, два мобильных телефона. Швыряю все это богатство на диван, поверх одеяла, которое уже сыграло свою славную роль.

Приношу с кухни табурет и сажусь. Слишком я устал, чтобы вести разговор стоя. «Люгер» я держу в руках так, чтобы они оба его видели.

— Гиви Хромой послал? — спрашиваю я. Парни молчат, потому что не знают, во что вляпались. Они не знают, с кем имеют дело. Если милиция — то можно и помолчать, потому что Гиви постарается отмазать. Но это не милиция. Это гораздо хуже.

— За каждый неосвещенный вопрос будем убивать по человеку, — равнодушным голосом сообщаю я. На меня таращатся две пары встревоженных глаз.

— Это как? — не выдерживает младший. — Нас же всего двое...

— А один вопрос уже был задан, — с улыбкой напоминаю я. — Когда вы не ответите на второй, мы скинем ваши тела в мусоропровод и пойдем спать.

Анна взводит курок, оба вздрагивают.

— Э, погоди... — неуверенно произносит старший. — Зачем так сразу...

— Мы торопимся, — отвечает Анна и приставляет ствол к его стриженому затылку. Парень резко отдергивает голову и, не удержав равновесия, падает лицом в пол. Пока он поднимается, медленно и неуклюже, я подхожу к дивану, беру «ТТ» и вручаю его Анне.

— Лучше из этого, — советую я.

— Ты прав, — соглашается она.

— Да, мы от Гиви! — не выдерживает младший и начинает всхлипывать.

— Не позорься, чмо! — цедит сквозь губы старший.

— А ты не обижай маленького. — Анна дергает его за воротник, вдавливая глушитель в шею. — Второй вопрос: что вам здесь надо?

— Ошиблись адресом, — отвечает старший.

— За это предусмотрены штрафные санкции, — сообщает Анна и нажимает на спуск. Парень вскрикивает, другой не понимает, что случилось. Я сокрушенно качаю головой: пуля ушла в косяк. Так мы разворотим всю квартиру.